Историк - Стас Северский

— Ты совсем увяз в легендах, боец. Это просто старые хранилища с остатками энергии.

— И что в этих сундуках?!

Вместо ответа Фламмер, в очередной раз покидая парящий одр, подключил панель управления одной из плит, оказавшейся не запертой никаким кодом, а просто закрытой. Он без труда разомкнул плиту, разошедшуюся и открывшую россыпи разноцветных камней… У меня в голове поплыло… Я не знаю, отчего я так люблю все блестящее, но я не могу оторвать ослепленных цветным сиянием глаз от этого сокровища… Я запустил в груды огоньков руки и стал пересыпать их, смотря на хрупкое мерцание, слушая тихий перезвон… Эти камни рассыпались из моих рук, но не упали, а зависли возле хранящего их сундука… Я развел их руками, и они разлетелись по держащему их полю — совсем как звезды… Но Олаф заставил меня оторваться от осколков камней для возни с горелкой. Здесь не так холодно, как на ветреных пустошах, но все равно… Ведь все эти объекты вмурованы в вечные льды и стылые камни этих выстуженных земель. На нашей планете с давних пор нет ничего, кроме пустынь, — выжженных солнцем или скованных льдом… Есть, правда, узкая лесная полоса с озерами и ручьями, есть широкая тундра с застуженными мхами и степь с подгорелой травой… Но это далеко. У нас вообще бедная планета, отчего и жестокая. Вот я и радуюсь, когда вижу что-то яркое и блестящее. Вот сейчас закончу с чадной горелкой, подключу все фонари и разбросаю все эти сокровища, чтоб радовали нас всех, сияя, не скупясь.

Запись № 5

Я, запрокинув голову, лежу на шкуре, расстеленной поверх груды блистающих сокровищ, перетасканных мной из всех хранилищ всех этих пещер. Фламмер, привольно раскинув руки, отдыхает на покрытом шкурами одре. Только Олаф что-то делает. Он точит ножи и чистит ими ногти… Он делает все, что мне обычно не нравится, но сейчас я этого не замечаю, и нервы мои это не затрагивает. Я просто радуюсь, что они с Фламмером не ссорятся.

Олаф слил топленый жир в горелку, установив над дымным огоньком контейнер для топки нового обрезка жира, и мрачно уставился на чадный фитиль. Теперь стало так тихо и спокойно, что я и мечтать о таком не мог. Наконец, мы отдохнем от усилий, от страха… и от склок. Здесь мы скрыты — нам не страшны ни охранники системы, ни бураны снежной пустыни, ни эти кипятильники — скингеры… Здесь об этих опасных зверях напоминает только потрескивание опущенного в жир фитиля и клубящийся над горелкой дымок… Сейчас Олаф поджарит нарезанное кусками мясо этих зверей, которым ничего не стоит сжечь охотника излучением, нужным им для создания «жгучих лугов» — лугов, протопленных скингерами среди снегов для мхов, растущих только в этих местах… Вот зашипел, стекающая в огонь кровь… Потянуло жареным… Я теперь не обращаю внимания, что душно, я привык к этой вентиляции… Мне даже нравятся эти, не выстуженные морозом и не разогнанные ветром, запахи… Я хочу есть и спать и радуюсь, что скоро смогу сделать и то, и другое… Только Олаф что-то не успокоится никак…

— У нас припасов, считай, не осталось. На охоту скоро пойдем. Переждем три дня еще и выйдем.

Фламмер, вдруг нахмурившись, поднялся с зависшего в воздухе ложа.

— Нет. Не пойдем.

Олаф, сверкнув холодными глазами, отложил прут с насаженным на него недожаренным мясом… Он встал перед Фламмером, напряженно сжав кулаки…

— Надо идти. К этому времени вас искать перестанут.

Фламмер неожиданно взвелся… Чего доброго, опять вспылит… Но с чего это он?..

— Нет, Олаф.

— Мы с голоду помрем.

— Не топи жир для горелки — в пищу пойдет. Я знаю, что вы к сырому мясу привыкли — без этого здесь никак. Туши огонь — без него обойдемся.

— Нам здесь одних шкур не хватит — без горелки мы ночью промерзнем.

Я окинул взглядом наше прибежище… Этот зал обширен, но Олаф отгородил отсек, снятыми с хранилищ, плитами. Ему пришлось поломать голову над панелями управления опустошенных хранилищ, но он все же установил плиты щитами, отражающими тепло, — теперь здесь мы, как в пещере, опутаны теснотой, оплетены мглой и окутаны теплотой… Только из щелей дует, напоминая о стуже, царящей вне нашего прибежища… Сейчас Олаф прав… Я не понимаю, отчего капитан протестует…

— Капитан, нам без горелки тяжко придется…

— Нет, Ханс. Я подключу отопление блока объекта.

Олаф задумался…

— А это возможно? Энергосистема отключена давно, она, верное дело, неисправна.

— Объект не поврежден — неисправно здесь может быть только то, что я смогу починить.

— Так и правда хорошо получится. Нам хорошо бы здесь выждать дольше. А энергии хватит?

— Резервной энергии достаточно на поддержание простейших функций объекта в течение суток. Перераспределив энергию объекта, я обеспечу трое суток. Я обеспечу еще сутки, забрав энергоблоки ненужной нам автономной техники объекта — хранилищ, дверей и перекрытий.

— Энергию и с других объектов забрать можно…

— Заберем. Тогда мы сможем находиться здесь недели.

