Стены молчания - Филип Джолович

Кэрол смотрела в окно. Она рисовала круги на стекле, и как только в поле ее зрения попадало что-нибудь, заслуживающее внимания, поворачивала голову. Кэрол была полностью поглощена окружающим. Мне нравилось, как она сразу же заинтересовывалась тем, что делала. Мне нравилось, как она сидела, и я хотел обнять ее.

Спустя некоторое время она откинулась на спинку сиденья и удрученно покачала головой:

— Как все эти люди живут просто так, на улицах?

Как? Как я или Кэрол могли понять ежедневную битву нищих за жизнь в таком городе, как Бомбей?

— Они живут, потому что им приходится так жить, — ответил я.

— Наверное, большинство приезжает сюда из деревень? — Она замолчала. — Но почему же они остаются здесь? Почему никто не скажет им, что не надо приезжать?

Я не знал. Конечно, это было глупо, но в деревнях вообще было нечего делать.

Может быть, все страны просто похожи. Я сказал:

— Почему официантки из Канзаса собирают вещи и едут в Лос-Анджелес, надеясь, что в тот же миг, как они войдут на студию «Парамаунт», они получат главную роль?

Кэрол немного подумала.

— Они верят в мечту, — ответила она. — И иногда их мечты сбываются. Есть таблетки для похудания, и ты знаешь, что они не помогают, но все равно покупаешь их. Это как лотерейные билеты. Люди все равно будут покупать их, какой бы низкой ни была вероятность выиграть.

Возможно, Кэрол была права. Я представил себе Пабло Точера, выкрикивающим «Эврика!» и грызущим ногти в ожидании моего приезда в отель. Он позвонит мне и скажет, что он со всем разобрался. Со всем. Ну а если серьезно, то Пабло, скорее всего, будет хвататься за живот одной рукой и за сердце другой в карете «скорой помощи» по направлению к больнице, когда узнает о моем отъезде. И это было результатом моего телефонного звонка из аэропорта, когда я сообщил ему, куда летел.

Кэрол нарисовала еще один круг на стекле и вернулась к миросозерцанию.

— Смотри, пляж, — сказала она спустя некоторое время.

Это был пляж Чоупатти. Мы подъезжали к отелю. Я наклонился через плечо Кэрол и посмотрел в окно. Пустынный песчаный пляж. Моря не было видно. С одной стороны песчаной бухты возвышался холм Малабар. Свет из окон квартир миллионеров уверенно озарял верхушки деревьев.

Кэрол указала на холм:

— Что это за место?

Мой подбородок лежал у нее на плече, и я мог чувствовать ее запах. Даже после тринадцатичасового перелета она хорошо пахла.

— Район богачей, там есть даже висячие сады.

— Висячие сады, — прошептала Кэрол. — Как романтично!

А рядом с висячими садами были Башни Молчания. Унылые каменные амфитеатры для умерших парси[9], спрятанные за плотной завесой из деревьев и навещаемые только священнослужителями да грифами. Мой отец хотел умереть в одном из тех разрушающихся котлов. Что могло заставить его приблизиться к такому месту?

Кэрол опять откинулась на спинку сиденья и теперь смотрела прямо через лобовое стекло.

— Прости, — сказала она.

— За что?

Она прикоснулась к моей руке и сразу же отодвинулась:

— Бомбей. Твой отец. Все это, наверное, слишком тяжело для тебя. Мне следовало бы быть более чувствительной.

— Все в порядке, — ответил я. — Я справлюсь.

Через пятнадцать минут мы уже ехали по огромной, залитой светом территории отеля. Кэрол вытянула шею, чтобы увидеть огромный трехкупольный не отель, а настоящий собор в викторианском стиле.

Машина въехала под навес. Даже несмотря на то что было два часа ночи, здесь жизнь не замирала ни на минуту. Целая армия обслуживающего персонала в тюрбанах открывала двери постоянному потоку посетителей, возвращавшихся после вечеринок, или для новых гостей, а громкоговорящая система оповещения информировала о номерах машин тех, кто собирался уезжать. Здесь было душно.

Мы стояли на ступеньках, покрытых красным ковром, пока наш багаж доставали из такси.

Кэрол казалась встревоженной.

— Нам надо поговорить, но не сейчас.

— Когда? — спросил я.

— Не сегодня. И не пытайся пробраться в мой номер. Можешь даже и не думать, что я приду в твой. Ясно?

Я замер. Я предполагал, что что-то подобное должно произойти, но все же ее слова причинили мне боль.

— Хорошо? — В ее глазах была мольба. Кэрол выглядела болезненно бледной. Я хотел сказать, что нужен ей.

Но в итоге я передернул плечами и ответил:

— Ты клиент.

