Последняя - Ирина Кассета

“Будь осторожна”.

Не осталось сомнений: Димитрий готовит удар, и нанесет он его из стихии Аурики.

Рыцарь не медлил, и уже на следующий день произошла битва.

Я стояла и чистила овощи к обеду, когда пришли “песчанники”, но в этот раз все не прошло гладко. Лагерь взорвался воплем Аурики, и палатку, в которой они были, снесло резким порывом ветра. Тут же будто из пустоты появились воины. Они обезоруживали тех, кто готов был биться за свою госпожу. Быстро сработав, они взяли ведьму в кольцо, она яростно смеялась.

Димитрий, сняв с себя повязанную на голове ткань, вышел вперед, выставив меч.

- Глупый мальчишка, - прошипела она и, в одно движение оказавшись рядом со мной, бросила меня на землю. - Я убью ее, - это был идеальный момент. Я крикнула:

- Попробуй, - и на ее глазах я острым ножом прошлась по руке, густая бордовая кровь заструилась по белой коже. Доля секунды и отвлечение внимания – все, чем я могла помочь рыцарям, но и этого хватило. Воины бросили в нее копья, одно из них пронзило ее спину. Свирепым взглядом смотря на меня, шаманка повисла на деревянной рукояти.

- Мы могли завоевать мир, - шепчет она в агонии. Несмотря на то, что была сильно ранена, она яростно пыталась вырвать копье из земли. Что ей и удалось.

Такое зрелище никогда не забудется. Черная шаманка с грязными волосами, испачканными кровью, пронзенная тяжелым копьем, двигается мне навстречу, протягивая свои окровавленные руки. Она шла недолго, пока острый меч Димитрия не сверкнул на солнце, и на землю не повалилась отрубленная голова. Тело, лишившись опоры, медленно упало, залив кровью песок. Я отодвинулась подальше, не в силах встать, чтобы темная жидкость не коснулась меня.

Ко мне подошли, взяли на руки, и знакомый голос сказал:

- Тише, девочка, все будет хорошо, - мы отдалялись. Последнее, что я видела в тот день, - это как тело Аурики сжигают, и черное пламя озаряет лазурное небо.

***

Все началось заново. Опять я, выжившая вопреки словам шаманки, Игнат и Петро, которых разыскал Димитрий в пустыне. Оживший лагерь, где не было драк, а только ночные посиделки у костра и истории. Никто не упрекнул рыцарей, под властью ведьмы потерявших разум. Большинство из них осталось в лагере, некоторые ушли в другой отряд вместе с войском, что направилось в Хасу. До их отбытия только раз в лагерь вновь вернулась враждебность.

Это произошло после боя, когда приехал советник и прилюдно отчитал Димитрия за то, что тот самовольно приказал армии идти в атаку. Все происходило около палатки во время обеда. Худосочный мужчина вышел первым, заявив:

- Все это – глупые домыслы!

- На войне нет глупых домыслов, Стислав, - отвечал идущий за ним рыцарь.

- Значит, есть, - настаивал советник.

- Я не поведу своих воинов в атаку, тем более из-за шаманов, которые, как выяснилось, существуют до сих пор - твердо заявил Димитрий.

- Это не твои воины, и ты не главнокомандующий, не забывайся, - смерил Стислав рыцаря высокомерным взглядом. – Вы принадлежите королю, и это его приказ.

- Но…

- Приказ, а не просьба. Я все сказал. Если они нападут, вы будете сражаться.

- Легко обрекать воинов на смерть, если сидеть под защитой крепких стен, - прозвенело над лагерем.

- На что вы намекаете? – зашипел министр.

- Рыцари в первую очередь принадлежат Веторгу, нашему богу и покровителю, а уж потом царю. А наш бог не любит напрасных смертей, - Стислав весь побелел от ярости.

- Как ты смеешь, смерд! - Он аж подскочил.

