И отрет Бог всякую слезу - Николай Петрович Гаврилов

их. Зеленые, похожие на огромных черепах броневики стояли разобранными, повсюду валялись какие-то части двигателей, расклепанные листы брони, колеса и ведра с гайками. По слухам один броневик так и остался в таком состоянии, а вот второй почти отремонтировали. Перебрали и установили двигатель, заново заклепали броню, и даже поставили обратно в кормовую башню танковый пулемет. На данный момент на броневике отсутствовали только бронированный лобовой лист и дверки кабины.

Вот-вот броневик должны были погнать на ходовые испытания, а затем покрасить в синий цвет, как подобные машины, стоящие на вооружении войск СС.

— Можно захватить броневик, — сказал Саша, еще сам толком не понимая, что он говорит. — Все равно ведь терять нечего, — верно? Попадем в мастерскую, а там, на месте разберемся. Вдруг получится, а? Ты только представь….

— Забудь, — прервал его Андрей. — Нереально. Как мы попадем в мастерскую?

— Через Аллу, — мгновенно ответил Саша. — Попросим ее, чтобы решила этот вопрос напрямую с полицаями. Это будет недешево, сам знаешь, места в мастерской на вес золота, но она хочет помочь. И подозрений такая просьба не вызовет, даже если я под наблюдением. Никто не хочет гнить в общем лагере, все хотят на работу. Там и обогреться можно и подзаработать на личных заказах немцев. Это нормально….

Возникла долгая пауза. Андрей, не отрываясь, смотрел на Сашу. По мере осмысления сказанного на его щеках проступал слабый румянец. Все, с кем они впоследствии советовались, поначалу вели себя точно также; вначале насмешливо улыбались, но потом, спустя минуту, их глаза загорались. Идея казалась слишком нелепой, слишком необычной, чтобы говорить о ней всерьез, но она завораживала своей дерзостью, и раз впустив ее в сознание от нее было уже не избавиться.

— А ты можешь броневиком управлять? Я лично нет, — не сдавался Андрей.

— Найдем механика-водителя. Машина-то наша, наверняка есть кто-то, кто знает ее, как родную. Напишем Алле в записке пару лишних фамилий, и все. А полицаи, если захотят, все могут решить…. Согласись, что это лучше, чем под проволокой ползти? — чувствуя необыкновенное вдохновение, улыбнулся Саша. — Все вышки им снесем, мать их…. Хорошо бы людей предупредить! Мы дыру проделаем, и весь лагерь за нами побежит…!

— Сашка, ты гений, — спустя длинную паузу произнес Андрей.

— Позвольте мне вас предупредить, — мягко вмещался в их разговор Петр Михайлович. — Ваша идея Саша очень смелая. И, наверное, вполне осуществимая. Господь любит смелых. Но…., — вы только не обижайтесь, — вы еще совсем молодые люди. У вас нет опыта…. Вы еще не разбираетесь, кому можно доверять, а кому нет. Я думаю, вам стоит поговорить лишь с одним единственным человеком, который сумеет подобрать людей и организовать все так, чтобы вас в скором будущем не повесили на плацу, как этих офицеров. Своей смертью они подсказали вам ошибки, которые вас поджидают. Завтра я сведу вас с майором Зотовым. А пока давайте вернемся в барак. Только постарайтесь не разжигать себя. По вашему виду сразу можно понять, что вы что-то затеваете….

— А вы с нами Петр Михайлович, — спросил его Саша, когда они подходили к бывшей конюшне.

— Нет. Мне надо остаться здесь. Сам еще не знаю зачем, но останусь, — просто ответил верующий. Странный человек. Саша давно перестал ломать голову, чтобы пытаться его понять. Его внутренняя убежденность поражала. Казалось, закапай его живьем в землю, он и там будет верить. Все вокруг стремились выжить, а он желал только одного, сохранить в сердце когда-то найденного там Бога.

XX

Высокий, нескладный, в рваном солдатском обмундировании, с серьезными светло-карими глазами, Петр Михайлович никому не навязывал своей веры, но и не скрывал ее. А среди озлобленных на судьбу людей это было почти подвигом.

— Эй, богомолец, — кричали ему с соседних нар. — Ну и где твой Бог? Неужели он не видит, что здесь с нами творится? Или он мстит людям за Сына своего, людьми распятого?

Петр Михайлович морщился, молчал.

— Эй, попик, — кричали ему из другого угла. — Говорят, немцы на оккупированных территориях церкви разрешили восстанавливать. Попы откуда-то повылазили. Нам очень интересно знать, за чью победу в этих церквях молебны служат? Понятно, что не за нашу, не за советскую! Все вы гады, предатели…. Вам бы только, чтоб вам ручку целовали….

Петр Михайлович снова молчал.

— В последние времена веру потерять просто, — признался он как-то Саше. — Сохранить почти невозможно. Самому человеку это не под силу.

Но, тем не менее, он ее сохранил.

Неизвестно, что они нашли общего с майором Зотовым. Майор — кадровый военный, бывший командир стрелкового батальона, скорее всего коммунист, Зотов в Бога не верил, считал, что люди произошли от обезьян, и относиться к ним надо тоже, как к обезьянам. В их бараке он оказался благодаря писарям, записавшим его в канцелярии, как рядового. Надо отдать писарям должное, таким образом, они спасли от быстрой смерти многих офицеров. Они с Петром Михайловичем совершенно не походили друг на друга, — один терпеливый, добрый, тихий, изменяющий свой мир посредством молитвы, второй решительный, жесткий к себе и к другим, всегда готовый на действия. Собери десяток таких вместе, и получишь восстание.

Что его связывало с Петром Михайловичем оставалось непонятным. Но они часто уединялись где-нибудь в локальной зоне, и подолгу о чем-то разговаривали. Наверное, майор, сам того не осознавая, искал в своей душе веру, перетряхивая там всякий слежавшийся хлам. Как и обещал, Петр Михайлович вечером рассказал ему о предложении Саши.

Они встретились на следующий день у задней стены барака. Майор Зотов поджидал их, сидя на корточках на снегу, Лицо у него было запоминающимся: высокий лоб, резко выступающие надбровные дуги и маленькие прищуренные глаза. Раньше он брился наголо, теперь его голову покрывал отросший ежик седых волос. Широкие плечи обтягивал грязный солдатский ватник.

— Петр мне рассказал о вашей задумке, — без предисловия начал он, когда Андрей и Саша подошли к нему вплотную. — Толково! Я знаю эти машины. Были у нас на Халхин-Голе. Броня надежная, обычные пулеметные и винтовочные пули ее не возьмут. Но вот двигатель капризный, особенно зимой. Короче, риск есть…. Но вы правы, такой шанс грех не использовать.

С самого начала разговора майор подавил Сашу и Андрея уверенностью человека, который знает, что надо делать. Похоже, он уже успел сделать идею Саши своей. Так всегда бывает в жизни, — неважно у кого родилась идея; важно, кто сумеет ее осуществить.

— Значит, так… — говорил он быстро и отрывисто, словно отдавал приказы. — Я тут с утра кое с кем связался. Есть знакомые в гараже. Броневик почти готов, должен выехать