Шесть собак, которые меня воспитали - Энн Прегозин

Главное, не упустить период младенчества. Кто растил собаку с раннего возраста, знает, как быстро и безвозвратно проходит эта пора и сколько прелести она в себе таит. Стоит пропустить мгновение – и оно уже не вернется. Я пыталась сохранить в памяти дни, когда Бу был еще малышом. «Запомни это», – говорила я себе и как бы делала моментальные снимки в уме. Вот передо мной маленький щенок, только начинающий постигать окружающий мир и свое в нем место, а потом – щелк! – и передо мной огромный, как танк, ротвейлер, который уже сам знает, и что такое этот мир, и каково его, Бу, место в этом мире. И остается только изумляться и сожалеть, как быстро пролетело время.

Сейчас (по прошествии десяти лет) я пишу эту книгу и восстанавливаю в памяти свои давние зарисовки-воспоминания о детстве Бу. В первый же свой вечер в доме Бу выучил слово «кошка» и узнал, что так называют два пушистых длиннохвостых существа, которые, сонно щурясь, появились на пороге спальни. Это были Твинки и Сноубол (наше недавнее приобретение). С высоко поднятыми хвостами кошки прошествовали в комнату и приветствовали нас тем радостным коротким мяуканьем, которым и следует встречать любимых хозяев, особенно если те отсутствовали целый день. И тут они увидели на ковре маленького черного щенка. Кошки резко остановились, высоко поднятые перед этим хвосты опустились, а сонные, прищуренные глаза широко раскрылись.

Бу сначала пришел в изумление от этой парочки, но уже в следующую секунду повел себя так, как и положено собаке, в жилах которой течет кровь, а не водица. Со всех своих коротких щенячьих ног он бросился за кошками. (Я впервые увидела, как он бегает). Те мгновенно развернулись, кинулись бежать, и лишь взлетев на кухонную стойку, почувствовали себя в относительной безопасности. Сидя наверху, кошки наблюдали, как Бу с бешеной энергией атакует стойку в тщетных попытках вознестись туда вслед за ними.

Ошибиться невозможно: только на кошачьих физиономиях столь явно читаются страх и смятение. Испуганные кошки принимают соответствующие позы, прижимают к голове уши, а в глубине кошачьих глаз прячется страх. Именно он затаился в глазах моих двух кошек, когда они в тот вечер смотрели на маленького ротвейлера.

Только собаки способны с таким азартом, упорством и весельем предаваться преследованию (что, бесспорно, генетически обусловлено). Крошечный ротвейлер не был исключением. Он продемонстрировал все свои возможности, ни секунды не колебался, развил отличную для щенка скорость и не прекратил преследования, даже когда кошки оказались вне досягаемости. Итак, Бу сделал для себя вывод, к которому рано или поздно приходят все собаки: ты гонишь добычу, она убегает! Это работает! Ты имеешь силу и действуешь. Остальные подчиняются.

Так за пять минут я получила ответ на вопрос, который мучил меня на протяжении последних недель: нужно ли защищать щенка от кошек, пока он сам с полкошки величиной? Или же наоборот, придется защищать от него кошек? Теперь я знала ответ. И сразу же возник следующий вопрос: как скоро Бу перестанет преследовать кошек или хотя бы научится обуздывать эту свою страсть? Другими словами, когда он научится отличать чужих кошек (погоняться за которыми позволяют себе даже очень благовоспитанные собаки) от неприкосновенных домашних питомцев? Поведение погони типично для любой собаки. А как проявятся гены именно ротвейлера? А если точнее, то гены кобеля-ротвейлера? А уж если быть совсем точным, то гены этого конкретного кобеля-ротвейлера? Каким негативным поведением? Чего ждать? Я предполагала, что ответ и на эти вопросы я получу очень скоро.

Другой запомнившийся мне эпизод произошел две недели спустя. Мы во дворе, с трех сторон вдоль забора растут белые левкои, азалии и форсайтии. От соседей нас отделяют огромные деревья, а в тени под навесом разлегся и дремлет маленький Бу. Дует теплый ветер. В ветвях деревьев чирикают воробьи, а из радиоприемника слышна тихая музыка. Эти звуки уже привычны для Бу, но вдруг до его ушей доносится новый: скрежет закрываемого окна. В тот же миг Бу вскакивает на ноги и начинает лаять. (Тогда я впервые услышала его лай). Он лает так яростно, что коротенькие щенячьи лапки отрываются от земли, и он подскакивает, как мячик.

Этот эпизод еще раз продемонстрировал бдительность Бу. Если бы это был вариант игры «Что неправильно в этой картинке?», щенку не потребовалось бы ни секунды на обдумывание. Он уже знал ответ: в эту картинку не вписывается скрежет закрываемого окна.

Казалось бы, услышав незнакомый звук, щенок должен испугаться, прижаться к моим ногам или попытаться скрыться в доме, но он и не думал отступать. Этот звук пробудил в нем сторожевой инстинкт, и Бу с яростью маленького, весом в три килограмма, льва встал насмерть на защиту своей территории: дома, двора, деревьев и меня.

«Это просто окно, малыш, – говорила я, поглаживая его по спинке. – Все в порядке!» Но щенок не успокаивался. Если Бу казалось, что откуда-то исходит опасность (настоящая или мнимая), он полагался только на свои уши и на собственные инстинкты, и ничьи увещевания не могли его успокоить. Поскольку он продолжал лаять, мне пришлось взять его на руки и отнести домой.

Бу делал все, что свойственно любым щенкам, включая ротвейлеров. Он «орошал» ковры в доме, словно это были газоны с травой, которые нуждались в непрерывном поливе, и оставлял маленькие коричневые кучки. Бу жевал все – диваны, кресла, ковры, ножки стола и нас в том числе. Невозможно было предусмотреть, куда он заберется в следующий момент. Кто мог предположить, что его заинтересует содержимое нижних ящиков кухонного шкафа? Нельзя было предугадать, в какую еще щель Бу удастся просочиться. Этот щенок в считанные мгновения на удивление быстро и незаметно ухитрялся выскользнуть во входную дверь.

Существует один способ борьбы со всеми этими правонарушениями: закон и порядок. Я не использовала ни клеток, ни контейнеров, они вообще в то время не были так популярны, как сейчас (в принципе они действительно помогают). Одиннадцать лет назад клетки применяли в основном заводчики. Обыкновенные владельцы собак использовали другой способ: строгое расписание и режим, основанный на собственных наблюдениях; например, Бу (как и любой другой щенок) должен был привыкнуть опорожнять кишечник и мочевой пузырь сразу после еды или после сна. Как только Бу приступал, я немедленно ставила его на газету или выносила в определенное место во дворе и ждала, пока он покончит со всем этим, а уж потом начинала нахваливать его так, словно он только что создал портрет Моны Лизы. Через две недели Бу перестал пачкать в доме. Все-таки это был ротвейлер до кончиков когтей.