Том 26. Статьи, речи, приветствия 1931-1933 - Максим Горький

Наша молодёжь, а особенно крестьянская, то есть большинство молодёжи, совершенно не знает прошлого и поэтому недооценивает значения настоящего, неясно видит цели будущего. Это надобно повторять тысячи раз, и с этим нужно бороться до той поры, пока оно не исчезнет. Наша молодёжь не подвергается, как прежде, уродующему давлению чуждого ей класса, он уничтожен вместе с его боевой дружиной, его охраной — церковниками, мещанской прессой и другим мусором, который создали капиталисты и на который опирались они. Мусор выметен, но не весь, и осталось очень много ядовитой пыли. Надо знать прошлое во всём его мрачном бытовом бесчеловечии, с его гнусным цинизмом, с его изумительным лицемерием. Это необходимо для того, чтобы воспитать в себе органическое отвращение к капиталистическому прошлому, чтобы тонко чувствовать раздражающее влияние его пыли, чтобы научиться исторически мыслить, чтобы насытить боевую теорию ленинизма фактами и углубить её, чтобы усвоить дух большевизма, его непримиримость, его гибкий разум, отточенный историей прошлого.

Всё это нужно знать и потому ещё, что хотя капиталистический мир и загнил и разлагается, но в предсмертных судорогах своих он ещё может ударить по Союзу Советов. Мы уже столько сделали нового, что имеем полную возможность сравнить трудовые и бытовые условия прошлого с трудовыми и культурными успехами настоящего, с гигантским размахом нашей индустриальной, культурной, коммунальной стройки, изменяющей лицо земли нашей. Молодёжь должна понять, что она живёт и годы, когда осуществляется, реализуется нечто гораздо более значительное, чем все благожелательные фантазии социалистов-утопистов.

На работе по «Истории заводов» литературная молодёжь получает возможность научиться писать о живом, историческом деле её класса. Учат факты. В Союзе Социалистических Советов создаются почти ежедневно небывалые факты величайшего напряжения энергии, воплощения её в жизнь, в действительность.

На работе по «Истории заводов» должны образоваться кадры людей, которые со временем обязаны будут создать «Институт по изучению роста и развития социалистической промышленности в Союзе Советов».

За работу, товарищи! Поменьше речей, красноречия, побольше дела. За работу по созданию большевистской «Истории заводов»!

О «библиотеке поэта»

Наша молодёжь должна иметь ясное представление о месте и значении поэзии в истории культуры, о том, какую роль играла поэзия в истории роста, упадка и разложения буржуазного общества. Почему с начала XIX века буржуазия — класс-«победитель» — выдвинула из своей среды так много крупных поэтов-пессимистов? Почему они, люди разных стран, различных языков, как будто поставили перед собой одну цель — примирить победителей и побеждённых на учении о бессмысленности бытия, о бессилии разума и воли людей разрешить «проклятые вопросы» жизни? Почему буржуазия — «победитель» — не создала поэзии мужественного, героического характера? Потому ли, что она строила жизнь свою на порабощении трудового народа, а это давалось ей механически легко, не требуя от неё особенно высокого напряжения энергии? Потому ли, что общественный строй, весь смысл его, сводился и сводится к бесчеловечному, грязному делу наживы, к безумному процессу накопления денег, а XIX век особенно поражающе ярко обнаружил этот свой смысл перед наиболее талантливыми и честными детьми той же буржуазии, и отсюда у детей развилось отрицание смысла жизни, презрение к ней, склонность к «мировой скорби», к пессимизму и мизантропии?

Настроением этим, как известно, заражены были Байрон и Леопарди, Ленау и Альфред Мюссе, Боратынский, Лермонтов, Бодлер, Сологуб и многие другие; не чужды были ему даже «олимпиец» Гёте и пламенный Шиллер.

На все эти вопросы отлично ответила бы история европейской поэзии XIX века, но издательство, оставляя за собой право и обязанность дать эту историю в будущем, считает необходимым сначала ознакомить молодёжь Союза Советов с историей роста и развития русской поэзии в XIX веке.

Наша молодёжь — растущая, восходящая сила, призванная логикой истории создать новые формы и условия жизни. Она должна знать историю развития и разложения буржуазии, знать, какие причины вызвали упадок буржуазии, на чём споткнулось европейское и русское мещанство, с какой полнотой и правдивостью изобразили поэты, дети буржуазии, процесс истощения сил своих отцов и личные свои драмы — драмы «лишних людей», не удовлетворённых действительностью, созданной отцами. Всё это совершенно необходимо понять молодым нашим читателям.

А поэтам нашим, кроме всего этого, нужно хорошо знать историю русской поэзии и знать, какими приёмами техники слова пользовались поэты прошлого времени, как развивался, обогащался язык русской поэзии, как разнообразились формы стиха. Нужно знать технику творчества. Знание техники дела — это и есть знание дела. Техника, взятая в целом, во всех областях труда и творчества, является одной из основных сил культурного роста, одной из сил, ведущих весь процесс культуры. Можно много видеть, читать, можно кое-что вообразить, но, чтобы сделать, — необходимо уметь, а уменье даётся только изучением техники. В работе со словом и над словом участвует способность изобретать, — мы хорошо знаем, как мучительны и бесплодны труды изобретателя, не знакомого с техникой, и как часто изобретаются вещи, давно и хорошо известные.

