Кто ищет... - Валерий Абрамович Аграновский

она могла бы поехать мэнээсом на любую из десяти станций, но выбрала лаборантскую должность в экспедиции с каким-то уж очень необычным маршрутом и, перед тем как уехать, счастливым голосом кричала мне по телефону прощальные слова.

Алексей Гурышев сбрил бороду и две недели провел у мамы в Киеве. Потом опять перестал бриться, и мать поняла: Алеша что-то надумал. Так и случилось. Ему предлагали отличную работу в городе, кстати связанную с любимой им химией, в прекрасном кабинете и вполне перспективную, но он собрал чемодан и уехал. Я потерял его из виду на несколько месяцев, как и Юрия Карпова, который сначала ушел в «глубокое подполье» — сидел дома и обрабатывал данные, честно присланные ему со станции Бобом Мальцевым, а потом куда-то «нырнул», и, как я понял, с головой.

И вот совсем недавно пришло письмо. Понять из письма было возможно только то, что Алеша Гурышев забрался куда-то под Якутск, что вместе с ним находится и Юрий Карпов, который решил на год отложить защиту диссертации, чтобы довести ее «до ума», что оба они «отманили» к себе Володю Шитова, который вот-вот должен приехать, и что Гурышев с Карповым «весьма довольны работой». Но, как далее писал Алексей, «я потихонечку вою, Карп тоже, посоветуйте, что делать, у нас теперь соотношение не три против трех, а восемь против пяти».

Короче, я понял, что они заваривают новую кашу и предлагают мне впутываться в новый конфликт.

Я ответил Гурышеву коротким письмом:

«Алеша! Прежде всего передайте Карпу, что его портрет мне «очень», и, кроме того, берегите Володю Шитова. Теперь о деле. Если вы помните, у Пушкина Моцарт говорит Сальери, что гений и злодейство — две вещи несовместные. Поджигайте шнур. Я согласен».

1974—1981

II

ВИЗИТ К ЭКСТРАСЕНСУ

(Опыт общения)

Некоторое время назад я имел счастье — впрочем, глупость тоже — трижды побывать на приеме у Дины Джанелидзе, одного из лидеров нынешних экстрасенсов, женщины во многих отношениях замечательной, что бы о ней ни говорили и ни выдумывали. Расскажу обо всем по порядку, но прежде замечу, что к экстрасенсам я попал не из праздного любопытства, а в связи с печальной необходимостью. Это обстоятельство, с одной стороны, лишит мой рассказ столь ценной в подобных случаях беспристрастности, однако, с другой, сделает его свидетельством очевидца, взглянувшего на проблему не со стороны, не свысока, а как бы изнутри, что не менее важно в условиях беспардонно распространившихся в последнее время слухов и легенд.

Начну с мартовского дня 198… года, когда у меня дома раздался телефонный звонок, и путь к Джанелидзе был наконец открыт. В семь вечера я вошел в переулок, отходящий от улицы Усиевича в сторону Ленинградского рынка, а дом, в котором принимала целительница, узнал по номеру на фасаде: в ту пору ажиотажа еще не было, и потому огромная толпа не стояла перед подъездом, «как перед витриною, собой запрудив тротуар», и машины разных марок еще не занимали близлежащих улиц, переулков и дворов. Я довольно спокойно поднялся лифтом на шестой этаж, перед нужной дверью остановился и вдруг обнаружил ее незапертой. Это обстоятельство меня неприятно поразило, вызвав аналогию с похоронами, во время которых двери в квартиру, где лежит покойник, обычно не запираются. Сходство подтвердилось еще тем, что «оттуда» вышли на площадку незнакомые люди с одинаково озабоченными лицами; они молча закурили, а если кто-то переговаривался, то шепотом. Эти люди были, наверное, уже адаптированы к обстановке, а я, как новичок, все же не рискнул просто так открыть дверь и нажал кнопку звонка. Тут же появилась как из-под земли женщина лет шестидесяти с весьма располагающей улыбкой. Позже я узнал, что это была хозяйка квартиры Зоя Ивановна.

Я переступил порог «святая святых», преисполненный надежд и готовности к встрече с чем-то совершенно невероятным, непостижимым, короче говоря — с чудом. Действительность между тем превзошла мое воображение. Убежден, и читатель не без интереса переварит информацию, которую я ему в конечном итоге предоставлю, но несколько позже, потому что сейчас намерен прервать сам себя, чтобы более основательно подготовить дальнейшее повествование.

Примерно за полгода до визита к Дине Джанелидзе я неожиданно заболел, и врачи объявили мне, как приговор, диагноз: бронхиальная астма. (Должен оговориться: в каждой истории, основанной на собственных неприятностях автора, особенно таких, как болезнь, есть что-то малохудожественное. Я это понимаю. Но что прикажете делать? Просто молчать? — не выход из положения. Вести разговор от третьего лица? — читатель потеряет «эффект присутствия», а это жаль: история документальна. Однако я журналист, а журналистам свойственно менять профессию, чтобы глубже проникнуть в тему. Давайте договоримся, будто я тоже «поменял», — ну, может, не так удачно, как другие, но и не так уж безысходно: классическая журналистика знает много репортажей «с петлей на шее», до которых мне со своей астмой, как я догадываюсь, еще шагать и шагать. Во всяком случае, не обессудьте, если в каких-то эпизодах я потревожу ваш взыскательный вкус.)

Итак, болезнь, надо сказать, мерзейшая, даже при условии, что приятных в природе вообще не бывает. За относительно короткий срок я исчерпал всю гамму сопутствующих переживаний: от ужаса — через надежду на исцеление — до ясного понимания обреченности. Один из лучших пульмонологов страны, Профессор, в специализированной клинике которого я пролежал более полутора месяцев, сказал мне при выписке, что доволен достигнутым результатом, а именно тем, что теперь я знаю: с астмой жить можно.

На таком оптимистическом фоне и появился у меня блокнот с фамилиями и адресами людей, способных, как утверждала молва, лечить и вылечивать множество разных заболеваний, в том числе бронхиальную астму. Среди этих подвижников были как врачи, так и неврачи, и для того, чтобы мой рассказ не носил излишне отвлеченного характера, перечислю некоторых наиболее известных и популярных. Начну не с Дины Джанелидзе, хотя она и попала в мой список в числе первых, потому что Дина — почти Эверест, выше которого ничего нету, а с пиков пониже (только не думайте, будто они легко достижимы). Иглоукалыватель Николай Васильевич, кореец с русским именем, прошедший настоящую тибетскую школу и обладающий иглами истинно китайского происхождения. Профессор Б. Л. Мазур, микробиолог, 84-летний старик, живущий в Казани, который открыл несколько экстравагантный, но, говорят, эффективный способ лечения бронхиальной астмы то ли палочкой Коха, то ли какими-то другими вредными бактериями, специально выращиваемыми в его лаборатории. Бурят Голдан Лихобоев, два раза в год приезжающий в Москву с набором целебных и невероятно пахучих трав, которые надо пить утром