Как вырастить хорошего человека. Научно обоснованные стратегии для осознанных родителей - Мелинда Веннер Мойер

том, что мы только что пережили пандемию, когда дети не ходили в школу). Из года в год элитные колледжи принимают все больше и больше заявок на обучение при одном и том же количестве мест. В десяти наиболее конкурентоспособных университетах США коэффициент зачисления абитуриентов с 2006 по 2018 год снизился почти на 60 % – со среднего показателя 16 % в 2006 году до 6,4 % в 2018 году[163]. В пятидесяти ведущих университетах коэффициент зачисления упал на 40 %. Неудивительно, что скандалы, связанные с поступлением в университеты, приняли угрожающие масштабы.

Зачисление в колледж далеко не единственная проблема, с которой сталкиваются сегодня родители. В 2019 году Организация по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР) попросила родителей назвать три главных долгосрочных экономических и социальных страха: 60 % сказали, что их опасения связаны с тем, что их детям не удастся достигнуть того статуса и уровня комфорта, которые есть у них самих[164]. Отчасти это обусловлено тем, что детям придется зарабатывать гораздо больше, чем их родителям, чтобы сохранить тот же уровень жизни. Всем нам страшно за наших детей, и на то есть серьезные причины.

Для большинства из вас не станет неожиданностью, что американские родители – особенно принадлежащие к среднему и выше среднего классам – предъявляют к своим детям слишком высокие требования, заставляя их стремиться к достижению выдающихся результатов. И начинается это уже в раннем детстве. Детей, которым нет еще и двух лет, профессионально натаскивают, чтобы они успешно прошли собеседование при приеме в дошкольное учреждение. Трехлетние дети изучают китайский язык и программирование, чтобы «вырваться вперед». В подготовительной группе детей учат играть в шахматы. Учащиеся четвертого класса посещают занятия по подготовке к академическому оценочному тесту и тренируются с личными спортивными тренерами. Существует даже национальная сеть дошкольных учреждений под названием Crème de la Crème («Сливки общества»), где малышам преподают китайский язык, актерское мастерство и робототехнику. Эти учреждения оснащены STEM-лабораториями (образовательная модель на стыке разных дисциплин), бейсбольными площадками, художественными студиями, баскетбольными площадками и компьютерными классами. (Важно отметить, что результаты исследований показывают: у детей, посещающих школы, где практикуются игровые формы обучения, уровень знаний не ниже, если не выше, чем у детей, которых водят в школы, ориентированные преимущественно на академические дисциплины[165].) Для наших детей уже недостаточно того, что их воспитывают и дают всестороннее образование. Теперь они должны побеждать в конкурсах, стараться попасть в спортивные команды, исполнять главные роли в мюзиклах… Ну и конечно, получать только высшие оценки по всем предметам и сдавать академические оценочные тесты только на отлично.

В своей книге «Наши дети. Кризис американской мечты» (Our Kids: The American Dream in Crisis) почетный профессор Гарварда политолог Роберт Патнэм рассказывает, как в 80-е годы прошлого века у американских родителей, принадлежавших к среднему и высшему классам общества, особенно хорошо образованных, начали меняться представления о том, что значит быть хорошими родителями[166]. Они стали отказываться от «снисходительного воспитания», которое пропагандировал педиатр Бенджамин Спок, в пользу так называемого «интенсивного воспитания», опирающегося отчасти на теорию, согласно которой дети больше преуспеют в жизни, если к ним будут предъявлять серьезные требования в юном возрасте. В итоге теперь, сорок лет спустя, у нас есть STEM-лаборатории для малышей, только-только научившихся ходить.

Не поймите меня неправильно: я тоже из числа таких родителей. Правда, я не записывала своих детей на занятия китайским языком, но сильно переживаю, преуспеют ли они в жизни, и постоянно думаю о том, что я должна сделать, чтобы обеспечить им успех. Когда сын приносит домой табель успеваемости, все, что я могу, – это не анализировать каждую оценку и не думать о том, чем обернутся в будущем его плохие отметки по письму. Когда конкуренция становится все жестче, сложно не ощущать давление все возрастающих требований к уровню знаний и умений и не переносить, вольно или невольно, часть этого давления на своих детей. Кто может винить нас в том, что мы испытываем страх и стремимся сделать все, что в наших силах, чтобы помочь им пробиться в жизни?

Однако постоянный стресс негативно сказывается на самооценке детей. Исследования показывают, что, если родители придают чрезмерное значение достижению высоких результатов, их дети делают вывод: именно успех определяет, что они собой представляют и какова их ценность в глазах других людей[167]. И иногда наше разочарование и раздражение, вызванные их неудачами, настолько бросаются в глаза, что им начинает казаться, что и наша любовь к ним зависит от их успехов, что, в свою очередь, укрепляет их во мнении, что значимость и привлекательность в глазах окружающих определяются тем, что они делают, а не тем, какие они есть.

Я не думаю, что кто-нибудь из вас открыто говорит, что не будет любить ребенка, если тот получает тройки, тем не менее дети делают такие выводы, исходя из вашего поведения. В исследовании, опубликованном в 2014 году, ученые Гарвардской высшей школы образования опросили более десяти тысяч учащихся средних и старших классов из тридцати трех школ в разных частях страны с целью выяснить, какими их хотят видеть родители[168]. Две трети опрошенных были уверены, что родители ставят их достижения выше способности проявлять заботу о других. Учащиеся в три раза чаще соглашались с утверждением: «Мои родители больше гордятся мною за то, что я получаю хорошие оценки, а не за то, что я внимательно и заботливо отношусь к другим в классе и в школе». В своей книге «Уверенность ребенка в своих силах» (Kid Confidence) психолог Эйлин Кеннеди-Мур утверждает, что адекватная самооценка – это, в сущности, способность освободить себя от вопроса «Достаточно ли я хороший?»[169]. А когда родители требуют, чтобы дети добивались высоких результатов, они не дают им ни единого шанса выбросить этот вопрос из головы.

Психолог Сунья Лута не один десяток лет изучает этот феномен. С конца 90-х годов прошлого века она и ее коллеги наблюдали за поведением учащихся старшей школы в богатых пригородах Северо-Востока США[170]. Оказалось, что, по сравнению с детьми из семей с низкими доходами, дети состоятельных родителей чаще употребляли алкоголь, марихуану и другие запрещенные наркотические вещества и чаще страдали от повышенной тревожности. У девушек из состоятельных семей в два-три раза чаще отмечались симптомы депрессии, чем в среднем по стране. Весьма парадоксальный факт, если учитывать все преимущества, которые предоставлены этим детям с самого рождения.

С тех пор Лута расширила рамки своих исследований: использовала более разнообразные в географическом отношении выборки детей и перевела фокус внимания с детей из богатых семей на детей, посещающих школы высоких достижений – школы с высокими результатами тестов и широкими