Танковый удар - Алексей Радзиевский

В первый день операции 12 января 1945 г. в связи с нарастанием сопротивления противника на третьей позиции командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев в 14.00 отдал приказ на ввод в сражение танковых армий. При этом для завершения прорыва первой полосы обороны вводилось по одной бригаде от корпусов первого эшелона, а главные их силы должны были с ходу прорвать вторую полосу обороны.

Передовые бригады совместно со стрелковыми соединениями быстро завершили прорыв первой полосы обороны, но ввод главных сил 3-й гвардейской и 4-й танковых армий задержался примерно на 16 ч, так как все дороги и маршруты оказались забитыми артиллерией и транспортом общевойсковых армий. 3-я гвардейская танковая армия на преодоление главной полосы обороны без боя затратила всю ночь, а корпуса 4-й танковой армии остановились за боевыми порядками пехоты до утра124.

Затяжные бои за вторую полосу, продолжавшиеся на второй день операции, задержали выход подвижной группы фронта на оперативный простор. По сути дела, до р. Нида, т. е. до тылового оборонительного рубежа, танковые армии наступали совместно с общевойсковыми, вырываясь вперед только на отдельных направлениях.

На 1-м Белорусском фронте (командующий Маршал Советского Союза Г. К. Жуков) 1-я гвардейская танковая армия была введена в сражение в 14.00 15 января (второй день операции) на глубине 13–15 км и, завершив совместно с 8-й гвардейской армией генерала В. И. Чуйкова прорыв второй полосы обороны, продвинулась к исходу дня на глубину до 25 км125. 2-я гвардейская танковая армия вошла в «чистый прорыв» утром 16 января. Она в первый же день сделала бросок на 70–90 км и вышла главными силами в район Жирардув, Сохачев. Высокий темп наступления войска армии сохраняли до конца операции.

В Восточно-Прусской операции (13 января — 25 апреля 1945 г.) командующий 2-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский планировал ввести 5-ю гвардейскую танковую армию после завершения прорыва тактической зоны обороны, на третий день операции126. Из 2260 танков и самоходно-артиллерийских установок 830 (37%) было выделено для непосредственной поддержки пехоты, что позволило создать плотности 25–37 танков и САУ на 1 км участка прорыва127. Фактически танковая армия была введена на четвертый день операции на глубине 20–25 км в «чистый прорыв» и к исходу первых суток своего наступления продвинулась на 30 км128. Своими стремительными действиями в последующие дни она открыла путь войскам фронта к Балтийскому морю в целях отсечения всей восточно-прусской группировки противника.

При подготовке Берлинской операции (16 апреля — 8 мая 1945 г.) Ставка Верховного Главнокомандования приказала фронтам танковые армии ввести для развития успеха на главном направлении после прорыва вражеской обороны129.

Командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Г. К. Жуков решил 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии ввести в сражение в первый день с овладением общевойсковыми армиями грядой Зееловских высот на глубине около 12 км. Одновременно предусматривалось, что, если сила удара первого эшелона фронта окажется недостаточной для быстрого преодоления тактической обороны противника и возникнут опасения, что наступление задержится, танковые армии должны были войти в сражение с целью усилить удар общевойсковых армий и помочь им завершить прорыв тактической зоны обороны130.

Командующий войсками 1-го Украинского фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев по первоначальному плану намечал 3-ю и 4-ю гвардейские танковые армии ввести в сражение после прорыва обороны для развития успеха131. Но 14 апреля, т. е. за два дня до начала операции, он дал указание обе танковые армии ввести в первый день операции с рубежа основных артиллерийских позиций противника с тем, чтобы повысить пробивную способность общевойсковых армий132.

В связи с особенно упорным сопротивлением противника и необходимостью быстрейшего прорыва вражеской обороны все четыре танковые армии в Берлинской операции были введены в первый день операции на глубине 3–8 км.

Обобщенные данные о глубине и времени ввода танковых армий по опыту 26 операций приведены в табл. 10.

Таблица 10. Глубина и время ввода танковых армий в сражение в годы войны

Армии Операции Глубина ввода, км На какой день операции вводилась 1 гв. ТА Белгородско-Харьковская 3–5 1 Житомирско-Бердичевская 3–5 1 Львовско-Сандомирская 20 5 Висло-Одерская 13–15 2 Берлинская 5–6 1 2 гв. ТА Уманско-Ботошанская 3–4 1 Люблинско-Брестская 75 5 Висло-Одерская 15–18 3 Восточно-Померанская 5 1 Берлинская 6–8 1 3 гв. ТА Киевская 8–10 2 Житомирско-Бердичевская 4 1 Львовско-Сандомирская 6–8 3 Висло-Одерская 6–7 1 Берлинская 3–5 1 4 гв. ТА Львовско-Сандомирская 15–20 4–6 Висло-Одерская 4–5 1 Берлинская 3–4 1 5 гв. ТА Белгородско-Харьковская 3–5 1 Кировоградская 1–2 1 Уманско-Ботошанская 2–4 1 Корсунь-Шевченковская 5–7 1 Витебско-Оршанская 25–30 4 Восточно-Прусская 20–25 4 6 гв. ТА Уманско-Ботошанская 15–18 2 Ясско-Кишиневская 12–14 1

Из данных табл. 10 и рассмотренных примеров следует, что в годы войны танковые армии вводились в сражение чаще всего в первый день фронтовой операции и на глубине 3–10 км, т. е. они совместно с общевойсковыми армиями прорывали или завершали прорыв главной (первой) полосы либо прорывали вторую полосу обороны.

Время и глубина ввода в сражение танковых армий определялись конкретно складывавшимися условиями обстановки, а также замыслами операций прежде всего с точки зрения выбора способов разгрома противника и в немалой степени взглядами на этот вопрос отдельных командующих войсками фронтов. Так, например, Маршал Советского Союза И. С. Конев был всегда сторонником использования танковых армий для завершения прорыва главной полосы. В своих послевоенных мемуарах он прямо пишет, что у него по этому вопросу было «свое мнение… Я считал, что Ставка под давлением некоторых танковых начальников проявляла ненужные колебания, когда дело касалось ввода танковых армий в прорыв. Объяснялось это боязнью — добавлю, порой чрезмерной — подвергнуть танковые войска большим потерям в борьбе за передний край и за главную полосу обороны противника»133. И далее: «Иметь такую технику и не использовать всю силу ее удара огня, маневра, а планировать прорывы так, как это делалось в первую мировую войну, держа танки в бездействии, покуда пехота прогрызет оборону противника насквозь, — всегда мне представлялось ошибочным»134.