Револьвер для адвоката - Майкл Коннелли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что это значит? Кто-то придет ко мне в дом?
– Причин для паники нет. Хотя, на мой взгляд, ты должна быть в курсе.
– И кто установил маячок?
– Мы не уверены на все сто, но, похоже, это дело рук агента УБН. Марко.
Повар поставил на барную стойку, а потом придвинул к нам гигантскую тарелку в форме листа. На ней были красиво выложены пять роллов с маринованным имбирем и острой пастой васаби, которую моя дочь прозвала зеленой смертью. Я с признательностью кивнул повару, а Кендалл уставилась на еду, обдумывая, что я только что ей рассказал.
– Сегодня я принял меры предосторожности. Из дома вышел пешком, а потом поймал такси. Они не знают, что я с тобой. Моя машина припаркована перед моим домом.
– А вдруг за тобой и сейчас следят?
– Я привлек людей для проверки. Похоже, что все ограничилось маячком.
– А разве нельзя его просто снять и выбросить? – спросила она.
– Можно, как вариант, – согласился я, кивая. – Однако можно и по-другому. Например, использовать его против них. Сливать неверную информацию, запутывать. Понимаешь? Мы еще не решили, поэтому пока маячок на месте. Почему ты ничего не ешь?
– Что-то аппетит пропал.
– Да ладно, ты весь день вкалывала. Вроде умирала с голоду.
Кендалл неохотно плеснула соевого соуса в одну из маленьких тарелочек и размешала в нем немного васаби. Потом обмакнула в соусе один из роллов с тунцом и съела. Ей понравилось, и она не замедлила попробовать другой. С палочками мне было не справиться, поэтому ролл «Калифорния» я отправил в рот пальцами, васаби же просто проигнорировал. И съев два ролла, вернулся к делу:
– Кендалл, вчера я тебя уже спрашивал, но нужно спросить снова. Этот агент из УБН, Марко. Ты уверена, что вы не сталкивались? Темноволосый парень, сейчас около сорока. С усами, неприятный взгляд…
– Если он из Управления, можешь его не описывать. Я никогда не имела никаких дел с Управлением по борьбе с наркотиками.
– Ладно, – кивнул я. – И ты не можешь придумать ни одной причины, по которой ты привлекла его внимание в связи со смертью Глории?
– Нет, ни одной.
– Вчера ты сказала, что доставала клиентам кокаин. Глорию и Трину снабжал Мойа. А где ты его брала?
Кендалл медленно дожевала кусочек ролла «Калифорния», который уже положила в рот, а потом сложила палочки на крохотную подставочку рядом со своей тарелкой.
– Мне очень не хочется об этом говорить, – сказала она. – Думаю, ты меня сюда привел специально, чтобы припереть к стенке и заставить дать ответ.
– Нет, – быстро возразил я. – Я не намерен припирать тебя к стенке. Извини, если слишком давлю. Просто хочу удостовериться, что ты вне подозрений. И все.
Она промокнула губы салфеткой. И у меня возникло ощущение, что ужин окончен.
– Мне нужно отлучиться, – сказала Кендалл.
– Хорошо.
Я встал и отодвинул свой стул, чтобы освободить ей проход.
– Ты вернешься?
– Вернусь, – бросила она.
Я сел на место и смотрел, как она идет к проходу в задней части ресторана. Выйдет через заднюю дверь, и поминай как знали.
Я вытащил телефон, чтобы проверить, не ответила ли на сообщение моя дочка. Не ответила. Я подумал, набрать ей еще одно, может, отослать фотографию ролла «Калифорния», но решил не давить.
Кендалл вернулась меньше чем через пять минут и тихо проскользнула на свой стул. Прежде чем я заговорил, она сделала заявление, которое, очевидно, отрепетировала в уборной.
– Товар, который я приносила клиентам, я покупала у Глории и Трины, по их цене. И ни разу не встречалась с их дилером, не пересекалась с агентом из Управления по борьбе с наркотиками. Я оставила ту жизнь позади и не хочу обсуждать ее ни с тобой, ни с кем-то другим.
– Так это же просто замечательно, Кендалл. Я…
– Когда ты попросил с тобой поужинать, я обрадовалась. Решила… решила, что на это есть другая причина. Разволновалась. Именно поэтому так и отреагировала на твой вопрос о наркотиках.
– Поверь, когда ты согласилась со мной встретиться, я тоже разволновался. Так почему бы нам не забыть про работу и просто не поесть суши?
Я жестом показал на блюдо. Большая часть заказанной еды лежала нетронутой. Кендалл неуверенно улыбнулась и кивнула. Я улыбнулся в ответ.
