Вид на жительство в раю - Наталья Андреева

— Но информация о них есть в базе данных? Вы не могли бы заглянуть в свой компьютер?

— Нет. Я не могу этого сделать. Мы не имеем права разглашать конфиденциальные сведения, полученные от наших клиентов.

— Девушка, вы что — не поняли? Я из прокуратуры.

— Вам надо к хозяину. Без его разрешения не имею права. Меня же с работы уволят! А я ею дорожу.

— Где он?

— Налево и прямо по коридору до конца. Момент, я с ним свяжусь. — Она набрала номер. — Абрам Моисеевич? Вас хотят видеть из прокуратуры. Хорошо.

После чего Семенов получил доступ к телу владельца клиники. В конце коридора были его апартаменты. На табличке значилось: «Доктор медицинских наук». И фамилия. Следователь потянул за дверную ручку.

— Можно?

— Заходите.

У владельца кабинета были пронзительные глаза, глубокие, почти черные, нос крючком и длинные тонкие пальцы. Которыми он ритмично постукивал по столешнице.

— Это вы из прокуратуры? — Он картавил. Все три «р» в последнем слове явно не удались. Семенов невольно улыбнулся.

— Да. Вот мое удостоверение.

— Садитесь.

У Абрама Моисеевича был не взгляд — рентген. Он просвечивал Семенова с минуту, после чего сказал:

— А санкция прокурора у вас есть?

— Простите, на что?

— На допрос персонала клиники?

— Это не допрос. Беседа.

— Ничем не могу вам помочь. — Доктор наук развел руками. — Даже если вы получите санкцию, мы будем это оспаривать. Наши адвокаты…

— Я только хотел узнать. Когда стало известно об отъезде на ПМЖ в Израиль Арона Марковича?

Цепкий взгляд. И очень осторожный ответ:

— Мы все мечтаем жить на исторической родине.

— То есть он осуществил свою мечту?

— Да. Можно сказать и так.

— А его клиенты? Кому они перешли?

— Как вас понимать?

— Ведь вы… — Семенов выразительно посмотрел на его длинные пальцы. Ногти подстрижены коротко, до мяса, лунки обработаны йодом.

— Практикующий хирург. Совершенно верно. -Он по-птичьи наклонил голову на бок, клюв опустился.

— Разве не у вас архив Арона Марковича?

— Все бумаги он забрал с собой.

— Как так?

— Наши клиенты в большинстве своем люди состоятельные. Им не составит труда слетать в Израиль. Если они захотят проконсультироваться у Арона Марковича. Рентгеновские снимки, истории болезни — все у него. А медицинскую карту мы выдаем на руки клиенту.

«Темнит, — подумал Семенов. — Ничего я от него не узнаю. Это его бизнес. Если сливать информацию прокуратуре, можно всех клиентов растерять».

— Меня интересует одна из ваших пациенток. Чусова Наталья Алексеевна. И ее… Гражданский муж, которого она привезла в клинику делать ринопластику.

Абрам Моисеевич грустно посмотрел на следователя и спросил:

— Ну и что? Это запрещено законом? Они же не были в федеральном розыске?

— Нет.

— И где тогда тут криминал?

— Никакого криминала нет. Мне хотелось бы выяснить, как он выглядел до операции, — пояснил Семенов.

— Ничем не могу помочь, — развел руками хозяин кабинета. И повторил: — Все документы Арон Маркович увез с собой.

— Они показывают вам документы, когда приходят в клинику? Я имею в виду, паспорта. Вы ведь оформляете договора.

— Да, это так.

— А бывает, что клиенты ложатся на операцию под чужой фамилией?

— Это конфиденциальная информация, вы вторгаетесь в частную жизнь, — быстро-быстро сказал Абрам Моисеевич. — Если наш клиент не в розыске…

— Сейчас он находится под следствием.

— Да, но на момент операции он не был под следствием. Я уточню это у юриста фирмы.

— Не стоит, я все понял. — Семенов вздохнул. Известная тактика: втянуть в бумажную волокиту. Сколько идет официальное письмо, известно. Столько же ответ. — Скажите, а вы поддерживаете связь с исторической родиной?

— Да, у меня есть там родственники. — Хирург вновь нагнул голову и прицелился взглядом в Семенова.

— А с Ароном Марковичем?

— Мы с ним в родстве не состоим, — все так же осторожно сказал собеседник.

— А ваши родственники могли бы передать ему, чтобы он вышел со мной на связь? Или его адрес? Вы могли бы мне дать его адрес, номер телефона?

— Увы. Боюсь, телефонный разговор слишком дорог, и мои родственники… Словом, все через прокуратуру и адвоката.