- Я заслужил свое звание смелостью, а не происхождением, - ответил на это воин. – Вам пора, - он указал на дорогу, и мужчина, быстро чеканя шаг, пошел к лошадям вместе с охраной.

До самого вечера воина не было видно в лагере. Кто-то сказал, что он ускакал вслед за министром. В это мне совсем не верится. Скорее всего, уехал по своим делам или опять в разведку. Все Рыцари, после отъезда сухопарого министра, суетились и бегали по лагерю, обеспокоенно поглядывая на песчаную степь. Ближе к вечеру, когда зажгли огни костров, меня подозвал к себе Игнат. Сказал, что нам есть о чём поговорить.

Я села на землю рядом с ним, смотря на блики огня и на то, как старый воин готовит походную кашу на ужин.

- Как ты сегодня совсем не одичала? - спросил он, устало потирая глаза. Видно, не только простые воины беспокоились, но и он без дела не сидел. - Димитрий так и не вернулся, - промолвил он. - После приезда Стислава все на ушах стоят. Если ты заметила, его у нас никто не любит. Хоть мы все тут дворяне, таких аристократов не признаём. Наверное, - он сделал небольшую паузу, - мы – последние приличные люди в нашей стране, - потом оглянулся на меня, будто бы сожалея, что произнёс эти слова. Я просто смотрела на него, внимательно слушая. – Димитрий не любимчик у наших царей, он их не любит, - сказал он чуть тише. - Да будто бы есть за что их любить, - он повел плечами, закутавшись сильнее в плащ. - Так вот, о чём это я? Димитрий – хороший воин, но не аристократ. Для благородных людей это не имеет значения, потому что в нашем деле важно совсем не это. Но находятся глупые высокородные выскочки, которые так и мнят себя властителями мира, и простолюдин в армии их не устраивает.

Тут к нам подошел Петро, принеся каждому кашу, присел и спросил:

- О чём вы тут шепчетесь? – Игнат ответил:

- Да всё о том же, о чём и весь лагерь говорит, - Петро хмуро свел брови.

- Самим становится стыдно, что во главе армии стоят такие люди как министр и иже с ними, - он оглянулся: не слышит ли кто наш разговор. Потом сказал тише, - всем нашим вельможам нужно дать хотя бы сотую долю того благородства, которое есть у Димитрия.

- Он был простым мальчиком, сыном конюха и придворной швеи, - продолжил Игнат прерванный другом разговор. - Учили его драться серебряные воины, которые состояли при короле. Не при том, что правит сейчас, а при жизни его батюшки. Он был неплохим правителем. Жалко, что под конец совсем из ума стал выходить, - Игнат долго смотрел на костер, потом заговорил снова. - Я тоже его учил, занятым он был мальчишкой. Пока все бегали и воровали на площадях и рынках, он пропадал в казармах и на учебных полях, учась и отрабатывая удары, как самый настоящий из благородных рыцарей. Он многим нравился, и это покровительство даровало ему титул и преданность серебряным рыцарям. Он прослужил отличную службу, ни разу не запятнал свою честь, которой уже давно нет у наших дворян. Воины его ценили и слушались, поэтому он дослужился до капитана. Но война и рыцарские походы – это одно, а столица и королевский замок – совсем другое. Наследник его невзлюбил, хотел забрать титул и лишить звания рыцаря. Поговаривают, что чем-то наш Димитрий не угодил величайшей особе, - на этих словах Петро слабо ударил друга локтем, мол, молчи. - Да об этом все знают, чего молчать-то? - ответил на действие друга Игнат. - Если я не расскажу, то кто-то из наших вояк, да ещё и прибрешут. - В общем, собрал он как-то бал. Хотел, видимо, Димитрия при всех унизить. Да только нашему капитану палец в рот не клади. Выразил он на приёме отсутствие своего уважения, и к наследнику, и к благородным аристократам. С бала ушел и потерял звание командира. Что на бумажке написано, в военных походах не действует, поэтому здесь он для всех командир, - воин опять надолго замолчал.