В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья Олегович

Хвост походной колонны наконец-то показался, последние мертвецы удалялись прочь в предрассветных сумерках, тихо маршировали, объятые облаками фосфоресцирующего тумана, в коих на глазах Тобиуса и растворялись.

Поколебавшись, он всё же решил пройти немного по их следам, хотя следов на снегу и не было. Только те, что оставил он сам намедни.

В свете нарождавшегося утра окрепший ветер носил новорождённые снежинки и Тобиус чувствовал уколы, когда те попадали ему в лицо.

Маг вернулся в своё убежище, воскресил прогоревший костёр и раскрыл книгу. Работая индиговым пером, он тянул из памяти почерпнутое на занятиях по истории. Среди всех не обложенных экзаменационной повинностью предметов, она была его любимым. Мысли ещё путались, перебивали одна другую, но рив старательно оправлял их в правильные предложения:

«В истории Гроганской империи упоминаются разными сохранившимися документами четыре легиона, погибших при очень странных, таинственных или необъяснимых обстоятельствах. Одним из них был «Сепретта», славный историей своих побед Тринадцатый легион, набиравшийся в имперской провинции Тульмия, чьи территории ныне поделены между Ривеном и Марахогом. Император-дракон Клегар Гроган отправил «Сепретту» на покорение Дикой земли. Легион пропал в лесах безвозвратно и участь его долго оставалась тайной. Сегодня, в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое дженавя одна тысяча шестьсот тридцать второго года Этой Эпохи, я, Тобиус, маг Академии Ривена…»

Он как мог подробно описал увиденное, указав неясную природу нежити, неясный источник магического питания, заставлявший её вести квазижизнь, а также то, что обнаруженные существа не проявляли агрессии.

Тысячи легионеров были поглощены Дикой землёй, Господь-Кузнец ведает, как это произошло, через что они прошли, но одно было ясно, — души этих людей не смогли пересечь Кромку и попасть в надлежащий им загробный мир. Почему и зачем они маршировали Тобиус знать не мог, но не сомневался, что некромантов крайне заинтересует этот переполненный некротической гурханой драконис.

Поутихшая было дурнота вновь дала о себе знать. В верху желудка окончательно утвердился пульсирующий ком, от которого незримым ядом по телу, вместе с кровью, растекалась слабость. Пока что Тобиус считал её вполне терпимой, но он предвидел, что вскоре всё может стать хуже. Особенно не понравилось то, что тщательное изучение собственного организма с помощью чар не дало результатов. Магия утверждала, что волшебник полностью здоров, но это не значило, что она права. Это значило лишь, что источником дурноты было нечто неопределимое.

Пищевое отравление, вот что диагностировал себе серый маг, исходя из симптоматики. Но чем он мог отравиться? Тобиус прошёл через процедуру мутации организма ещё в отрочестве, яды всё ещё оказывали на него воздействие, но ослабленное, а уж такая ерунда как несвежая пища и вовсе не беспокоила. Только когда это он ел что-то с душком? Последней трапезой, после которой появилось плохое ощущение, стал только что подбитый тетерев… Смог бы псоглав отравить человека? Ну, попытаться бы смог, хотя чувствительный язык мутанта очень неплохо выявлял токсины ещё до того, как они попадут в желудок. Дичь была чистой. Но что тогда? И почему чары не показывали присутствия ядовитых веществ?

— Мря-у! Мр-р-р-ря!

— Да, да, и тебе доброе утро.

Слегка дрожа, не от холода, а от крепчавшего нездоровья, Тобиус выбрался в тёмные сумерки. Духи ветра и прочие погодники всё же пригнали на север свой проклятый циклон, о вчерашнем солнце оставалось только вспоминать. Теперь рассветы будут долгими и тусклыми.

Слушая как шипит падающий снег, Тобиус медленно брёл среди сохранившихся стен и смутно представлял, на какой высоте они когда-то находились, что после стольких эпох всё ещё могли возвышаться над ландшафтом. Возможно, во времена расцвета, из того вон окна открывалась величественная панорама. Однако правда такова, что земля всегда пожирает то, что построили и бросили смертные.

