Подводная агентура - Сергей Зверев

Андрей догадывался, что МООНЮС контролировал лишь крупные города и основные стратегические магистрали. А вся провинция блуждала в потемках, и правил тут тот, кто в данный момент сильнее. Интересно, что еще в 90-х годах прошлого века Судан считался нищим и никому не интересным аграрным захолустьем. Даже по африканским меркам. Война на юге и в Дарфуре привела к гибели сотен тысяч человек и бегству нескольких миллионов. Но уже тогда запасы природных ископаемых в стране оценивались как потенциально большие, просто рисковать никто не хотел. Даже американцы, которые вели геологоразведку здесь с 1979 года. И они бросили этот проект к 1984-му, когда в регионе началась война.

Но потом в Судане наконец появился сильный лидер – Омар Хасан Ахмед аль-Башир, пришедший к власти путем военного переворота. Он сделал ставку на ислам и на добычу углеводородов, то есть нефти. Потом Башир сумел договориться с полевыми командирами южан, во главе которых стоял бывший офицер суданской армии Джон Гаранг, создавший еще в 80-х годах Народную армию освобождения Судана, SPLA. Они договорились и об экономических и о политических паритетах. Но на этом опять дело не закончилось.

Ни одна из сторон не демаркировала границу. И этим же летом начались бои в нефтеносном районе Абьей, антиправительственное восстание в штате Южный Кардофан. И тут все поняли, что нужно несчастному Судану помочь потратить нефтяные доллары. И Южный Судан начал тратить сотни миллионов долларов на покупку вооружений у Украины, Франции, США. Только Украина в 2007 году, по официальным данным, продала Южному Судану 77 танков «Т-72», пять реактивных установок залпового огня БМ-21 «Град» и несколько 122-миллиметровых гаубиц. А потом суданская армия, не поднимая особого шума, вторглась в Ливию и оккупировала юго-восточные районы этой страны, выбив оттуда повстанцев, воюющих с Муаммаром Каддафи. И в результате этих поставок вооружения в 2005–2010 годах Судан и Чад вели фактически войну друг с другом – Хартум вооружал многочисленных чадских мятежников и сепаратистов, которые едва не взяли штурмом столицу страны, Нджамену, в феврале 2008 года.

Утверждать, что спецназовцы сейчас находились на территории государства, в котором кто-то что-то контролировал, можно было с очень большой натяжкой. Но хуже дело обстояло с другим. Официальным языком в Южном Судане считался английский, но, по сути, на большей части страны его никто не знал. Самыми распространенными были амхарский на приграничных с Эфиопией территориях, наречия племен динка и беджа. Хорошо хоть, что наемников всяких мастей в Южном Судане было много.

Глава 9

Даже Поло в жилете-разгрузке выглядел воинственно. И хотя ему не пришлось раскрашивать лицо черными полосами, как остальным спецназовцам, по вполне понятной причине, выглядел он все равно свирепо. Андрей молодого эфиопа старался держать при себе как единственного эксперта по Африке и возможного переводчика. Хотя на территории Южного Судана его лингвистические способности себя уже не проявляли в такой мере, как в Сомали и многонациональной Эфиопии.

Коля Рыськин шел первым на удалении метров двадцати. Он двигался в авангарде их маленького отряда. Коммуникаторы были надеты, пистолеты и ножи под рукой, группа боеспособна. Оставалось лишь снова найти след белой разведчицы и все-таки попытаться завершить операцию. Андрей очень надеялся, что все закончится Южным Суданом. В крайнем случае где-то на побережье Красного моря.

Запах гари, сгоревшего авиационного топлива и синтетики Истомин уловил первым. Даже Рыськин, шедший в авангарде, не сразу сообщил, что они вышли к месту гибели российского вертолета. Потом они пошли фактически на запах и через пару часов продрались через кустарник и лианы к месту трагедии.

Обширная часть джунглей была смята, переломана и обожжена сгоревшим топливом из баков вертолета. На первый взгляд сложно определить, где же обгоревший каркас машины, а где обгоревшие стволы пальм, различных древовидных молочаев, кофейных деревьев и эвкалиптов. Трагедия случилась всего несколько дней назад, а тропический лес уже старательно залечивал раны. Зеленела трава на обожженных участках, снова ползли лианы, наступал из стены джунглей новый древесный подрост.

Еще месяц, и все заполнится зеленью, жизнью. Все, что бросил тут человек, поглотится и скроется в глубине поющей, стрекочущей, орущей и свистящей тропической чащи.

