Кот, который сдвинул гору - Лилиан Браун

– Судя по фамилии, вы, должно быть, шотландка, – заметил он. – Фамилия моей матери была Макинтош.

– Скажите что-нибудь по-шотландски, – поддразнила она его.

Он произнёс шотландскую поговорку.

– «Из малого складывается большое», – догадалась она.

– Да, принято читать так, хотя словарь даёт и другие значения слов, составляющих эту фразу, – сказал Квиллер. – Однако Джордж Вашингтон употреблял это изречение именно в общеизвестном варианте, и если это устраивало отца нашей страны, то устраивает и меня.

– Моему компаньону понравилось бы звучание, – ответила она.

– Ваш компаньон производит впечатление очень проницательного человека, – почти шёпотом сказал Квиллер. – Не знает ли он, кто на самом деле убил Хокинфилда? Легко распознать врагов этого человека, но моё подозрение падает на так называемых друзей.

Сабрина положила вилку на стол и посмотрела на него.

– Ну, – неохотно начала она, – когда это всё случилось… Спенсер подумал на мужа любовницы Дж. Дж. Но теперь я уверена, что, несомненно, это был Бичем.

Квиллер погладил усы:

– У Хокинфилда была любовница? Это было широко известно?

– Это очень маленький городок, Квилл. Знали почти всё, но не говорили. Она работала в газете, и сейчас работает, и верила, что Хокинфилд – святой. Именно такие женщины ему и нравились. Она всё время пекла ему пирожные, а он звал её Булочка, даже в редакции. Общеизвестно и то, что он оплатил её пластическую операцию.

– Но у неё был муж?

– Только последние несколько лет. Она вышла замуж за посредственного строителя, который тотчас получил контракт на строительство всех домов на Большой Бульбе и полностью оказался человеком Хокинфилда.

– Он догадывался о связи жены с Хокинфилдом?

– Кто знает? Это была простая душа. Мы все его полюбили, когда работали с ним. Он умер от обширного инфаркта… На меня, пожалуйста, не ссылайтесь.

Когда принесли десерт – равиоли с миндалем в малиновом сиропе, – Квиллер вернулся к биографии Дж. Дж., сказав:

– При подготовке материала я собираюсь исследовать отношения Хокинфилда со своими детьми – это нужно для создания фона.

– Да, я понимаю. Трое мальчиков были центром его вселенной, и они действительно были способными детьми. Однако Дж. Дж. не обращал никакого внимания на дочь, потому что она имела несчастье родиться девочкой. Мальчикам – и велосипеды, и лыжи, и уроки гольфа, и даже частные учителя. Шерри – только уроки фортепьяно, которые она ненавидела.

– Как она относилась к отцу?

– Без энтузиазма! Она непочтительно называла его «родителем» и презирала мать за её слабый характер. Когда я оформляла интерьеры в «Тип-Топе», Шерри не отходила от меня. Тогда-то у неё и появился интерес к продаже декоративных вещиц.

– Она такая же умница, как и братья?

– Пожалуй, она не столько способная, сколько расчётливая, даже изворотливая, – сказала Сабрина. – Думаю, второстепенное положение в семье сделало её такой. А сейчас, когда у неё своё дело, это качество ей только помогает.

– Я видел семейную фотографию, – сказал Квиллер. – На ней она выглядит несчастной девочкой – совершенно несимпатичной.

– Да, неправильный прикус, и потом она очень хотела изменить форму носа. Но Дж. Дж. считал это излишеством. К счастью, бабушка со стороны матери оставила Шерри кое-какие деньги, и она смогла обратиться к специалисту и сделать пластическую операцию. И как всё изменилось! Она расцвела и стала довольно популярной. Фактически… – Сабрина оглянулась вокруг и понизила голос. – Фактически отец отправил её в школу, потому что она встречалась с сыном Ламптона – очень симпатичным мальчиком. Через два года, когда Шерри закончила школу в Вирджинии, они тайком поженились.

– Держу пари, на Большой Бульбе устроили фейерверк в их честь, – сказал Квиллер.

– Если бы! Дж. Дж. считал, что мальчик женился на его дочери только из-за наследства и чтобы попасть в «хорошую» семью. Видите ли, он был сыном никому не известного Джоша Ламптона! Поэтому Шерри поставили перед выбором: или аннулирование брака, или лишение наследства. Она предпочла остаться в завещании отца, думая унаследовать миллионы. Но всё, что она получила, – это «Тип-Топ». Остальное принадлежит матери, у Шерри только права опекуна.

– А что случилось с сыном Джоша Ламптона?

