Горячий след - Олег Верещагин

— Ты кто? — слабо спросила Ольга, чуть-чуть повернув голову. — Ты мне снишься? Мне снилось, что ты говоришь по-нашему… я, наверное, всё-таки умерла… я так хотела умереть…

— Помолчи, тебе нельзя пока говорить, — присев на корточки рядом с низким ложем, Олег поднял руку, чтобы погладить неровно срезанные ножом волосы девчонки, но вдруг смутился и не стал этого делать. Глаза Ольги вспыхнули, она сделала отчаянную попытку приподняться, но Олег решительно её удержал: — Да лежи же ты!!!

— Это… правда… — она задыхалась от усилий и от волнения. — Ты… правда… ты…

— Да, я из наших мест, — с нелепой, самого смутившей важностью ответил Олег. Ольга сморщилась:

— Ты… тоже… — она сглотнула: — Ты тоже раб? Но мы не… там… Меня продали?

— Ну, тебя заклинило, — покачал Олег головой, но тут же подумал, что, пожалуй, это с точки зрения Ольги наиболее разумный вариант. — Я не раб. И я тебя не купил, а выкупил. Ощущаешь разницу? Немного отлежишься — и мы отправимся домой…

— Домой? — девчонка нахмурилась. — Как… домой? Как же мы… домой?

— Молча, — отрезал Олег. — Спи давай.

— Сон… — вздохнула Ольга, закрывая глаза. — Сон… ну и пусть…

Кажется, она тут же уснула.

Олег поднялся с колена и оглянулся на врача — скрестив руки, он с непонятной усмешкой стоял рядом. Но несмотря на усмешку, в его глазах не было ни ехидства, ни каких-то ещё недобрых чувств. Он поднял руку и потёр палец о палец. Так, значит всё-таки не альтруист. Ну и ладно.

Олег вытащил из кошелька местную золотую монету. Врач усмехнулся, что-то пробормотал насмешливо. Показал на монету — и поднял три пальца. Ничего себе… Но Олег заплатил без спора, и врач, кивнув, показал на мальчишку и на второе ложе в этой же комнатке. Сложил ладони под щекой, потом покачал пальцем и, обхватив себя за плечи, вздрогнул. А, понятно. Предлагает не бояться. Ну и ладно, вряд ли он в самом деле что-то сделает плохое, тем более, что Олег ничего противозаконного по меркам здешнего мира не совершил…

— Я хочу пройтись, — Олег показал пальцами. — Поесть, посмотреть… Я могу сюда вернуться?

Кивок. Врач взял Олега за руку, поводил по ней пальцем, что-то говоря с объяснительными интонациями, потом, видя, что Олег не понимает, поморщился, вздохнул, показал на Ольгу, ровно дышащую под покрывалом, показал на кошелёк Олега, повёл Олега за руку, как маленького, в небольшую дверь. Там, в конце короткой лестницы вниз, оказалась небольшая кухонька, где хозяйничала классическая повариха — толстая и независимая, хотя и с ошейником на шее. Они с врачом перекинулись несколькими словами. Оба посмеялись. Олег стоял, не понимая, что он тут делает. Но врач показал Олегу кувшин, налил из него в чашу густого вина, снова показал. Потом тряхнул кистью винограда, ткнул пальцем в кусок мяса, лежащий на разделочной доске. Показал пальцем на потолок и обрисовал женский профиль.

— А, понял… — пробормотал Олег. — Ей нужно вино, мясо, фрукты… Понял, — и в подтверждение своих слов энергично закивал. Врач тоже кивнул, но тут сверху послышался отчётливый металлический стук, врач заторопился, совершенно утратив интерес к Олегу, и, когда мальчишка выходил, то вынужден был прижаться к стене, чтобы пропустить богато одетого толстяка (через открытую дверь было видно, что снаружи ожидают носилки). Толстяк скользнул по мальчишке взглядом и со смехом что-то сказал врачу. Но тот на шутку не отреагировал — довольно холодно показал толстяку внутрь покоев. Олег сердито оглянулся через плечо (то ли жирдяй посмеялся над врачом, что тот обслуживает нищих, то ли вообще принял Олега за… ну как бы сказать?) — и увидел, что врач…

…Врач подмигнул мальчишке, брезгливо кивнув вслед своему клиенту.

Олег невольно улыбнулся в ответ…

…Настроение у Олега было отличное. Во-первых, оказалось, что тут не так уж мало хороших людей (что с ними будет завтра-послезавтра, подумал мальчишка, но прогнал от себя эту мысль). Во-вторых, он нашёл и спас Ольку. В третьих, подошло время встречи с Артуром. Он бы, наверное, замурлыкал песенку, если б не амплуа глухонемого. Поэтому мальчишка просто шагал пружинящим, почти танцующим шагом и безотчётно улыбался.

