Иван-Царевич - Питер Морвуд

Всю ночь просидел Ворон над волшебными книгами, искал в них судьбу шурина. Ничего не сказали ему книги, окромя того, что и так явно было.

Вдруг грянул гром средь ясного неба, и вот уже братец Василий сидит по ту сторону заваленного книгами стола, а ноги по молодецкой привычке на стол возложил.

— Книги эти, — молвил Михаил с укоризною, высвобождая их из-под братниных сапог, — гораздо старше тебя.

— И нудней не в пример!

Фыркнул Орел, глядя на кожаные переплеты. Потом всплеснул руками, будто крыльями, и вытащил из сумы почернелую серебряную вилку.

— С Иваном беда!

— Нету боле Ивана, — уточнил Ворон. — А Кощей Бессмертный вновь гуляет на воле.

Князь Василий сорвал с головы меховую шапку и осенил себя крестным знамением.

— Ах, юнец несмышленый! — воскликнул он, хоть был Иван всего-то четырьмя годами его моложе. — Ведь сам, поди, и выпустил злодея, верно угадал?

Михаил вновь за книги принялся.

— Коротка память у Ванюши. Да где ж это видано — смертью карать за одну забывчивость?.. Я, Вася, так мыслю: дождемся Феника да полетим дело исправлять.

— И где ж шатается ясной ночкой наш востроглазый братец?

— Да по моей просьбе глаза-то и навострил.

— Кого ищет?

— Ивана. — Темные очи Михаила Воронова сверкнули в золотистом свете лампады, и добавил он с горечью: — Иль то, что Кощей Бессмертный от него оставил.

Василий содрогнулся при этих словах.

— Ну довольно, Миша. Душу-то не трави!

— Ладно, не буду. — Ворон посмеялся над чувствительностью своего дюжего братца. — Только ведь, когда Феник отыщет Ивановы останки, тащить их тебе придется. Ты ж из нас троих самый сильный, ежели желудок твой в покое оставить.

— Ах, как смешно! — Князь Василий опасливо указал перстом на одну из книг. — А ты что делать станешь? Книжки читать?

Михаил и не подумал обидеться, лишь кивнул согласно.

— Это уж кому что лучше дается. Хотя мне от моего дела тож радости не много.

— Еще бы! Колдовство до добра не доводит.

— Кому ты говоришь! Чего доброго, чернокнижие еще в привычку войдет, как потом избавишься? Да делать нечего — Иван мне как родной.

— Небось Кощей поначалу тоже хотел как лучше.

— Скажешь тоже! Какое там «лучше», коль он душу дьяволу продал?

— А мы чем занимаемся?

Князь Михаил Ворон долго не отвечал, все глядел в книгу, где среди прочего сказано, как смерть вспять повернуть. Несмотря на умудренность в колдовских делах, содрогался он при одной мысли о такой темной ворожбе и знай осенял себя животворящим крестом.

Наконец, видно найдя то, что надобно, он тихо повторил:

— Будем ждать от Феника вестей.

Долго ль, коротко длилось ожидание, но вот разошелся потолок терема — и предстал братьям Финист Ясный Сокол. Лицо его осунулось, волосы слиплись от морской соли, но взгляд светел был и остер, как всегда. Порылся он в поясном мешке и выложил на стол почернелый серебряный ножик.

— Много верст пролетел я над морем, над сушею и, мнится, нашел наконец то, что нам нужно. — С этими словами он уселся, взял кубок с вином да промочил саднящее горло.

Братья дали ему дух перевести, потом Василий Орел подался вперед и спросил:

— И чего ж ты эдакого нашел?

— Бочка по морю Азовскому плывет. В соколином обличье опустился я на нее, шибко тяжела оказалась. Не сумел я ее на брег вытащить, так до сей поры и гоняют ее волны.

— А ты уверен, что там Ванюшино тело? — спросил Ворон. Финист угрюмо глянул на брата.

— Телом едва ли это назовешь. Кощей Бессмертный — жестокий враг.

— Да-а. — Ворон отодвинул от себя все книги, кроме одной. — Так я и думал. Отдохни маленько, Финист Чародеевич, да и в путь опять сбирайся. Проводишь Васю к той бочке. А ты, Василий, уж расстарайся — в небо ее подыми аль на землю выкати. Но живота своего ради не вскрывай, не смотри, что там.

— Нашел дурака! Да меня мутит от одной мысли, что там может быть опосля столь долгого плаванья!

— Там брат наш Ванюша! — одернул его Финист Ясный Сокол. — Изволь об нем с почтеньем отзываться. Не знаю, как для кого, а для меня память его священна!

Василий заметно смутился, но Финист глядел уж не на него, а на Ворона.

— Из твоих слов, Миша, надобно понимать, что ты с нами не полетишь. И далеко ль собрался? Скоро ль воротишься?

Вместо ответа князь Михаил взял черную свою книгу и сунул в мешок поясной.

— Вытащите бочку и подле нее ждите. Я не промешкаю. Хоть дорога моя и неблизкая, к западу от солнца, к востоку от луны...

Встал он из-за стола, раскинул руки — и вот уже взмыл к потолку ворон, хлопая крыльями, что чернее ночи. Один миг — и нету его.

Обещался Михаил не промешкать, а ждать его долгонько пришлось. На студеном ветру сидели братья возле бочки. Неприметная на вид бочка, разве что побелела вся от соленых вод Азовского моря. Но дух от нее такой шел, что не больно-то им весело было в такой компании.

Василий все на нее косился, а потом, уж в третий раз, с тех пор как сменил орлиное обличье на человеческое, пошел к морю руки ополоснуть. Финист Ясный Сокол, сидя на песке, жевал травинку и насмешливо поглядывал на брата.

— Что ж ты, Вася, ноги-то не моешь? Ты ведь не крыльями ее тащил.

— Нишкни! — гневно зыркнул на него князь Орел. — Тебе ее тащить и вовсе не пришлося, так что сиди да помалкивай! — Он потер песком руки и дочиста вымыл их соленой водою.

Зорким взглядом из-под длинных ресниц озирал Сокол морскую гладь. Василий не совсем прав в своем укоре, ведь не кто иной, как Финист, первым нашел бочку средь волн и первым учуял трупное зловоние. Такой маленький бочонок не может столько весить, разве что те, которые матросы берут с собою в плаванье, а они чем наполнены? Рубленою солониной!..

Долго глядел Финист Ясный Сокол на бочку, потом вдруг выплюнул травинку изо рта, будто лишь теперь ощутив ее гадкий привкус, и отодвинулся подале.

Тут гром отдаленный раскатился, и в короткой вспышке молнии возник из ниоткуда Ворон с двумя каменными флягами в руках.

Финист помахал ему рукою, а Василий резко выпрямился да шапку в волны и уронил. Поспешно подхватив ее, он пробурчал:

— Взял забаву как вор подкрадываться!

Михаил одарил рослого брата лукавой усмешкою, глядя, как тот отряхивает шапку, ставшую похожей на промокшего зверька.

— А ты хотел, чтоб я на крылах бури примчался? По крайности, отвлек тебя от невеселых дум твоих.

Василий покосился на бочонок и стал еще яростней шапку выжимать. Дело свое он с честью исполнил, а второй раз попадаться на острый как бритва язычок брата Михаила охоты не было. Вася, несмотря на рост и силу богатырскую, простая душа. Нахлобучил он мокрую шапку на голову, как ни выжимал, с нее все капало.