Спецназовцы вышли на образовавшуюся поляну, перешагивая через поломанные стволы и стелющиеся пучками толстые руки лиан, которые так и не отпустили упавших деревьев. Маштаков подошел и погладил пальцами остатки надписи «Ми-8». В кабине тел, конечно, уже не было. Их вывезли, и сейчас погибшие летчики в запаянном цинке транспортируются на родину.

Андрей полез в карман жилета, вытащил пистолет и извлек из рукоятки обойму.

Спецназовцы поняли командира и проделали то же самое, разряжая оружие. Три ствола поднялись вверх, и в тропическом шуме почти неслышно щелкнули три бойка. Беззвучный салют! Поло понимающе смотрел на белых и тоже снял с головы зеленую кепку. У эфиопского контрабандиста никогда не было друзей, а теперь он считал таковыми этих здоровяков. И их друзей он считал своими. И если они отдавали честь погибшим, то и его долг был тоже почтить память летчиков.

– Как он летел, откуда в него выстрелили и как он падал, мы теперь не определим, – заключил Маштаков. – А надо бы, если мы за основы взяли ситуацию, что он нашу девоньку искал.

– Скорее всего, он совершал облет по квадратам, – сказал Рыськин. – Если они не связывались предварительно по рации, а исходили из предположения, что наша деваха выйдет в этот район, то он просто прочесывал местность. Летал и светил надписями на бортах, в надежде, что она обозначит себя сигнальной ракетой, столбом дыма или каким-то иным способом.

– А какой смысл было его сбивать? – вслух спросил Андрей. – Может, потому и сбили, что ее выследили. Хотели помешать эвакуации? А может, с вертолета засекли момент ее захвата кем-то. Скажем, перестрелку.

– В любом случае нам тут все прочесать надо, – согласился Рыськин. – Если мы происшедшее связываем с ней, то нужны следы, доказательства, подтверждения.

– Тихо! – Рыськин поднял руку и замер, прислушиваясь.

Спецназовцы и даже Поло тоже замерли на месте. Наконец Андрей услышал, как с шумом сорвались несколько птиц справа где-то на уровне среднего яруса леса. Что побеспокоило птиц на высоте около двух-трех метров от земли? Сверху у них угрозы быть не может, потому что густые кроны деревьев света-то мало пропускают, не то что хищных птиц. Нет, лесные птицы живут на своем ярусе. Значит, их испугал кто-то снизу. Кабан-бородавочник, ягуар, лесная антилопа, если она сюда забралась, для птиц не опасны, они не пугаются больших животных. Значит, вывод один – человек. А человек для всех животных опасность, угроза.

Андрей глазами показал Рыськину и Маштакову в разные стороны. Те кивнули и исчезли в зелени травы. Поло, настороженный и взволнованный, но не видящий опасности, тоже посмотрел на командира.

– Останься со мной, – тихо сказал Андрей эфиопу. – Мы будем ходить и смотреть под ноги. Делай вид, что ты что-то ищешь. И шуми, ногами топай.

Поло в знак согласия кивнул и даже попытался улыбнуться. Но чувство страха все же давало о себе знать. Он выразительно посмотрел на Андрея и указал глазами в сторону зарослей.

– Не бойся! Поверь мне, что на нас никто не успеет напасть. Не успеют!

Трудно делать невозмутимый вид, если предполагаешь, что в тебя целятся. Такое мог предполагать Поло, но Андрей нет. Незачем подкрадываться и наблюдать, если через минуту откроешь огонь. Если не напали сразу, значит, попытаются захватить живыми. Тем более что это могут быть местные повстанцы или бандиты. Мирным жителям вообще нет резона нападать. Эти постараются так же незаметно исчезнуть в джунглях, как и появились.

Потом в лесу тихо вскрикнул человек, раздался шум правее, и снова все стихло. Птицы по другую сторону остатков вертолета никак не реагировали на шум. Пока к ним никто не подходил, они вели себя невозмутимо. Поло услышал звуки борьбы и вопросительно посмотрел на Андрея.

– Вот и все, – улыбнулся спецназовец. – Сейчас мы узнаем, кто и зачем к нам подкрадывался.

Через минуту появился Миша, который подталкивал прикладом АК в спину чернокожего в грязной футболке с отложным воротником. Парень был угрюм и то и дело сплевывал кровь, вытирая рот сгибом локтя. Рыськин появился чуть позже и один. Он как раз засовывал нож в ножны на груди своего жилета. Вид у него был рассеянный.

Маштаков подвел пленника, который напряженно смотрел на белых, и заставил его встать на колени, скрестить стопы и заложить руки за голову.