«Если я пойду этим путем, до Арона Марковича удастся добраться аккурат к Новому году. Прокурор меня не поймет. Пенкин с повинной пришел. У меня на него ничего нет. Кроме краж, в которых он признался. Никто не будет оплачивать вояж за границу. А хозяин клиники — стена». Семенов поднялся:

— Что ж, извините за беспокойство.

— Рад был служить.

Он тоже поднялся и стал так крепко и с чувством жать семеновскую руку, словно был осчастливлен визитом. Проводил до дверей, одарил улыбкой. Обласканный Василий Семенов ушел несолоно хлебавши. Он понял, что связь с уехавшим Ароном Марковичем хозяин клиники поддерживает. Сегодня же будет звонок. Если там криминал, все документы и фотографии будут уничтожены. Это тупик. А согласно показаниям Чусовой все сходится. Была драка, потом была клиника.

Они знали, что хирург уезжает. Что ему нужны деньги. Интересно, сколько заплатили? И почему «они»? Пенкин? Ведь Чусова ни при чем. Ее использовали втемную. Или же все-таки… Тьфу ты. Семенов совсем запутался. Потом нащупал в кармане блокнот. Там адрес, по которому прописана Наталья Чусова. Съездить туда? А что это даст?

Если бы обратный маршрут не проходил через станцию метро, возле которой был дом, где зарегистрирована Чусова, Семенов никуда бы не пошел. Отправился бы на работу и стал заниматься другими делами. Но поскольку ему было по дороге, решил зайти.

«Это последнее», — сказал он себе. И, выйдя из метро, обратился к киоскерше с вопросом: где эта улица, где этот дом?

Дом был старый. Штукатурка с панели осыпалась, казалось, что строение вот-вот развалится. В подъезд было страшно заходить. Тем не менее дворик кишел людьми, плотность населения в этой развалине была такая же, как среди тараканов на Кухне в каком-нибудь бараке. Сходство усиливали смуглость лиц и разрез глаз проживающих. Большинство из них были китайцы — маленькие, сухонькие, суетливые. Повсюду валялись тюки, какое-то тряпье, рваные башмаки, а пахло… жареной селедкой! Другого сравнения на ум не приходило. Семенова замутило. Порядок здесь мог навести только ОМОН. Семенов отловил одного такого «таракана» и спросил:

— Квартира тридцать четыре в каком подъезде?

— Не понимай русски, — ловко вывернулся пойманный им субъект и нырнул в ближайший подъезд. Оттуда тянуло сыростью и тленом, как из склепа. Это несмотря на то, что на улице с середины мая была жара. И лето тоже выдалось жарким. Во дворе разливалась огромная лужа, видимо, прорвало трубу.

Семенов уже понял, что найти концы будет сложно. Сколько здесь таких же дальних родственников, как Чусова? В квартире тридцать четыре дверь была нараспашку. Дым стоял коромыслом: слышалась разухабистая песня, одновременно с гостями надрывался магнитофон, они старались друг друга перекричать. Убавить звук не догадался никто. Семенов прошел в комнату. К горлу подступила тошнота. Подробности застолья были отвратительны. На него никто не прореагировал. Семенов постоял какое-то время в дверях, соображая, что же предпринять. Наконец один из гостей заметил его и проорал:

— Водка есть?

— Мне бы хозяйку.

— Наливай!

Семенов решительно вытащил из-за стола пожилую женщину со всклоченными седыми волосами. Других женщин здесь не было. Пока тащил ее к дверям, она сопротивлялась. А на лестничной клетке спросила:

— Ты кто?

— Прокуратура.

— Кто?

Гремела музыка. Он закрыл дверь и повторил:

— Прокуратура.

— Ох ты, напугал! Да мне все по…

Она начала ругаться. Семенов уже понял: это синекура. Регистрация по объявлению на фонарном столбе. Плати денежки и будешь двадцать пятым на девяти квадратных метрах.

— Вы хозяйка квартиры?

— Ну я!

— Я хотел узнать о прописанной здесь Чусовой Наталье Алексеевне.

Она внезапно протрезвела. Или почти протрезвела. Быстро сказала:

— Да, знаю такую.

— Вы состоите с ней в родстве?

— Состою. И что ж такого?

— А документы, подтверждающие это, есть?

— Да какие документы? Из одной деревни мы! А там все родственники! Она деньги дает! Продукты приносит! Из одной деревни мы! Ой, мороз, моро-оз! — внезапно заголосила женщина. Семенов вытер пот. ОМОН бы сюда.

— Значит, вы давно ее знаете?

— А как же! Она еще маленькой была, когда я в Москву подалась на заработки. Общежитие вот дали.

— Так это общежитие?

— Бывшее. Потом мы квартирки-то привати… привата… зировали, — икнув, выговорила наконец она. — Добрые люди помогли. Оформить. Зимой Наташка приехала.