Пройдя шагов триста, он вспомнил, что собирался поесть и зашарил глазами по вывескам. Всё-таки вывески — великое изобретение; даже неграмотному сразу понятно, что где. Хотя… вон на той вывеске изображён зверского вида мужик с ножом в руке, нависший над другим мужиком. Интересно, это парикмахерская или контора киллера?

Первая «столовая», как определил для себя Олег, была явно слишком шикарной — выложенная рисунком из цветного стекла дверь, молодой хорошо одетый мужик, что-то лихо горланивший явно в рифму — зазывала… Конечно, кормили здесь наверняка хорошо, но мальчишку, одетого в драньё и босого, сюда не пустили бы точно.

Но буквально за поворотом обнаружилось заведение другого типа. Из открытого дверного проёма несло ливером, у самых ступенек лежал облёваный пьяный, на тех же ступеньках смурные личности неопределённого возраста жрали руками из мисок, бросая по сторонам настороженные взгляды. Подумав, Олег решил зайти — всяко это выглядело не страшнее дискотеки в железнодорожном клубе Фирсанова, а он туда захаживал — и выжил.

Когда Олег подошёл к ступенькам, завсегдатаи, как по команде, уставились на него тяжёлыми взглядами. Один из них со стуком поставил миску и преградил путь мальчишке вытянутой ногой. Ясно было, что и здесь его не рады видеть.

Олег остановился. Широко улыбнулся. Нагнул голову. И смачно харкнул в миску, сказав:

— На десерт. Приятного аппетита.

Как не странно, после короткой паузы, в течение которой мальчишку рассматривали выпученными глазами, раздался общий хохот. Громче всех хохотал тот, в чью миску плюнул Олег. Он убрал ногу и одобрительно хлопнул Олега по локтю, а потом ткнул рукой в дверь и что-то сказал.

Мальчишка вошёл внутрь.

Внутри заведение напоминало забегаловку безухого Шрека — в расширенном варианте и с обилием посетителей. Требухой тут разило ещё сильней, чем снаружи. Хозяин был ещё страшней, чем Шрек, хотя и с ушами. Столы и скамьи были каменные — чтоб уж точно не поднять, случись что. Посетители ничем не отличались от сидящих снаружи — разве что тут были и женщины, а точнее — бабы. Другое название к ним не подходило.

Кстати, на мальчишку никто не обратил внимания. В целом это его устраивало — отсюда, случись что, не очень-то смоешься, не снаружи. Правда, и аппетита всё то, что готовилось в большущем очаге, не вызывало. Но… с другой-то стороны, тут наверняка нет соевого мяса, гамбургерских булочек из геномодифицированной пшенички и разбавленного крахмалом соуса. Если и отходы, то натуральные стопроцентно, так чего корячиться?

Олег подошёл к хозяину и вдруг сообразил, что сделал глупость — разрушил образ немого и создал образ некоего невнятного иностранца, находящегося под защитой лишь собственной наглости. А это может привести к самым непредсказуемым последствиям… Но в принципе отступать-то было уже некуда, и Олег потребовал жестами еды.

К счастью для мальчишки хозяин, видимо, придерживался нехитрой философии «деньги не пахнут» и (в точности как Шрек), ткнув в один из столиков, отвернулся. Олег подошёл, присел на край скамьи (холодная, зараза). Сидевшие за тем же столиком двое оборванных волосатых типов на него даже не оглянулись, занятые обсуждением каких-то проблем — они то и дело били себя в грудь и друг друга по плечам, воздевали руки к потолку, закатывали глаза — короче, вели деловую жизнь. Олег положил руки на стол и вдруг обнаружил, что они дрожат. Мелко и противно. Всё это время его, оказывается, не отпускало дичайшее нервное напряжение. Интересно, как это выдерживают разведчики. Играющие чужие роли куда более изощрённо — и годами? Едва Олег заметил эту дрожь, как его начало потряхивать всего, и остановить это было почти невозможно. Трясло всё сильней с каждой секундой.

Достав под столом нож, мальчишка раскрыл его и с силой резанул по ноге, по бедру. Молча, только прикрыв глаза, вытерпел вспыхнувшую боль, прижал к порезу подол своей одёжки и, складывая «оборотень», понял, что дрожь прошла. Теперь, правда, дёргало порез…

Не прошло и трёх минут, как подбежал мальчишка — в каком-то дранье, синий от побоев, но выглядящий вполне жизнерадостно. Он сгрузил на стол миску, ложку, большой кусок серого хлеба и кружку, после чего подмигнул Олегу и ловко спрятал куда-то в лохмотья одну из пяти медяшек, протянутых ему наобум. Судя по тому, что хозяин не подошёл выяснять насчёт оплаты, тут такое было в порядке вещей.

В миске оказался гороховый суп с мясом непонятного происхождения, в кружке — нечто, напоминавшее по вкусу разведённый яблочный уксус. Надо полагать — вино. Ложку следовало бы помыть или хоть собакам дать облизать — Олег протёр её о край всё той же одежды. В каждой избушке свои зверушки, чего морщиться?