– Они с Шерри до сих пор близки. Возможно, поженятся, когда она продаст дом и получит дополнительный миллион. Он учился в юридической школе и получил звание адвоката, но у него мало практики. Он предпочитает гольф… Вам интересны все эти сплетни маленького городка? – спросила она.

– Я сам живу в маленьком городке, где сплетни – основа жизни, – ответил он. – Я живу в амбаре. – И рассказал ей о своем яблочном амбаре, совершенно преобразившемся с помощью балконов, декоративных тканей и современной мебели.

– Звучит фантастически! Хотела бы его увидеть! – воскликнула она.

Посидеть за кофе не удалось, потому что, как сообщили местные синоптики, надвигалась гроза и Сабрина хотела попасть домой до потопа.

– Ездить по горам во время грозы просто страшно, – сказала она Квиллеру по дороге к «Тип-Топу». – Между прочим, вы нашли моё письмо?

– Да, нашёл, – ответил он, скрыв от неё, что письмо до сих пор лежит в ящике охотничьего шкафчика. – На полу в гостиной. Если бы вы потеряли его на улице, боюсь, оно промокло бы.

– Ужасно надоели ливни и грозы, – сказала она. – На Центральной улице затопило подвалы в домах, а ниже по течению реки смыло мост. – Она отказалась от его предложения зайти в дом и что-нибудь выпить. – Как-нибудь в другой раз. Но если вы решите купить «Тип-Топ»…

– Вы первой узнаете об этом, Сабрина, – пообещал он. – Может, на днях снова поужинаем вместе? Теперь моя очередь приглашать.

– Может, – ответила она, бросив на него взгляд, значение которого он не понял.

Квиллер медленно и осторожно поднимался по двадцати пяти ступеням к дому и думал о Сабрине: «Очаровательная женщина… Интересная, приветливая… возможно, ей лет тридцать пять или около того… кажется, она одинока – это знакомство нужно продолжить… Потом он представил, что она могла бы сделать с «Тип-Топом». «А почему бы не попросить проект-предложение и предварительную оценку стоимости работ?.. Сегодня у неё были зелёные глаза. Я думал, они у неё голубые… В каких отношениях она со Спенсером Пулом? У неё удивительно тёплое отношение к нему. Часто его упоминает…»

Он открыл дверь, ожидая радостного приветствия сиамцев. В холле было темно и днём и ночью, и он включил свет, но пушистые создания не появились. Не раздалось и их приветственного мяуканья. Вместо этого он услышал человеческие голоса наверху.

ПЯТНАДЦАТЬ

Когда Квиллер вошёл в дом и услышал приглушённые голоса, раздающиеся сверху, он инстинктивно оглянулся в поисках оружия, но потом осознал, что оно у него в левой руке – и весьма грозное. Размахивая резной прогулочной тростью, довольно увесистой, и забыв о хромоте, он бросился по лестнице, перескакивая через две ступеньки. На середине он остановился.

Мужской голос сказал: «Спасибо за то, что был с нами, Боб, счастливого путешествия… А теперь о погоде…»

Квиллер закончил подъём в более медленном темпе и нашёл кошек у себя в спальне на столе: Коко застыл в позе сфинкса на жёлтом блокноте, а Юм-Юм – в такой же позе – на приёмнике, все ручки которого самым фантастическим образом были повернуты кверху. Ни один из сиамцев не шелохнулся – оба смотрели на вошедшего с самодовольством, приводившим в ярость.

– Вы, негодники! – сказал он им после того, как сосчитал про себя до десяти. – Почему вы не включили какую-нибудь приятную музыку?

Вдруг его осенило: ему совершенно не больно двигаться. Он тотчас загорелся желанием переделать все дела, которые откладывал в течение нескольких последних дней: вставил свечи в подсвечник, бросил белую одежду пекаря в стиральную машину, написал благодарную записку миссис Бичем за её домашнее лекарство. Как и обещали, началась гроза – гремел гром, сверкали молнии, барабанил дождь; сиамцы были рады, свернувшись калачиком в спальне Квиллера, послушать главу из «Волшебной горы». Ему приходилось почти кричать, чтобы перекрыть шум, доносившийся с улицы. Когда же он включил новости в одиннадцать часов, уже передавали предупреждение о наводнении.

Утром, открыв глаза, он покрутил левой ногой и не почувствовал боли; радость его не знала границ. Он был готов с головой уйти в материалы для биографии, которую не собирался писать! Он испытал острое желание сесть за руль машины после трёх дней вынужденного простоя. Однако, подняв жалюзи в спальне, передумал – вид из окна вызывал предположение о том, что дом летит в облаках на высоте тридцати пяти тысяч футов. Мало того, синоптики пообещали густой туман в горах, начиная со второй половины дня. Предупреждение о наводнении после вчерашнего дождя стало наблюдением за наводнением.