Неподалеку от нас стоял человек небольшого роста в сером костюме. Казалось, он внимательно следил за нами. Вряд ли он работал здесь, слишком неопрятно он выглядел, слишком неуверенно чувствовал себя.

Он дергал пальцами небольшую бородку, из-за которой казался старше своих лет.

Наконец он приблизился к нам.

— «Клэй и Вестминстер» и «Джефферсон Траст»? — спросил он, держа руки у пояса, как будто на кобуре, готовый протянуть их для рукопожатия, если мы первыми сделаем какое-либо движение.

— Да, верно, — ответил я осторожно, демонстрируя недоверие местному, которого не знал, но который, казалось, знал меня.

Мужчина улыбнулся, и его рука слетела с кобуры.

— Радж Шетиа, помощник мистера Аскари. Я здесь, чтобы убедиться, что все в порядке. Мисс Амен, очень приятно видеть вас. Мистер Бордер, вы выглядите точно так, как я себе вас и представлял во время телефонного разговора.

Теперь он был весь взволнован, и его руки, сорвавшись с места, не могли остановиться, он не мог перестать жестикулировать.

— Пожалуйста, пожалуйста, проходите, — Радж ввел нас в отель. — Как долетели? «Дельта Эйрлайнс». Американская компания. Самая лучшая.

Мы подошли к стойке администрации. В вестибюле царил тот же хаос, что и у входа в отель.

— А машина? «Мерседес». Я лично организовал это.

— Машина была замечательной, Радж, — поблагодарила его Кэрол.

Радж Шетиа покраснел, взволнованный неожиданной фамильярностью женщины.

— Я зарегистрирую вас, — пробормотал он и побежал к администратору.

Кэрол ничуть не смутилась, она была в восторге.

— Разве Бомбей не переименован в Мумбай? — сказала она. — Ну, знаешь, как Пекин в Бейджинг. Мне больше нравятся старые названия. Это будет нормально, если я скажу Бомбей?

— Выбирай любое, — сказал я, не особо заботясь об этом. Может быть, место и поменяло имя, но во всех остальных отношениях оно осталось тем же самым.

28

Дождь закончился, и на небе осталось только несколько облаков. Наконец-то мир прояснился после бури прошлой ночью.

Я шел по набережной к Индийским Воротам. Небольшие птички бросались вниз на валуны и волнорезы чуть дальше по побережью, а высоко надо мной кружили призраки. Кра, кра, кра. Я успел забыть крики этих черных призраков. Несмотря на то что было жарко, я весь дрожал.

Я уже поговорил с Пабло Точера утром. Не было ни выкриков «Эврика!», ни сердечного приступа, и это уже было что-то. Он был растерян, раздражен и взволнован. Он опять разговаривал с Манелли. Пока обвинений не было, но скоро, очень скоро они появятся. Сначала будут групповые иски от жертв, от администрации Манхэттена. А что с документами, Пабло, что с салоном «макларена»? «Дэлавер Лоан»? М-да. Никто не найден, ни с кем еще не говорили, никаких исков с моей стороны. А почему нет? Все, что я услышал от него, так это то, что мы живем в чокнутом мире. Мне не нужен адвокат, который получает четыреста долларов в час за то, чтобы сказать это.

Я остановился рядом с Воротами — мрачной триумфальной аркой, и посмотрел в ее темный изгиб.

Вдруг кто-то дотронулся до меня. Я вздрогнул и обернулся.

— Мистер Бордер, сэр.

Это был Радж Шетиа. Он быстро отступил назад на несколько шагов.

— Надеюсь, я не испугал вас. — Он выглядел взволнованным, словно боялся, что я поколочу его за вторжение в мои мысли. — Я увидел вас из отеля и вышел, чтобы поприветствовать вас.

Я улыбнулся и протянул руку.

— Я просто пошел прогуляться. Утренний променад, — я сказал это таким тоном, словно это был ежедневный ритуал английского джентльмена. Возможно, Радж Шетиа ожидал такого ответа. Я никогда не гулял и, как правило, завтракал в своем офисе. Какого черта я возомнил о себе?

Радж крепко пожал мою руку, чуть не сломав. Мы посмотрели на арку.

— До того как изобрели самолеты, — сказал он, — это было первой достопримечательностью, которую видели великие гости Бомбея. С борта корабля.

Я знал это. Это было написано в любой книжке для туристов.

Взглянув на залив, я увидел лишь темные грузовые корабли да старые танкеры, покачивающиеся на глади воды цвета чая с молоком. Не было ни одного круизного лайнера, спешащего к пристани. Никаких пассажиров, свешивающихся с поручней, никакого конфетти и серпантина, летящего в приливную волну.

Радж посмотрел на часы:

— Нам уже надо ехать в офис. Я должен убедиться, что мисс Амен готова.