В водовороте века. Мемуары. Том 3 - Ким Сен

«Странная у него, этого английского джентльмена, сегодня походка», — подумал командир взвода.

При спуске вниз лошадь осторожно сгибала на этот раз уже задние ноги, с трудом спускалась с перевала. Между тем взвод тихонько обошел нас и продвинулся далеко вперед. Позади остались только белая лошадь со своим седоком, да еще О Бэк Рён. Он беспокоился обо мне. Тревожила его мысль, что мы отстали, но ему пришлось терпеть — ведь нельзя же подхлестывать лошадь, на которой едет старший начальник.

Спустившись с перевала, белая лошадь остановилась перед буреломом, который лежал поперек на берегу реки Цзяпигоуцзян. В другое время она, такая лихая, через бурелом легко бы перемахнула, но на этот раз топталась перед небольшим препятствием. О Бэк Рёну это показалось еще более странным.

«Лошадь начинает лениться, но почему товарищ командир не собирается ни понукать, ни подхлестывать своего коня?» Занятый такими мыслями, О Бэк Рён взглянул на меня, сидящего на седле, и лишь сейчас он заметил, что я крепко задремал.

— Ну, какая замечательная лошадь! — не удержавшись от удивления, громко вскрикнул командир взвода. Лошадь несколько раз постучала передней ногой по бурелому. От этого стука я проснулся. — Надо сегодня хорошо накормить вашу лошадь, — поглаживая ее гриву, обратился ко мне О Бэк Рён. Он весь расплылся в улыбке. Сотворился новый мир, пока я дремал?

— Кормить особо? Это почему же?

О Бэк Рён стал интересно рассказывать мне о том, как осторожно лошадь форсировала перевал Цзяпигоулин, как она мялась, подходя к бурелому, и продолжал:

— Помню, рассказывал мне отец, что исстари самой выдающейся в стране лошади присваивали звание «Кунма» («Государственная» — ред.). Что вы скажете, если мы отныне назовем ее «Кунма»?

— Зачем же ее называть только «Кунма»? Судя по вашему рассказу, мне не жаль называть ее даже «Чхонхама».

— Что означает «Чхонхама»?

— Это означает — самая выдающаяся лошадь в мире.

— Отлично! Будем называть ее «Чхонхама». О Чжун Хва говорил мне, что в древние времена в какой-то стране дали лошади даже высокий чин.

— И я тоже слыхал об этом. Император одной страны, говорят, дал своей любимой лошади высокий чин «консула». Она получала еду из кормушки, которая была изготовлена из слоновой кости, пила вино из золотого корыта, пользовалась всеобщим уважением. Как вы думаете, если мы дадим ей чин «реньичжон» (председатель госсовета феодальной Кореи — ред.).

— Что ни говори, это из ряда вон выходящая лошадь! Как она узнала, что вы задремали, ведь у нее нет на спине глаз?

Я подтянул повода, лошадь легко перемахнула через бурелом и стрелой помчалась вперед. Мы быстро догнали взвод и вместе с ним добрались до Саньдаохэцзы в Лоцзыгоу. Остановились на том месте, где по обеим сторонам реки возвышались друг против друга крутые утесы. В реке водилось много речной мальмы.

Я провел черту на траве вокруг лошади, а повода обмотал на шее. Бойцы получили задание и отправились в Саньдаохэцзы, Сыдаохэцзы, Лаомучжухэ проводить там массово-политическую работу. Сам же я встретился с подпольщиками и руководителями подпольных организаций, которые ожидали меня на берегу реки. Довольно долго протекала тогда наша беседа.

После встречи я вернулся к своей лошади. И о чудо! Она спокойно паслась, не выходя за границы круга, проведенного мной на траве! Что ни говори, это была незаурядная лошадь!

Был, вспоминается, случай, когда благодаря этой лошади была спасена от верной гибели революционерка Хон Хе Сон. Это была образованная, интеллигентная женщина. В свое время, проживая в Корее, училась в женском колледже. Вместе с прогрессивно настроенной учащейся молодежью развернула в Лунцзине подпольную деятельность. Считая партизанский район вольным краем, она переправилась в Ванцин, где также развернула политическую работу.

Ее отец был известным врачом корёской медицины. Она научилась у отца врачеванию. После приезда в партизанский район оказывала партизанам и жителям большую помощь в лечении чесотки. Бойцы и сельчане партизанского района очень любили эту красивую девушку, смелую женщину-подпольщицу из среды интеллигенции. Ее всегда отличали живая энергичность, исключительная общительность, естественно, неоценимое искусство врачевания.

Однажды я по делу отправился верхом в Сидапо. Меня сопровождал Чо Валь Нам. Вдруг недалеко от нас раздались выстрелы. Осенила мысль: «Не набег ли карательного отряда на партизанский отряд?» Мы сразу же помчались в сторону доносившейся стрельбы. И какая неожиданность! Проскакав немного, встретили на дороге Хон Хе Сон. Она, возвращаясь с подпольной работы, напоролась на засаду врага и приняла неравный бой.

С победными возгласами бросились враги вперед. Пытаясь взять подпольщицу живой, они вели предупредительную стрельбу.

Женщине угрожали расправой, предлагали сдаться, но она продолжала отстреливаться. И тут как нельзя вовремя по доспели мы к месту боя. Я усадил подпольщицу на лошадь. Видимо, и лошадь хорошо поняла мое намерение. Она стрелой рванула вперед и в считанные секунды мы оказались в четырех километрах от места перестрелки. Итак подпольщица была спасена от преследования врага.

После этого случая жители партизанского района в один голос восхваляли мою белую лошадь как большую знаменитость. Если бы Хон Хе Сон не погибла впоследствии во время карательной операции врага в Байцаогоу, то ныне мы бы вместе с благодарностью вспомнили о той славной белой лошади.

Не раз я ездил на этой лошади и в район Ляншуйцюаньцзы, чтобы превратить его в полупартизанский район. Наши организации были созданы не только в Лоцзыгоу, Саньдаохэцзы, Сыдаохэцзы, Лаомучжухэ, Тайпингоу, но и в Наньдадуне, Бэйдадуне, Шитохэцзы района Ляншуйцюаньцзы, в Качжэкоре и в поселках поблизости от Тумыня.

Если бы я рассказал, что хотел отдать эту замечательную строевую лошадь другому человеку, то читатель наверняка бы не поверил этому. Однако история, о которой пойдет речь, действительно произошла в то время, когда вместе с бойцами взвода О Бэк Рёна мы вели работу с местными жителями. По всей видимости, это было в Гуфанлине или где-нибудь в другом месте. Неизбежные обстоятельства заставляли меня принять решение — расстаться с лошадью. Был тогда «период весеннего голода» до сбора нового урожая ячменя, и сельчане перебивались с хлеба на воду, испытывая острую нехватку продовольствия.

Мы не раз совершали налеты на врага, расположенного поблизости от нас, и доставляли продовольствие для населения района нашей дислокации. Но одним отбитым у врага продовольствием никак нельзя было удовлетворять потребности населения той местности. Мы максимально сократили расходы продовольствия, и сэкономленный запас про довольствия раздавали крестьянам, хотя и сами жили впроголодь. Поэтому нам пришлось максимально сократить расходы на корм для белой лошади. Не легко было доставать даже такие корма, как сено и его заменитель — солому, не говоря уж о таких высокопитательных кормах, как овес, ячмень, соевые бобы.