Кайа.История про одолженную жизнь - Александр Алексеевич Иванов

Царская любовница в ответ чуть скривила губы и развела руками. Конечно, поэтому, мол.

— Может, мне и всего четырнадцать, да и в сословие меня приняли совсем недавно, однако я имею представление о том, с кем играю, и совершать глупостей не намерена.

Я вновь принялся писать.

«Если я изъявлю желание вернуться сюда сегодня же, то моя матушка вполне может решить, будто бы в особняке я объявилась не просто затем, чтобы навестить отчий дом и встретиться с родственниками. К тому же отношения с ними у меня так себе. Ей точно известно, что я пыталась что-то вынюхать у Блумфельтдов. И до Рождественского вечера, когда она велела своей Прислужнице забрать у меня видеофоны, и во время оного, когда в Имении графа началась суета. Поездка на денек вполне может утвердить ее в той мысли, что у меня получилось-таки добыть некое нечто и теперь, будучи в Вашем распоряжении, я передаю это Вам. В конце концов, Ваша с Государыней борьба — это общеизвестный секрет, а она служит только и исключительно Государю! Матушка может запросто отдать распоряжение обыскать меня и Розу, невзирая на этикет и гостеприимство, обосновав это, если потребуется, соображениями государственной безопасности. Кто ей сможет помешать?».

Обе женщины, прочитав написанное, переглянулись.

— Ладно, пусть будет три дня. — произнесла Кристина.

В авто, по дороге в Петербург, около часа спустя.

Наш авто неспешно…

78 километров в час. — сообщал расположенный в пассажирском салоне спидометр.

…катит в Петербург по загородному шоссе.

Я обернулся на сидящую в соседнем кресле и промышляющую вязанием Розу. Вяжет она исключительно ловко, что и сказать, ибо мелкая моторика у этой девицы развита практически до совершенства. Как раз таки этим самым вязанием, скорее всего. Уж на что моя бабушка там была мастерица в этом деле, но ее движения и близко не были столь быстры и точны. И это при том, что Роза, судя по блаженной улыбке на ее физиономии, витает где-то в облаках, рукодельничая на «автомате».

— Чего вяжешь? — поинтересовался я, глядя на чересчур маленькое платьице, которое не налезет даже на едва родившегося ребенка.

— Платье для куклы. — ответила она тоном, в котором явственно ощущалось раздражение, я помешал ее мыслям.

Более уже не отвлекая навязанную мне попутчицу, немного поигрался с консолью управления и, выдвинув оттоманку, по — царски развалился в кресле и уставился в окно.

Может ли быть так, что матушка не в курсе сущности графини? Не знает о ее желаниях? О том, что она управляет своей дочерью словно марионеткой?

В это сложно поверить, ведь в таком случае Женя оказалась бы профнепригодна. Более того, об этих интересных особенностях графини, думаю, осведомлено немалое количество людей, причастных к сословию. В конце концов, Александра Александровна — не профессиональный разведчик, чтобы годами скрывать от окружающих свою сущность. Хотя, уверен, дипломат она прекрасный, а людям этой профессии и склада ума язык дан, как известно, затем, чтобы скрывать свои мысли, но…

Женя, когда мы говорили на тему моего «трудоустройства», выглядела чрезвычайно довольной тем, что Кайа сделалась этакой фрейлиной при царской любовнице. Она поздравила меня с высоким доверием, оказанным мне царем и одной из его женщин, с коей он пребывает в законных отношениях.

«Ты лишь фигурка на доске. Одна из бесчисленного множества других… Однако, при определенных обстоятельствах фигурка, в некотором смысле, имбалансная, а также слабо предсказуемая, но, оказавшись в нужном месте и в нужное время, вполне способная изменить исход всей партии в ту или в иную сторону». — вспомнил я слова галлюцинации.

«Женя — играющая в игру», ты это что, решила обломать царской любовнице и ее мамашке всю малину, используя «троянского коня» в моем лице? Подобная «игра» меня не устраивает, ибо не припомню я такого, чтобы у меня все было хорошо, когда ты начинаешь вдруг «играть» мной.

Мне вспомнился безумный побег из корпоративной высотки, и я тряхнул головой, прогоняя воспоминание.

Но, с другой стороны, графиня не могла не знать, кого ее дочь желала взять во фрейлины. Вернее, из какой Семьи эта девица, Кайа, я. И если графиня желает в итоге победить в своей «игре», то она также должна бы неплохо знать сущность и Жени, и прочих людей подобного рода деятельности, которые находятся подле Государя.

Из этого напрашивается ровно один вывод: обе эти женщины решили разыграть «партию внутри партии» одной «фигуркой». Мной. И самое плохое для меня заключается в том, что я понятия не имею, кто из них, сколько и о чем знает.

Плюс еще эти «тайные люди». Практически уверен, что это они сделали запись того, что произошло с господином Лискиным и с его супругой в том деревенском доме.

Вполне может статься так, что факт моего обладания коробочкой с микросхемами известен не только мне, царской любовнице и ее матери.

Ее матери…

Графиня. Если, как утверждает Кристина, за Государыней и ее детьми стоит Берлин, то кто стоит за спиной у самой царской любовницы, ее дочерей и матери? Если мать с дочкой окажутся вдруг сами по себе, на что надеяться наивно, то и ладно. Но что, если ее дружки засели в условном Лондоне, Токио или Вашингтоне? Тогда, передав архивчик Кристине, люди с «добрыми глазами» из спецслужб некой иностранной державы крепко схватят в том числе и мою скромную персону за то, чего в этой жизни у меня нет. И вариантов вырваться из их хватки не будет никаких, не нужно питать иллюзий. Плавали, знаем…

Я обернулся на Розу. Она все также вяжет и чему-то улыбается.

«Контролируемый хаос…контролируемый хаос…контролируемый хаос». — зашептали голоса.

— Нельзя контролировать хаос, иначе это и не хаос вовсе… — вздохнув, ответил вслух я.

— Чего? — тут же встрепенулась Роза, а значит, не так уж и глубоко эта девица «ушла в себя».

Я покачал головой, все хорошо, мол, и вновь уткнулся в окно, а голоса продолжали шептать про хаос. Что это? Опять нечто не относящееся ко мне лично или же…

Если обе стороны желают разыграть мою «фигурку»…

«Ты не сможешь победить хотя бы уже по той простой причине, что сам по себе игроком не являешься. Ты лишь фигурка на доске». — из памяти всплыл очередной отрывок диалога с галлюцинацией.

«Управляемый хаос…управляемый хаос…». — продолжали твердить голоса.

— Не являюсь игроком, да? — вслух произнес я.

Не пора ли мне проверить это утверждение на практике?

— М-м-м… — простонал я, ощутив боль в пояснице, которая стала теперь моим частым спутником после того, как «погостил» у религиозных экстремистов. — Хочу в горячую ванну!

Глава 118

Санкт-Петербург,