М - 4 (СИ) - Таругин Олег Витальевич

— Есть! — радостно козырнул морпех.

Проводив взглядом спину удаляющегося морпеха, старлей повернулся к старшине:

— Значит так, Семен Ильич, сейчас я снова убегу по делам, а заодно постараюсь выяснить обстановку на берегу. Кстати, эрдэ Кузьмину уже отправили, так что не переживай, в дезертиров или пропавших без вести не запишут. А вы пока сидите тихонечко и не отсвечивайте. Сам ведь знаешь, как в родной армии и флоте бывает — глядишь, про вас так и вовсе позабудут, в суматохе-то, а уж там и Шохин вернется. И пацанов предупреди, чтобы про твой рассказ молчали, как рыба об лед. А если всерьез прикопаются, пусть говорят, мол, сами догадались, допустим, случайно увидев дату на настенном календаре — когда вас искал, один подобный точно заметил, только не помню точно, где именно. Вопросы имеются?

— Да только один, — фыркнул Левчук. — Гальюн далеко? А то газировка ваша, конечно, вещь вкусная и ароматная, но и обратно просится со страшной силой…

Малая земля, 22 февраля 1943 года

Оторвавшись от карты, на которую он перед этим наносил новые отметки, капитан третьего ранга Кузьмин задорно подмигнул Куникову:

— Ну, что, товарищ майор, не ожидал от нас фашист такого ответа? Недаром мы силы с боеприпасами копили, ох недаром! Не сдюжил фриц, откатывается. Из третьего сектора тоже подтвердили — не предпринимая дальнейших попыток атаковать, с большими потерями отступают на исходные позиции.

— Что-то шибко быстро фриц выдохся, не похоже на него, — поудобнее пристроив раненую руку, нахмурился Куников. — И суток не прошло. Не нравится мне это, Олег Ильич, сильно не нравится. Ладно, румыны, которых они снова вперед отправили, но там ведь и немцев полно. Еще и эти горные егеря, с которыми разведчики с нашими… «гостями» пересеклись — вот уж эти точно так сразу отступать не приучены. Нутром чую, что-то тут не то…

— Да ладно тебе, — уже без прежней убежденности в голосе задумчиво буркнул Кузьмин. — Нет, ну на самом деле, майор? Понадеялись на артподготовку и попытались взять нахрапом, но не ожидали, что у нас одних только гаубичных батарей четыре штуки, не считая полевой артиллерии и полковых минометов. Да и летуны сильно подмогли. Они же, кстати, и подтвердили — большинство разведанных целей уничтожены артиллерийским и авиационным огнем. Вот фрицы на попятный и пошли. Врубили, образно говоря, заднюю. Или есть сомнения?

— Есть, — упрямо кивнул Цезарь Львович. — И большие. Ты ведь не хуже меня фашиста знаешь, так запросто они свои планы не меняют. А если и меняют, так исключительно ради того, чтобы запасной вариант задействовать. Нет, в том, что мы их сегодня знатно обломали, я, как раз-таки, нисколько не сомневаюсь, так оно и есть. И теперь у них только два варианта — либо перегруппироваться, подтянуть резервы и завтра, максимум послезавтра, попытаться снова продавить нашу оборону, либо ударить в каком-то другом месте.

— В каком еще другом? — поморщился кап-три. — У нас ни в одном секторе серьезных прорывов не было, а те, что удались с ходу, уже купированы. Максимум на несколько сотен метров продвинулись, прежде чем их обратно и вышвырнули. С теми самыми большими потерями. Часть промсектора, правда, вовсе уж в полный щебень раскатали, ни одного целого здания не осталось, ну так переживем, тем более подвалы остались.

Куников невесело усмехнулся, кивнув на расстеленную на столе карту:

— А разве я сказал, что они именно по плацдарму ударят? Ну, понял, о чем я?