Он время от времени расчищал снег под ногами, наносил чертёж Взора Кутруба и просматривал глубины в поисках полостей. В конце концов было выбрано место на пересечении двух относительно сохранившихся улиц, где с помощью мыслесилы волшебник стал аккуратно вынимать странно, однако прочно соединявшиеся маринитовые фрагменты. Наконец маг проделал в земле отверстие, неровный провал, из которого тут же ударила волна тошнотворного спёртого воздуха.

От такого удара по носу неприятное ощущение в животе лишь усилилось, волшебник прижал ладонь ко рту и некоторое время сосредоточенно боролся тошнотой.

В провал полетел камешек и, судя по тому, когда раздался звук удара о дно, высота составляла шагов десять, не меньше[33].

— Тебе всё нужно сделать неправильно, совершить все глупости, которые только можно, да, Тупая Морда?

— Таков уж я, — повторил человек, глядя во тьму. — Спасибо, что пришёл.

— Думал, что ты умер, но не повезло. Не на этот раз.

Злая улыбка расцвела на лице Тобиуса.

— Так ты, сукин сын, знал, что здесь происходит, но ничего не сказал.

— Разве не сказал? — Радостный оскал Дружка оказался много более внушительным, острозубым. — Селения древних — плохие места для живых. Здесь не стоит быть, не стоит спать здесь, надо скорее уходить. Нет? Разве не говорил? Или ты просто не слушал? Ты, Тупая Морда, думаешь, что самый умный, хотя ничего не знаешь о Великой Пуще. Но не печалься, ты ведь хотя бы живучий. Я думал те мёртвые люди убьют тебя, но нет, не убили.

— А были случаи, когда они кого-то убивали? — Тобиус умел быстро отбрасывать ненужные эмоции, чтобы сосредотачиваться на важном.

Киноцефал, неспешно подошёл, но в десятке шагов от провала остановился. Судя по всему, запах тлена, шедший из-под земли, для него был значительно сильнее, нежели для человека.

— Старики говорят, что эти мёртвые люди постоянно появляются в нескольких местах, там, где никто не живёт, там, куда никто не суётся ночами, чтобы не сложить голову. Но были случаи, когда они являлись к отдалённым поселениям, являлись ночью, возникали из тумана и нападали. Убивали всех, даже детей, как это у вас, людей, принято, и исчезали в тумане.

— Ох… — Это всё, что он мог сказать.

Часть 1, фрагмент 14

По всему выходило, что, Тринадцатый легион продолжал исполнять приказ своего императора. Они погибли давным-давно, однако до сих пор служили делу покорения Дикой земли и Тобиус не мог сразу определиться, было ли это открытие жутким, или воодушевляющим. По сути… вероятно, что сегодня лишь видовая принадлежность спасла его от смерти. Может быть, ещё и знание гроганского языка.

— Ну что, ты продолжишь искать смерть, Тупая Морда? Но теперь уж под землёй, да?

— Спущусь на несколько часов. Кто знает, может вернусь ещё раньше и сможем продолжить путь.

— Оттуда, — когтистый палец указал на провал, — пахнет смертью. Старый тлен, затхлость и гниение. Этого ты ищешь для себя?

— Я ищу знаний. Полезных и всяких. Подождёшь меня здесь?

Охотник присел на корточки.

— Послушаю твои крики.

— Ты это брось, Дружок, а то я поверю, что не нравлюсь тебе.

Пробудив Крылья Орла, маг воспарил и стал плавно опускаться в провал. Вокруг зажглись десятки светящихся мотыльков, а в ладони успокаивал своей тяжестью жезл.

Воздух холодный и сухой встретил его там, странно при этом пахший сыростью; мотыльки распространяли свой неверный свет, паря вдоль маринитовых стен и колонн, выхватывая странные, не поддававшиеся восприятию рисунки, а вокруг них плясала пылевая взвесь. Когда маг опустился на твёрдую поверхность, его сапоги глубоко ушли в нечто странное, походившее на песок, но при этом такой мелкий, что его не получалось взять в пальцы, — так сыпуч он был. От малейшего движения над этим веществом поднимались облачка пыли, такие медлительные и густые, словно Тобиус очутился на дне океана.