Деньги пахнут кровью - Алексей Шумилов

понежиться на белоснежной простыне, но надо было вставать. Привести себя в порядок, позавтракать, принять душ и дождаться Саньку.

Повалялся в кровати минут пять, а потом пришлось пересиливать себя, хватать гигиенические принадлежности, и бодро шагать в ванную, протирая глаза. Там уже копошился Витёк, усиленно драивший зубы лохматой щёткой. Увидев мою заспанную недовольную физиономию, мужик выпучил глаза и стрелой вылетел из ванной, что-то невнятно мыча и роняя хлопья вспененной пасты на пол. Пробежав пару метров, он, сверкая тощими волосатыми ляжками, торчащими из голубых семейных трусов с белыми ромашками, ворвался в свою комнату и с размаху захлопнул дверь, провожаемый моим недоумённым взглядом.

«И чего этот бедолага меня так боится? – удивился я. – Надо будет пухлую расспросить, каким образом я её мужика зашугал, что он чуть в штаны не напускает, стоит мне только появиться рядом».

Зашёл в общую ванную, почистил зубы, закрылся на защёлку, побалдел под прохладными струями воды в душе, приходя в себя. Вылез, обтёрся полотенцем и направился на кухню. А там уже хозяйничала Танька. Толстушка стояла рядом с кипящей кастрюлей и усиленно дула на ложку с борщом. Затем мадам с шумом пылесоса затянула продукт в глотку и прикрыла глаза, прислушиваясь к вкусовым ощущениям.

– Ну и как, вкусно? – насмешливо спросил я, наблюдая за этими манипуляциями.

Пухлышка дёрнулась от неожиданности. Вылетевшая из руки ложка взмыла вверх, как ракета, а потом камнем полетела вниз, с оглушительным звоном встретилась с кафельным полом, чуть подпрыгнула и замерла, лёжа на плитке.

– Ты чего? Нельзя же так пугать! Я чуть инфаркт не получила, – возмутилась пухлышка.

– Извини, я не думал, что по утрам такой страшный, – делаю скорбную физиономию.

– Да при чём здесь это? Ты просто тихо подошёл, я не услышала, а потом как гаркнул, – Танька мой юмор не оценила, – я чуть с ума не сошла.

– Но ведь не сошла же, – улыбнулся я. – И вообще, странные вы какие-то. То Витька от меня драпает со всех ног, хотя я ему ни слова не сказал. То ты дёргаешься как ошпаренная и ложки бросаешь.

– К тебе бы так подкрасться и неожиданно что-то крикнуть, посмотрела бы я на тебя, – надулась толстушка.

– Ладно, не злись, – делаю шаг вперёд, обнимая нахохлившуюся пухлышку. – Извини, я не хотел тебя пугать.

Толстушка тает в моих руках, как мороженое в жаркий день. Хмурое лицо разглаживается и расплывается в довольной улыбке, шаловливые ручки начинают гладить мою грудь и живот, опускаясь всё ниже.

– Как голубки воркуют. – Трескучий старушечий голос заставил нас отпрыгнуть друг от друга.

– Милые вы мои, – умилилась Петровна, снимая слезинку с краешка глаза. – Совет вам да любовь. Я тебе давно, Танька, говорила: Витька – как тряпка половая, давно пора с ним развестись. А вот Миша – парень хоть куда. Всё при нём, статный такой, высокий, настоящий кавалер. Бросай свою тряпку и выходи за Мишку замуж. Эх, была бы я молодая, сама закадрила бы такого красавца.

– Я без тебя, Петровна, разберусь, что мне делать, – ворчит толстушка, обжигая старушку недовольным взглядом.

– Бабуль, а когда ты была молодой? – вкрадчиво интересуюсь я. – До крещения Руси или уже после? Или когда ещё мамонты бегали, а люди в пещерах жили?

