Князь Демидов. Том V - Евгений Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Простите меня… Я был в состоянии аффекта. — буркнул парень.
— Для дворянина нет такого словосочетания, как «состояние аффекта». Есть лишь безмозглость и ощущение вседозволенности. Скажи, на что ты рассчитывал? Пулю рано или поздно всё равно бы нашли. И ты это прекрасно знаешь. Расскажи, что было в твоей голове, когда ты привязывал самострел к руке? — спросила ректор.
Стрелок начал бурчать что-то совсем невразумительное в ответ.
В этот момент Матильда пыталась меня вылечить. Светящиеся волны из её ладоней приятно щекотали мой живот. Благо, что Заунывыч был умным и быстро свернулся.
Но проблема в том, что Матильда тоже оказалась весьма не промах…
Глядя на то, как слизень быстро убирает кровоподтёки, Ведьма-Младшая незаметно усмехнулась и показала мне большой палец. Я же пожал плечами и вручил ей маленький скомканный кусочек свинца.
— Ну, что там? — прошептала Пуся, отпихнув дочь в сторону и внимательно осмотрев мой живот: — Всё в порядке?
— Даже не знаю. — тихо ответил я: — Чует сердце — может случится рецидив… Возможно, мне осталось жить не так уж и долго. Поэтому, может повторим «индивидуальные» занятия?
— Дурак! — улыбнулась Ведьма-старшая и легонько шлёпнула меня по локтю.
— Госпожа Пелагея. — злобно прорычала Мавра: — У вас есть что сказать?
— Никак нет, Госпожа Фёдорова. — виновато ответила Пуся.
— Вот и хорошо. — карга вновь повернулась к Апраксину: — К великому счастью — я имею полное право придумать наказание самостоятельно. Во-первых — ты сам отремонтируешь арену. Своими ручками! В помощь возьмёшь секунданта за то, что допустил нарушение правил. А во-вторых… Можно было бы отправить тебя домой. Быть второгодником нынче крайне… не модно среди молодёжи. Но потом подумала, что это будет слишком легко для твоей тупорылой головы. По идее, тебя бы выпороть, как следует! Но и тут нас ожидает нюанс в виде запретов физических наказаний. — Мавра злобно посмотрела на свою мать: — Правда, Госпожа Пелагея? Вы ведь в курсе, что детей бить нельзя?!
— Так точно, Госпожа Фёдорова… — пискнула Пуся и спряталась за меня.
— И тогда… — Мавра хитро сузила глаза: — Я вспомнила про Матвея Петровича! Уважаемого Графа Апраксина.
И в этот самый момент наш изобретательный стрелок побледнел. Он не плакал, не дёргался… и даже не смотрел на Мавру жалобными глазами. Апраксин просто осознал, что ему светит огромный северный зверёк. Перед нами стоял смирившийся человек…
Тот, кто постиг свою участь и успел морально принять её.
— Что затих? — а старая карга наконец-то улыбнулась. Было видно, что ей нравится реакция пацана.
— Всё… в порядке. — голос Апраксина стал низким и слегка хрипловатым.
— Чудно. А теперь, будь добр… выйди в коридор. — заключила Мавра, и дождавшись пока парень уйдёт, обратилась ко мне: — Ну, а ты… что будешь делать?
— Не понял? — я вопросительно посмотрел на ректора.
— Ну, ты же у нас потрошишь всех, кто посмел тебя «обидеть». Великий и ужасный Демидов! Медоед среди преступников… Боюсь, что с Апраксиным такая тема не прокатит, друг мой. Или, как там у вас, молодых, говорится? В общем, Михаил Матвеевич получит своё. Можешь даже не сомневаться.
— А, вы об этом? Понимаете, суть наказания заключается в том, что обидчик должен получить по заслугам. У всего есть своя плата. А бандиты — играют не по правилам. Единственная драгоценность, которая у них есть — это их собственная жизнь. Соответственно, я могу взять с них только это.
— Глубоко. — задумчиво ответила Мавра.
— А у Апраксина всё немного иначе. Он из семьи графа, то есть — человека из высшего общества. Один из самых ярких представителей нашего сословия. И для него ценна не только жизнь, но и честь. Апраксин показал себя, как неблагонадёжный человек. И теперь ему будет крайне тяжело отмыть своё имя. И плюсом к этому — я очень надеюсь, что все его подпевалы задумаются о сути жизни дворян.
— Хм… Умно! Спорить не буду. Но, ты знаешь… Демидов. Скажу прямо — мне вообще плевать с высокой колокольни, какая у тебя там мораль.
— Как грубо! — возмутилась Пуся, выглянув из-за моего плеча.
— Молчать! — гаркнула Мавра: — С тобой, дорогуша… я ещё поговорю чуть позже. И отвяжись уже от Демидова! Он тебе не броник.
— Да, Госпожа Фёдорова… — ответила Ведьма-старшая и поклонилась.
— Так вот. Возвращаясь к нашим баранам… Мне плевать, какая у тебя мораль. Плевать, что ты думаешь по поводу всего произошедшего. Моя задача — спасти твою жизнь любым способом. Это — во-первых. И во-вторых… чтобы ты не порешил Апраксина.
Ай… Как хорошо! Старуха угодила в свою собственную ловушку.
— Мне бы не хотелось убивать студентов. Но вы всё верно подметили. Если кто-то направляет на меня оружие — приходится отвечать. И если вы наплели кучу всякого про бандитов, которые, в общем-то, сами навязывают мне своё внимание, то было бы очень интересно услышать, что вы скажете в своё оправдание сейчас. — улыбка резко пропала с моего лица, а голос я сделал максимально жутким и требовательным. Как говорится — поигрались в милого мальчика, а теперь пора получать моральную компенсацию.
— О чём это ты? — нахмурилась Мавра.
— Меня могли убить. Студент пронёс на территорию Университета огнестрельное оружие, которое имеют права носить только охранники. И то — в весьма ограниченном количестве.
— На что это ты намекаешь, Демидов? — прорычала ректор, сжав костлявые кулаки: — Неужто хочешь сказать, что это моя вина?!
— А чья ещё? — удивился я и развёл руками: — Если вы думаете, что заслуживаете от меня жалость или понимание… Нет, этого не будет. Я честно выступаю на дуэлях, как вы этого хотели. И я должен знать, что больше такая ситуация не повторится. Госпожа Фёдорова, вы не в том положении, чтобы ставить мне сейчас условия.
— Ах ты… — последнее слово карга проглотила. На её лице тут же выступили прожилки от напряжения и ярости, ибо она прекрасно поняла, что ловушка наконец-то захлопнулась: — Неужели ты… мелочь пузатая, думаешь, что сможешь вот так согнуть меня?
— Да. Думаю, что смогу. — кивнул я: — Повторюсь — меня могли убить. А разве не вы только что сказали о моей безопасности? Разве не вы отвечаете за жизнь всех студентов? Выходит… Апраксин виноват лишь отчасти. Большая вина лежит на ректоре этого дырявого заведения.
— Как ты смеешь…
— Смею. Мне дорога моя жизнь. Поэтому — предлагаю сделку. — с дружелюбной улыбкой ответил я: — Могу прямо сейчас позвонить отцу и рассказать о том, что Госпожа Мавра
