Горячий след - Олег Верещагин

Кстати, суп оказался не только вполне съедобным, но и довольно вкусным. И хлеб тоже, он чем-то напоминал финский подслащённый, который Олег любил. К вину мальчишка не притронулся, чем вызвал удивление наконец-то завершивших спор соседей. Тогда Олег молча придвинул кружку им. В ответ посыпались какие-то вопросы, но мальчишка помотал головой и отмахнулся рукой. Прокатило — волосатые схлебали вино и убрались, с руганью расплатившись.

Тянуло ещё немного посидеть (ноги горели со страшной силой, Олег уже сто раз проклял идею идти босиком, в конце концов, что, так уж подозрительны были бы сандалии или даже сапоги?). Но пора было спешить к воротам. И ясно, что, чем больше сидишь — тем труднее будет встать. Олег решительно поднялся, убирая кошель и нож в складки на поясе, даже руками от стола оттолкнулся, как будто подтверждая самому себе — всё, ухожу!

Снаружи на ступеньках сидели всё те же оборванцы. А ещё стояли двое людей, которых Олег определил, как «стражников» — в кожаных шлемах и доспехах, с маленькими круглыми щитами, длинными кинжалами на поясах, дубинками в руках и какими-то бляхами на шеях. Они о чём-то возбуждённо говорили, и Олег шастнул мимо, но… совершенно неожиданно дубинка в загорелой жилистой руке преградила ему путь, а другая рука схватила за волосы и запрокинула голову назад с такой силой, что Олег замычал от боли. Хорошо, что именно замычал…

Один из стражников что-то спросил, подкрепив вопрос толчком дубинки в пах (больно). Олег сделал непонимающее лицо, мыкнул, показал на уши, на рот. И обмер.

Оборванцы со ступеней смотрели прямо на него. Все. Внимательно и вроде бы насмешливо.

Потом тот, которому Олег плюнул в миску, что-то лениво сказал. Стражник повторил те же слова, его товарищ что-то буркнул, и Олег, получив неожиданный пинок, пролетел пару метров и распластался на булыжниках. Будь тут асфальт — он свёз бы всю кожу с коленей, ладоней и локтей, а так — просто обидно проехался. Вскочив, мальчишка обернулся — но стражники на него уже и не смотрели. А оборванцы активно сигнализировали глазами — мотай отсюда!!!

Олег юркнул в улицу. И обнаружил, что по щекам текут злые слёзы. Не от боли. Его ни разу в жизни не пинали вот так — под зад. На секунду даже возникла мысль вернуться и…

Нет. Нельзя. И так непонятно, чего они прицепились — подозрительно… Размазав слёзы руками, Олег плюнул на булыжники и пошёл к воротам — на встречу с Артуром. А потом ещё предстояло искать лавку почище — купить еды для Ольки.

Погони не было. И хорошо, потому что кони оказались фиговыми — быстро начали засекаться, запалённо сипеть, и на удары пятками не реагировали почти совсем. Наверное, «мобилизованные» у крестьян или ещё у кого.

— Пржевальские чёртовы, — Артур выругался, соскакивая наземь. Стремена растёрли середину подошв. — Пошла отсюда, скотина! — он замахнулся рукой, но лошадь и ухом не повела.

Кирилл тоже слез, бросил меч, сел на траву, сжался в комок и заплакал. Артур смотрел на его трясущиеся плечи со вспухшими рубцами — свежими — от кнута и не понимал, что делать. Опять выругался, начал рассёдлывать лошадей. В одной попоне прорезал дырку, получилось что-то вроде пончо. Откромсал кусок ремня с затяжным узлом — вместо пояса… Пока он этим занимался — Кирилл пришёл в себя и хмуро смотрел обведёнными тёмным глазами. Спросил:

— Ты как тут оказался?

— Долгая история, — Артур сел рядом, стащил до пояса свою накидку. Кирилл покосился, криво усмехнулся:

— А, понятно…

— Ничего тебе не понятно, — беззлобно буркнул Артур. — Потом расскажу. Вообще-то тебя ищем… и других. С тобой сюда кто-нибудь…

— Нет, наших никого больше не было… — Кирилл взял меч. Поводил по клинку пальцем, тихо сказал: — Я его убил. По-настоящему убил. Я никогда даже воробья не убивал, а тут человека убил…

— Ну убил, — Артур вздохнул. — Я тоже убил. И кто его знает, что там дальше будет… Оденься, вот. Пахнет, правда…

— Пахнет… — Кирилл рукой убрал с лица грязные сосульки волос. — Пить хочу… — он поднялся, накинул «пончо», перепоясался. — Пошли ручей поищем, а?..

…Кирилл попал сюда из собственной квартиры. Делал зарядку, разминался — и вдруг… что «вдруг» он не очень помнил, вроде бы распахнулась дверца шкафа… или просто какая-то дверца… И он оказался прямо посреди каравана, который гнали в Тале-Тиалу.