Олаф с напряжением всмотрелся в разгоревшиеся глаза офицера…

— Неделю протянем, а после — надо на охоту идти… Придется. Иначе оголодаем так, что просто не сможем зверя забить.

— Нет, мы добудем все, что нужно, — здесь.

— Это как?

— Через эти тоннели мы подойдем к складам.

— К складам системы? К подключенному и охраняемому объекту?

— Мы пройдем.

— Фламмер, мы не пойдем в набег!

— Пойдем. Мы справимся и без отряда.

— С отрядом или без — мы этого не сделаем!

— Мы сможем.

— Сможем или нет — мы этого не сделаем! Мы не грабим объекты системы, Фламмер!

Офицер опалил нас взглядом, заставив меня вскочить, обливаясь холодным потом…

— Капитан, мы так серьезно систему не грабим… Просто, это же не правильно — грабить…

Олаф настойчиво отстранил меня…

— Мы не грабим систему. Просто, стоит нам сделать это, — нас начнут искать так, что найдут. И тогда с нас три шкуры сдерут — с каждого!

Когда Олафом не правит Зверь, он осторожный. И он прав — здесь, в ледяной пустыне, без осторожности нам не обойтись. Мы и не по своей воле рискуем постоянно — вот и стараемся по своей воле не рисковать… Но Фламмер, полыхающий пожаром, и слушать ничего не хочет. Он серьезно собрался в налет. Наверное, эта уверенность в удачном исходе такого крупного грабежа обоснована — он же вовсе не безрассуден… Я остановил, потянувшегося к истертым ножнам, Олафа — я уверен, что у этого офицера есть убедительные доказательства его правоты… Нам просто нужно напастись терпения и выслушать его доводы.

Запись № 6

Долгое и упорное противостояние ничего не дало ни Олафу, ни Фламмеру. Офицер не дает Олафу сказать ни слова про охоту, а Олаф ему — ни слова про набег. Вот они и стоят молча друг против друга. А я — думаю. Я пытаюсь сообразить, что же лучше — охота или набег? Идя на охоту, мы рискуем, сражаясь со зверями, а идя в набег, — сражаясь с охранниками системы. Конечно, преследование системы опаснее, но… Просто, при хорошо спланированном набеге не надо никого убивать — никого, кто не враг… Ясно, разное бывает — на пути кто попадется или еще что… Но на охоте обязательно и точно надо убивать… А я так не люблю убивать…

— Капитан, а что это за склады такие?..

Фламмер ожег меня взглядом, но, поняв мой вопрос, остыл… А вот Олаф рассердился — он запустил руку в волосы и вздыбил их, сбрасывая на лицо, закрывая ими вбирающие грозовую мглу глаза…

— Ханс, мы не пойдем на склады.

— Давай хоть узнаем, что он предлагает, Олаф… Может, он что дельное выдвинет?..

Олаф отвернулся, позлился, помолчал и собрал шнуром волосы, открывая стальной взгляд, наставленный Фламмеру в лоб.

— Не знаю, что вы надумали, но мне ваши мысли не по душе. Объясните мне для начала, почему вас только что так заботило сохранение секретности не особо нужного системе объекта, а теперь вас не тревожит ограбление необходимого системе склада?

Фламмер разжег красные полосы тревоги на резких скулах…

— Я сжег все мосты. Теперь я поступаю только так, как считаю нужным я. Довольно охот. Довольно смердящих шкур и чадного жира. Мы можем взять все, что пожелаем, — и возьмем. Но не у зверей, а у системы. Я знаю систему.

Олаф взвился ветром, но в его глазах блеснул не обычный для него холодный огонь, это — горячий голод. Его обуяла жажда наживы, как обуревает его порой жажда крови… Но никогда его хищный взгляд не избавляется от проблеска холодного расчета, а разум — от тени осторожности. Он и теперь потребовал точные карты и четкие схемы… И Фламмер предоставил ему все, что нужно…

Я вообще очень рад всему, что происходит… Рад, что Олаф с Фламмером взялись за дело сообща, забыв про раздор. Еще рад, что загляну на склады системы, и вообще — на действующую базу. Я не стал вникать в их обсуждения — они все решат и скажут мне, что надо делать. А сейчас с меня хватит и того, что я знаю. Эта база закрыта и оставлена бойцами системы, но отключена ими только частично. Не работает один мозг объекта, а энергосистема — работает. Это очень хорошо — объект не увидит и не заметит нас, не опознает нас, как чужих. Он просто откроет нам двери, когда офицер введет известный ему код, — нам даже двери срезать не надо. А главное — объект не охраняется. Он только под наблюдением. Конечно, этот объект снабжен достаточно сложными системами защиты… Но Фламмер заявляет, что без труда отключит их. Об этом, ясное дело, узнают охранники системы, но Фламмер утверждает, что они сочтут подобное отключение простой поломкой, а не взломом. Выходит, что перед их проверкой, мы успеем взять все, что захотим, беспрепятственно уйти и спокойно скрыться. Никто и не узнает, что это сделали мы, и никто не станет искать нас как грабителей. Еще и разведчики, которые просматривают территории с высоты, нас не заметят — мы же придем из подземелий, из этих заброшенных шахт. Лучше и не придумаешь, как все сошлось. Я и поверить не могу, что мы заполучили специалиста, долгие годы работающего с системами защиты техники… Ему об этих установках известно столько, что мне и представить сложно… В общем, радость расправляет легкие крылья у меня за спиной. Я, конечно, не хочу становиться мародером, но это лучше, чем умирать или убивать с голода…