– Тогда нам потребуется еще саке, – сказал я.
25
Из ресторана я решил доехать на такси прямо до дверей своего дома. Я от всего устал: от работы, от свалившихся сегодня новостей, от лазанья по горам. Если кто-то следил за моим домом и машиной, то пусть поломает голову, где я провел последние четыре часа. Я заплатил водителю, вылез и подошел к входной двери.
Наверху я остановился и оглядел переливающийся пейзаж. В такую ясную ночь было видно все до освещенных башен в Сенчери-Сити; именно там, где-то рядом с башнями, Слай Фулгони-младший встал на свой жалкий путь на юридическом поприще.
Повернувшись, я через другое плечо бросил взгляд в сторону центра. Вдали огни уже не казались такими живыми, им приходилось пробиваться сквозь смог. Хотя еще был заметен отсвет огней домашнего стадиона «Доджерсов», которые открыли этот сезон просто отвратно.
Я вошел в дом. Хотелось включить радио и послушать, как ведет репортаж нестареющий Вин Скалли, однако сил не осталось и на это. Я поплелся на кухню, взял бутылку с водой, замер на минуту перед висевшей на холодильнике открыткой с Гавайев. Затем прошел прямиком в спальню и вырубился.
…На черной неуправляемой лошади я несся галопом по мрачной местности, освещенной лишь зигзагами молний… И тут меня разбудил звонок.
Я лежал на кровати, одетый, глядя в потолок и пытаясь вспомнить сон. Снова ожил телефон. Я полез за ним в карман и, не взглянув на экран, ответил. Почему-то я ожидал услышать свою дочь, и в моем приветствии проскользнула нотка безысходности.
– Холлер?
– Да, кто это?
– Слай Фулгони. С вами все в порядке?
Более глубокий тембр голоса подсказал мне, что я разговариваю со Слаем-старшим, который снова звонит из Викторвилля.
– Я в порядке. Откуда у вас мой номер?
– Валенсуэла помог. Что-то он вас недолюбливает, Холлер. Говорит, есть невыполненные обещания.
Я сел на край кровати и взглянул на часы. Два ночи.
– Да? Ну и хрен с ним. Зачем вы мне звоните, Слай? Я завтра заеду повидаться.
– Не так быстро, умник. Не люблю, когда мне угрожают. Или моему сыну. Давайте заранее кое в чем разберемся, а то сюда ехать долго.
– Подождите-ка.
Я положил трубку на кровать и включил настольную лампу. Открыл бутылку с водой, которую достал перед тем, как пойти спать, и отпил почти половину. В голове прояснилось.
– Вы еще там, Слай?
– А куда я отсюда денусь?
– Отлично. Так в чем понадобилось разобраться?
– Ну, для начала во всей этой чуши про партнерство, которую ты навешал Слаю-младшему на уши. Не прокатит, Холлер. Мойа наш, и точка.
– Хорошо подумали?
– А что там думать? Мы уже все решили.
– Слай, вы вообще-то в тюрьме. Скоро настанет момент, когда закончится бумажная работа, и кому-то придется отправиться в суд. Вы правда верите, что ваш сыночек пойдет в федеральный суд, бросит вызов государственным обвинителям с УБН в придачу и ему не наваляют по шапке?
Ответом мне было молчание, поэтому я слегка дожал:
– Слай, я тоже отец. Мы все любим своих детей, но Слай-младший опирается на сценарии, которые готовите вы. А в зале суда сценарии не работают. Там надо драться до победного либо умереть.
И снова молчание.
– Когда я вчера заехал к нему в офис… Не могу сказать, чем он занимался, но уж не адвокатской практикой точно. У него в календаре ни одной записи! У мальчика нет опыта. Снятие показаний вы хотели запланировать на следующую неделю? Догадываюсь, что все вопросы – все до единого – он получил бы от вас.
– Неправда. Все не так, – впервые за всю мою речь возразил Слай.
– Ну ладно, пару вопросов напишет самостоятельно. Однако снятие показаний – наверняка ваша идея. Послушайте, у вас надежное основание для иска. Такой подход вполне может сработать – если в суд пойдет тот, кто знает, как рассматривают такие дела.
– Сколько?
На этот раз замолчал я. Понял, что убедил оппонента, и сейчас мы договоримся.
– Вы мне сейчас про деньги? Деньги мне не нужны. А вот от сотрудничества не откажусь. Делимся информацией, делимся Мойей. Возможно, он мне понадобится по моему делу.