Не многие из наших поэтов могут похвастаться тем, что знают своё дело так хорошо, как следует знать его. И не многие из них понимают, насколько глубоко действительность, творимая рабочим классом Союза Советов, волнует весь трудовой мир небывалыми надеждами и предчувствием неизбежной трагедии всемирной борьбы лишённого собственности, но богатого революционной энергией пролетариата против богатой золотом, но нищей духом мировой буржуазии. Жизнь требует героической поэзии, поэзии углубления в смысл нарастающей трагедии. Никогда ещё жизнь не требовала от поэта и вообще от литератора так много, и никогда литература не давала так мало, так скупо, как даёт в наши дни. Это можно объяснить только узостью кругозора литераторов, недостатком их внимания к жизни, недостатком знаний о ней. Не зная истории культуры, невозможно быть культурным человеком, не зная прошлого, невозможно понять подлинный смысл настоящего и цели будущего.

У нас, в Союзе Советов, героическая, трудная действительность наша не вызывает в поэзии мощного эха, а должна бы вызвать, пора! Наши поэты должны ввести в работу свою новые темы, — темы, которые поэзия прошлого века изжила и потому не касалась. Существуют ли попытки расширить круг внимания поэтов к жизни? Существуют, но обнаруживают печальное бессилие техники, отсутствие поэтической культуры. Вот характерный пример, «достойный подражания» по существу и плачевный по форме, по неудачной работе и ещё более плачевный как признак непонимания целей современной поэзии. Летом в одном из наших журналов были напечатаны такие стихи:

Пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил её в своей голове.

По свидетельству «Капитала»(В первом томе, в пятой главе),Новый дом возникает сначалаВ человеческой голове.

Хоть и карликовых размеров,Но в законченном виде ужеОн родится в мозгу инженеровИ на кальковом их чертеже.

Чтобы ладить ячейку из воска,Не выводит художник-пчелаПредварительного наброска,Приблизительного числа.

Перед зодчим и насекомым —Два пути и один подъём(Кто чутьё заменяет дипломом,Кто диплом заменяет чутьём…)

Ну, а ты, под напевы гармоникИз деревни пришедший с пилой,Кем ты будешь, товарищ сезонник, —Архитектором или пчелой?

Строя фабрику, лазя по доскамС грузом цемента и смолы,Ты наполнил не медом, не воскомПереходы её и углы.

Но, сложив их для ткани и пряжи,В хитрый замысел ты не проник, —Ты, быть может, неграмотен даже.Ловкий кровельшик, плотник, печник.

В одиночку, вслепую, подённоМы не выстроим ульев труда:Надо техникой гнать веретёна,Надо книгой крепить города!

Видишь? — мёд отдают первоцветы,Видишь? — цифры бегут по столу,Сочетай их обоих в себе ты —Архитектора и пчелу!

Это — суша, а на море хлюпкомКто-то кажет — «правей!» да «левей!»Кто-то правит над каждым поступком,Каждым жестом команды своей.

Раза в два веселей капитана,Но безграмотнее в двадцать два —Не боящаяся тумана,Недоступная бурям плотва.

Ну, а ты, чей льняной отворотецВрезан мысом в холст голубой,Кем ты будешь, матрос-краснофлотец,Навигатором или плотвой?

Видишь? — воду в чешуйчатых стаяхРуль распарывает по шву, —Ты обоих в себе сочетай их —Навигатора и плотву!

Это — море, а в газовых ямах —Спор горючего с весом земным,Превращённый в победу упрямых,В высоту и невидимый дым.

В то же время взлетает не хуже(Даже лучше) увесистый жук;Вероятно, воспитанный в лужеИ не кончивший курса наук.

Ну, а ты, самодельный моторчикЗапускающий детским рывком,Кем ты будешь, мечтатель и спорщик, —Авиатором или жуком?

Видишь? — падают гордые Райты,И глядит на них синь свысока,Их обоих в себе сочетай ты —Авиатора и жука!

Это — воздух, а в путанной сфереРасстановки общественных силМы — свой мир осознавшие звери,Мы — совет мировых воротил.

В то же время под лиственной кучей,Меж корнями — чего б? — ну, хоть ив,Бессознательный, но могучийМуравьиный живёт коллектив.

Ну, а ты, позабывший о боге,Притеснителей съевший живьём,Кем ты будешь, строитель двуногий,Гражданином иль муравьём?

В этих двух государственных строяхНевозможны князья да графья.Сочетай же в себе ты обоих —Гражданина и муравья!

Так — трудящиеся народы —Множим технику мы на чутьё,Так мы учимся у природыИ, учась, поучаем её!

Я несколько раз читал эти стихи различным людям, слушатели встречали стихи или равнодушным молчанием или поверхностной критикой их технической слабости. Следует сказать, что слабость этой дидактической рацеи слишком очевидна и отметить её — нетрудно. Но никто не отметил того факта, что одна из ценнейших идей основоположника истинно революционной философии стала достоянием поэзии. Разработана эта идея — плохо, да. Но всё-таки автор стихов заговорил о том, о чём до него не говорили, и это нужно записать в его актив. Последние две строки — неверны: «мы учимся у природы», но не «поучаем её», а, всё более смело подчиняя её стихийные силы силам нашего разума и воли, становимся владыками её, создаём свою, «вторую природу».