Сборник забытой фантастики № 1 - Алфеус Хайат Веррил

один из шести пароходов, закончивших разгрузку в доках неделю назад, не осмелился выйти в открытое море, за исключением одного, «Елизаветинской эпохи», который вышел из пролива в понедельник вечером.

На суше шторм был едва ли менее разрушительным для бизнеса крупной компании-импортера. С утра вторника отчеты Рентленда о грузах в вагонах и поездах, которые ежедневно покидали склады, представляли собой монотонную страницу о застопорившихся составах. Но до того пятничного утра Уэлтер — большой, с бычьей шеей, толстогубый повелитель людей и денег — переносил все накопившиеся за неделю неприятности со спокойствием, почти с презрением. Только когда главный клерк добавил к своему отчету незначительный пункт о том, что пароход водоизмещением 3000 тонн, Елизаветинская эпоха, который как выяснилось в понедельник вечером, вошел в Бостон, и внезапно что-то «сломалось» во внутреннем офисе. Рентленд услышал, как секретарь президента позвонил в Бруклин Роуэну, суперинтенданту дока, он услышал тяжелые шаги Уэлтера, ходившего взад и вперед по кабинету, его хриплый сердитый голос и вскоре после этого ворвался Роуэн. Рентленд больше не слышал речи. Он вернулся в свой личный кабинет и позвонил по телефону начальнику станции на Центральном вокзале.

— Семичасовой поезд из Чикаго? — настороженно спросил клерк.

— Он пришел в 10:30, как и ожидалось? О, в 10:10! Спасибо!

Он повесил трубку и открыл дверь, чтобы перекинуться парой слов с Роуэном, когда тот выходил из кабинета президента.

— Они телеграфировали, что «Елизаветинская эпоха» не смогла выйти за пределы Бостона, Роуэн, — воскликнул он с любопытством.

— Это… Ржавое корыто! — Суперинтендант дока странно побледнел; на кротчайшее мгновения его глаза затуманились от страха, когда он уставился в удивленное лицо клерка, но он быстро взял себя в руки, оскорбительно сплюнул и, хлопнув дверью, вышел. Рентленд на мгновение застыл, сжав кулаки; затем он взглянул на часы и поспешил ко входу в приемную. Лифт как раз поднимал с улицы рыжеволосого, серо-голубоглазого молодого человека среднего роста, который, окинув быстрым умным взглядом расположение кабинетов, направился прямо к двери президента Уэлтера. Главный клерк быстро шагнул вперед.

— Вы мистер Трант?

— Да.

— Я — Рентленд. Сюда, пожалуйста. — Он провел психолога в маленькую комнату за стеллажами с папками, откуда он звонил минуту назад.

— Ваша телеграмма в Чикаго, которая привела меня сюда, — сказал Трант, переводя взгляд с надписи на двери «Главный клерк» на упрямые, решительные черты и жилистую фигуру своего клиента, — дала мне понять, что вы хотели, чтобы я расследовал исчезновение или смерть двух ваших весовых контролеров в доке. Я полагаю, вы действовали в интересах президента Уэлтера, о котором я слышал, посылая за мной?

— Нет, — сказал Рентленд, указывая Транту на стул. — Президент Уэлтер, конечно, не обеспокоен до такой степени из-за расследования.

— Тогда компания или какой-то другой клерк? — Спросил Трант с возрастающим любопытством.

— Нет. Ни компания, ни любой другой сотрудник в ней, мистер Трант. — Рентленд улыбнулся. — И даже я, как главный клерк Американской сырьевой компании, не слишком беспокоюсь об этих контролерах, — он доверительно наклонился ближе к Транту, — но как специальный агент Министерства финансов Соединенных Штатов я чрезвычайно заинтересован в расследовании смерти одного из этих людей и в исчезновении другого. И для этого я призвал вас помочь мне.

— Как секретный агент правительства? — Трант повторил с быстро растущим интересом.

— Да, шпион, если вы хотите так меня называть, но как правило в рядах врагов моей страны, как любой Натан Хейл, у которого есть статуя в этом городе. Сегодня враги — это большие, коррумпированные, вороватые корпорации, подобные этой компании; и, понимая это, я не стыжусь быть шпионом в их рядах, которому правительство поручило поймать и осудить президента Уэлтера и любых других должностных лиц, связанных с ним, за систематическое воровство у правительства за последние десять лет и за вероятное попустительство в убийстве по крайней мере одного из этих двух контролеров, чтобы компания могла продолжать воровать.

— Чтобы воровать? Как?

— Таможенные махинации, кражи, контрабанда — называйте это как хотите. Что именно или как, я не могу рассказать, но это касается того, зачем я послал за вами, чтобы выяснить некоторые обстоятельства. В течение ряда лет Таможенный департамент на основании косвенных доказательств подозревал, что огромные прибыли этой компании от тысячи и одной вещи, которую она импортирует и распространяет, частично получены от товаров, которые они ввезли без уплаты надлежащей пошлины. Итак, по моему собственному предложению я поступил на работу в компанию год назад, чтобы ознакомиться с их методами. Но после года, проведенного здесь, я был почти готов в отчаянии отказаться от расследования, когда Эд Ландерс, контролер в доках компании в весовой № 3, погиб — случайно, как сказали присяжные коронера. Мне это показалось подозрительно похожим на убийство. В течение двух недель Морс, который был назначен контролером вместо него, внезапно исчез. Официальные лица компании не проявили никакого беспокойства относительно судьбы этих двух человек и мои подозрения, что в весовой № 3 может происходить что-то нечестное, укрепились; и я послал за вами, чтобы вы помогли мне разобраться в сути происходящих вещей.

— Не лучше ли начать с того, чтобы как можно подробнее рассказать мне о работе Морса и Ландерса, а также об их исчезновении? — спросил молодой психолог.

— Я рассказал вам все это здесь, Трант, вместо того, чтобы отвезти вас в какое-нибудь более безопасное место, — ответил секретный агент, — потому, что я ждал кое-кого, кто сможет рассказать вам все, что необходимо знать и сделает это лучше, чем я. Эдит Роуэн, падчерица начальника дока, хорошо знала Ландерса, поскольку он останавливался в доме Роуэна. Она была, или все еще помолвлена, если он еще жив, с Морсом. Для самого Роуэна необычно приходить сюда, чтобы повидаться с президентом Уэлтером, как он сделал незадолго до вашего прихода, но каждое утро с тех пор, как исчез Морс, его дочь приходила лично повидаться с Уэлтером. Она уже ждет в приемной.

Открыв дверь, он указал Транту на светловолосую, чересчур разодетую, нервную девушку, беспокойно ерзающую на сиденье перед личным кабинетом президента.

— По какой-то причине Уэлтер считает, что это необходимо — видеть ее каждое утро. Но она всегда выходит от него почти сразу со