Хмурый Ленинград - Руслан Георгиевич Илаев

— Послушай, Рита, а что я могу? Я в должности начальника поликлиники, военнослужащий, подполковник. Продажей водки никогда не занимался, и чем я могу ему помочь?

— Послушай, Руслан, — Рита продолжает слезливо развивать свои опасения, — номер в гостинице снят на чужое имя, проживает Сослан с каким- то наркоманом- грузином с Шалдона (район города Владикавказа, где компактно проживали грузины). Этот грузин только освободился из мест заключения. Почему его подселили к Сослану, если не с целью убить его, чтобы не отдавать деньги за водку. Руслан, очень прошу тебя, забери его из гостиницы к себе домой, и пока он не получит деньги, пусть поживет у тебя. Я готова встать перед тобой на колени!!

— Хорошо, Рита, сегодня же перевезу его в Кронштадт, — заверил я родственницу, — он сразу же позвонит тебе от меня.

Я стал рассуждать: «Парня на до забирать из гостиницы немедленно, иначе завтра, возможно, уже будет поздно. Ну а вопрос с водкой уходит пока на второй план. Одному идти забирать Сослана из гостиницы мне не резон, нет сомнений что этот грузин — киллер- исполнитель, подселенный к нему в номер. Значит это группа бандитов и руководит ими какой- нибудь отсидевший тертый тип. Сослан, конечно, крепко влип. Деньги за водку ему никто возвращать не собирается. Придется обратиться к чеченцам …».

После распада СССР в России наступили смутные времена — промышленные предприятия объявлялись банкротами, колхозы и совхозы перестали существовать, зарплата месяцами не выплачивалась, люди голодали. Россияне тысячами выезжали за рубеж в поисках лучшей доли, часть населения ушла в криминал — откровенно бандитский или спекулятивный. Не избежала этой участи, и Северная Осетия- безденежье вынудило людей находить любые возможности для выживания.

Государство временно утратило контроль над монополией по производству крепких алкогольных напитков, в частности водки. Этой бесконтрольностью немедленно воспользовались в Северной Осетии. За короткий срок было налажено массовое производство водки во вселенских масштабах, в прямом смысле «от тайги до британских морей». Осетинская водка проникла на Сахалин и даже на острова Шикотан и Итуруп на востоке, а в Сибирь и на Урал ее вывозили целыми железнодорожными составами.

Практически в каждом частном доме работали минизаводы по производству водки, закупались станки для печатания этикеток и закупорки бутылок. Понадобились фуры для вывоза водки, их начали массово закупать сотнями. Безработица в Северной Осетии была полностью ликвидирована на пятнадцать лет, пока государство не проснулось. За эти три пятилетки количество внезапно обогатившихся миллионеров в Северной Осетии превысило таковых в Москве, Петербурге и некоторых регионах России. Для республики наступил «Золотой век»

Лихие девяностые диктовали свои условия. Одному выжить в криминальном Петербурге было сложно, каждый здравомыслящий это понимал, нужны были надежные союзники и я нашел их в лице чеченцев. Почему мой выбор остановился именно на них, объясняю следующим. С четырех до четырнадцати лет я с родителями жил в Шатое и Ведено — мой папа возглавлял прокуратуру Веденского района Чечено- Ингушской АССР, раньше Чеченская Республика так называлась.

Язык чеченцев пришлось усваивать поневоле, десять лет совместного проживания с ними на территории, где русского населения уже практически не было. После пятьдесят восьмого года, когда чеченцев вернули из ссылки на места прежнего проживания, русское население стало массово покидать сельские районы Чечни. Поэтому воспитательницы в детском саду, и учителя в школах селений Шатой и Ведено говорили преимущественно на чеченском языке. Вот я и впитывал их традиции, язык и культуру не по книгам Льва Николаевича Толстого, а в ежедневном непосредственном общении и контактах с ними в течение десяти лет. Да и местные чеченцы, проживавшие в Кронштадте со своими семьями, были в поликлинике довольно частыми гостями — они сами, их жены и дети лечились постоянно у моих врачей- специалистов, хотя, честно говоря, не имея на то права- отсутствовала кронштадтская прописка, но с моего личного разрешения.

Не припомню случая, когда я кому- то из них отказал. Вот такой симбиоз отношений и существовал у меня с чеченцами.

Решение созрело окончательно: без Салмана и его людей не обойтись, слишком рискованно. Быстро одевшись, скорым шагом направляюсь к кафе — ресторану Салмана Ватаева — старожила Кронштадта. Он был когда- то женат на местной русской девушке, с которой они вместе учились в политехническом институте, она же его и перетянула на постоянное место жительства в Кронштадт после окончания «политеха». Умный, начитанный и уверенный в себе Салман нравился мне тем, что практически никогда не терялся в критической ситуации и всегда мог выбрать из нее наиболее оптимальный выход. Три года назад он развелся с Ольгой и женился на чеченке, причиной этому, как он мне объяснил, было отсутствие у них детей, и это ведь оказалось правдой- его новая жена в первый же год родила ему сына.

Ватаев был старшим у чеченцев своего клана- тейпа. Он же сам и пригласил их в Кронштадт для уверенности и всяческой помощи. В кафе- ресторане Салмана постоянно присутствовало до шести- восьми молодых чеченцев, как я тихо предполагал, для его личной охраны и принадлежащих ему объектов, а также для участия в различных разборках. Ресторан находился от моего дома в пяти минутах ходьбы. Тем не менее, в кафе Салмана не оказалось. Знакомая барменша объяснила- выехал куда- то ненадолго. Я ждать не стал, подозвал за столик трех чеченцев постарше возрастом. Все трое назывались одинаковым именем — Беслан, я подробно изложил им создавшуюся ситуацию и свои предложения по ее решению. Объяснил, что необходимо вывезти сегодня же из гостиницы ко мне домой моего родственника Сослана. Спросил присутствующих, поедут ли они со мной. Получил сразу же их единодушное согласие, в чем, честно говоря, и не сомневался. Через минуту я и три чеченских Беслана вышли из ресторана и на машине Хамагова выехали в направлении Ленинграда спасать моего родственника.

По дороге я изложил присутствующим причину столь длительного пребывания Сослана в Северной столице. Объяснил, что он и его друг Кусоев полтора месяца назад привезли водку из Осетии на двух КамАЗах и передали ее на реализацию какому- то осетину по кличке Казбек — «Меченный». С водителями КамАЗов они расплатились, и те выехали домой. А вот Сослан и Кусоев уже полтора месяца проживают в Ленинграде на каких — то квартирах, или в дешёвых гостиницах, ожидая деньги за сданную водку, которые до сих не могут получить.

— И не получат вовсе, — вмешался в разговор Беслан Мидаев, — этот ваш осетин «Меченный» скорее всего соскочил. Если твой родственник не поленится на обратном пути в Кронштадт провести