Дальнейшее развитие событий было стандартным. Его продали перекупщику. Там мальчишка первый раз взбунтовался — истерично, но яростно — и его первый раз избили. Несильно, чтобы не портить товар. И почти сразу продали какому-то городскому меценату, которому был нужен мальчишка для спектаклей домашнего театра. Отсюда Кирилл сбежал и был пойман раньше, чем выбрался за пределы городских стен. Его избили снова и продали в село, на плантацию. Работать там он отказался начисто и после трёх сильнейших порок его приковали во дворе — около ворот, рядом с будкой для привратников. Мальчишка сумел расшатать штырь, удерживавший в стене цепь, оглушил попавшегося под руку хозяйского сына и снова попался. На этот раз хозяин собирался просто-напросто посадить мальчишку, осмелившегося поднять руку на свободного — на сына хозяина — на кол, но проходивший мимо отряд лучников перекупил Кирилла — им был нужен работник-слуга. Кирилл чистил доспехи, ухаживал за несколькими лошадьми отряда — без сопротивления, это была не унизительная и даже, в общем-то, не рабская работа. Может быть, он бы прижился у лучников — и кто знает, как дальше пошло бы дело, не сменись в Тале-Тиалу командир отряда. В стычке с мятежными рабами прежний командир получил копьё в живот и через два часа умер, а новый начальник пришёлся не по нраву и многим воинам, что уж — рабам при отряде… Кирилла он почти не задевал, но однажды мальчишка заступился за старика-раба, который изготавливал древки для стрел — за какую-то мелкую оплошность, допущенную по возрасту, тому досталось по голове щитом. Не ожидавший худого начальник оказался в пыли раньше, чем сумел сообразить, что и как — и щит с гулким звуком обрушился на его голову.

Если честно, потом мальчишка не раз пожалел о своём заступничестве. То, что его избили — это было уже почти привычно. Но потом начались обычные настоящие пытки. Начальник вознамерился наказать наглеца — кроме того, ему явно доставляло удовольствие издеваться над мальчишкой. Днём Кирилл отлёживался в душном крохотном помещении за оружейной, привязанный за руки к двум крюкам в стене, а вечером начальник лучников начинал развлекаться. Об этих развлечениях Кирилл наотрез отказался говорить. Артур было заподозрил, что бородатый скот оказался извращенцем, но потом понял — нет, «просто» садистом…

Как не пытался Кирилл сопротивляться, в конце концов от боли и её ожидания он дошёл до того состояния, когда человеком управляют самые примитивные инстинкты. Очевидно посчитав, что непокорный раб сломлен, начальник лучников выставил его как мишень на той тренировке. Наверное, мальчишка покорно умер бы под стрелами, но незадолго до этого увидел, как начальник по очереди в кровь избил ножнами меча семерых лучников, наотрез отказавшихся стрелять в «Кейоду».

— Это они меня так прозвали, — Кирилл улыбнулся дрожащей улыбкой. — По-здешнему это «В каждой бочке затычка», что-то вроде. Я сперва обижался, а потом не стал, они почти все без зла это говорили, так, со смехом… Ты знаешь, глупость, конечно, но там многие были хорошие люди… Ну, простые, как наши мужики. Хорошие, в общем…

Мальчишки полулежали на берегу ручья, загорали, отдыхали… Артур слушал Кирилла.

— В общем, меня как-то встряхнуло, что ли… — Кирилл осторожно сел. — Я подумал — ну всё равно сейчас убьют, так я хоть им покажу, что я… что я человек. Ну а дальше ты и сам видел.

— Видел, — кивнул Артур. — Ты молодец. Просто молодец.

— Да ну… — Кирилл опять слабо улыбнулся.

— А ты их язык что, понимаешь? — вдруг вспомнил Артур интересовавший его вопрос. Кирилл удивился:

— Немного понимаю, а как же? Два месяца же прошло…

— Лажа какая-то… — пробормотал Артур удивлённо-озабоченно. — Олег говорил, ты пропал девятого июня. Сейчас примерно 24-25-е… А ты говоришь, что ты тут уже два месяца…

— Кто такой Олег? — Кирилл опять обхватил коленки руками.

— Один отличный парень, — усмехнулся Артур. — Ты с ним познакомишься… надеюсь.

Артура возле ворот не было.

Но Олег не растерялся, потому что была дикая суета, вопли, свист уличных пацанов и всеобщее хаотичное метание. Прямо в воротах лежал какой-то бородач с перерубленной шеей — кровищи натекло столько, что смотреть было, прямо скажем, тошновато. Вокруг трупа суетились человек пять, на лицах у многих в толпе было написано скорей злорадство, чем сочувствие. Конечно, языка Олег не знал (хотя и предполагал, что несколько часто повторяемых всеми слов — это местная ругань), но был уверен — без Артура не обошлось, куда уж там.