Слишком активную бабушку, продвигающую идею женитьбы на Таньке, надо грубо обламывать. Пусть лучше злится на меня, чем продолжает внушать пухлышке нехорошие идеи.

– Хамы, – надувается Петровна, – я к ним со всей душой, а они…

Бабуля разворачивается и, гордо подняв голову, топает к себе.

Я облегчённо вздыхаю.

– Задолбала совсем, кошёлка старая, – злобно шипит Танька, когда старушенция скрылась в своей комнате. – Вечно со своими советами лезет.

– Кстати, Танюх, ты не ответила. Чего Витька такой зашуганный? Чуть в штаны не прудит, когда меня видит?

– Ну ты даешь, – женщина внимательно рассматривает меня, – сам же его запугал до икоты. Наезжал на него постоянно. Обещал ему яйца отрезать, если будет возникать и препятствовать нашему общению.

«Боже, какой редкой скотиной был этот Мишка. Трахать жену и так запугать мужа, чтобы тот и думать забыл возражать, это надо уметь. Интересно, а чего же Танька молчала, мужика своего не защищала, женушка хренова», – проносится в голове.

Смотрю на пухлышку. Вроде не совсем отмороженная.

– Тань, мне вот интересно, а чего ты молчала, когда я Витьку под плинтус загонял? Он же твой муж. – С интересом наблюдаю за женщиной.

– Раньше тебя эти вопросы почему-то не волновали, – невесело ухмыляется пухлышка. – Тебе честно ответить?

– Конечно, честно.

– Да надоело мне видеть, что Витька как тряпка безвольная, – вздыхает Таня. – Я, может, поэтому с тобой закрутила, чтобы он ревновать начал. Всё бы ему простила, если бы хоть возмутился и повел себя как мужчина. А он только мычит что-то невнятное и глаза опускает. Тьфу.

– А потом мне даже понравилось, – продолжает женщина, кокетливо стреляя глазками. – Ты такой неутомимый был. С Витькой-то секс у нас был раз в пятилетку. То уставший он, то ещё что-то. То не встаёт у него от переживаний. А с тобой совершенно по-другому, никогда таких чувств не испытывала. Нет, ты не переживай, я в любом случае на официальные отношения не претендую. Разводиться не хочу, жалко мне этого обормота, хоть он и бесхребетный, как амёба. Пропадёт без меня. Да и ты для серьёзных отношений не подходишь, уж извини. Я ждать тебя с зоны годами не собираюсь. Так что будем жить, как жили. Получать удовольствие без взаимных претензий.

«Слава тебе, господи», – мысленно облегчённо выдыхаю.

– Договорились, – улыбнулся я. – Всё правильно сказала. Я только «за».

На кухню заходит зевающая матушка.

Таня сразу деловито засуетилась возле кипящей кастрюли, повернувшись ко мне спиной. Взяла половник, наполнила тарелку ярко-красным борщом, выпускающим в воздух хлопья ароматного пара, и поставила на стол.

– Доброе утро, мам, – целую матушку в щеку.

– И тебе, Миша, – улыбается она, возвращая поцелуй.

– Здравствуйте, тётя Лена, – вежливо приветствует матушку пухлышка.

– Доброе утро, Танечка, – кивает матушка.

– Ладно, пойду я. – Пухлышка взяла ложку, пару ломтей заранее приготовленного хлеба и подхватила тарелку со стола. – Отнесу Витьке еду в комнату. А то он там будет ещё добрый час сидеть.

Идиллию разрушает истеричное верещание звонка.

– К нам пришли, – встревоженно заявляет матушка. – И кого в выходной принесло?

– Это ко мне, мам, – успокаиваю родительницу. – С Санькой договорились, что он в 10 заскочит.

– Вы точно ничего плохого делать не будете? – беспокоится мать. – Ты мне обещал.

– Надо верить людям, мам, – улыбнулся я. – Тем более своему сыну. Раз обещал, значит, не будем. Я же тебе говорил, что завязал с прошлым.

– Хорошо, я