— Да ну, не может быть… — влет уловил мысль товарища капитан третьего ранга. — Думаешь? Хотя… весь северо-восток города в любом случае остается в их руках, так что с передислокацией проблем не предвидится, тут всего расстояния-то пару километров. И все равно, как-то не верится. Нет, то, что мы фашистам словно кость в горле, это понятно, потому и ударили сегодня. Да и шибко злые они после того, как мы часть города у них оттяпали. Но даже если прорыв в направлении цемзавода окажется успешным, наши быстро подтянут резервы — их же не морем везти, а по суше перебрасывать — и остановят немцев. И чего они в конечном итоге добьются, кроме очередных потерь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Частичного контроля за противоположным берегом бухты они добьются, вот чего, — хмыкнул Куников. — Подтянут тяжелую артиллерию и раскатают нас практически прямой наводкой. А пока мы станем в себя приходить, снова ударят, уже с нашей стороны. И знаешь, Олег Ильич, что я думаю? Вовсе не факт, что мы в этом случае удержимся, несмотря на все накопленные силы. А если и сдюжим, что вероятнее всего, то ох как кровушкой умоемся…

— Понял тебя, — угрюмо кивнул капитан третьего ранга. — Предложения?

— Скоро стемнеет, нужно послать пару разведгрупп, пусть аккуратненько прощупают, чем там фриц занимается и куда лыжи навострил. Опасно, конечно, в ближнем тылу сейчас не пойми что творится, но иного способа получить хоть какую-то информацию просто не вижу. К слову, что слышно насчет того удачливого старшины? Вышел на связь?

— Это ты про Левчука-то? Вышел, буквально с час назад радиограмма пришла. Когда «лапотники» по катеру отбомбились, ему с бойцами пришлось вместе с остальными на борт прыгать. Ну, а обратно их, сам понимаешь, никто высаживать не собирался. Так что сейчас они, небось, уже в Геленджике.

— Жалко, сейчас бы они нам точно не помешали. Как и их командир, что, как внезапно выяснилось, аж с самого Тихоокеанского флота к нам прибыл, — последнюю фразу Куников сопроводил ироничной ухмылкой, показывающей его отношение к официально озвученной версии о принадлежности «транспортного корабля».

— Вот, кстати, хотел спросить, да не успел, поскольку фрицы свое наступление начали: ты сам-то что насчет этого кораблика думаешь? А то мне бойцы, что разгружать его помогали, каких только чудес не порассказали?

Ответить капитан третьего ранга не успел, прерванный резким зуммером полевого телефона. Переглянувшись с товарищем, поднял трубку:

— Кузьмин, у аппарата. Не понял, повторите? Еще раз, плохо слышно. Что? ЧТО?! Понял, конец связи.

Слегка растерянно взглянув на напрягшегося Куникова, произнес:

— Гитлеровцы нанесли массированный удар в направлении оборонительного рубежа в районе балки Адамовича и цементного завода «Октябрь». Ситуация крайне тяжелая, применяется бронетехника, в нескольких местах оборона уже прорвана, у нас большие потери. Угадал ты, стало быть, товарищ майор… накаркал…

Глава 14

ВЫСАДКА

Новороссийск, район цементных заводов, 23 февраля 1943 года

Глядя, как с неслышным в реве полутора десятков запущенных движков лязгом раздаются в стороны створы носовых ворот, и опускается аппарель десантного устройства, сталей Алексеев невесело усмехнулся. Что ж, вот его и накрыло очередным — которым уж по счету? — дежавю. Все это в его жизни тоже уже происходило, причем, совсем недавно. Вот только в прошлый раз происходило словно бы понарошку, когда и противник условный, и патроны холостые, и смерть кого-то из бойцов — огромное ЧП с последующим муторным выяснением обстоятельств случившегося и наказанием причастных к инциденту, а не безликая цифра в перечне безвозвратных потерь подразделения. Зато сейчас — серьезней некуда. Поскольку впереди ждал затянутый мутным маревом поставленной катерами сопровождения дымовой завесы, вспыхивающий короткими всполохами сотен разрывов восточный берег Цемесской бухты. Низкое, набухшее тяжелыми тучами предрассветное небо над которым расцвечивали трассеры пулеметных очередей и осветительные ракеты. По ушам ударил тяжелый гул канонады, пробивающийся даже сквозь наушники наглухо застегнутого шлемофона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Исцарапанная гусеницами аппарель прошла горизонталь и с хрустом опустилась на влажную гальку. Ворвавшийся в танковый трюм ледяной февральский ветер, пахнущий йодом, сгоревшим порохом и едкой химией дымсмеси, разметал скопившиеся внутри клубы солярных выхлопов. Все, пора.

Взглянув на напряженного Никифорова, старлей хлопнул мехвода по плечу: