Пушкарь (сборник) - Юрий Корчевский

Первые взмахи вёсел дались с трудом. От боли в ладонях хотелось взвыть, да ещё спина ныла. Но где-то через полчаса я втянулся в работу. Над палубой слышался только голос Ильи:

– И-р-раз, и-р-раз!

Вёсла дружно входили в воду. Конечно, купеческий пузатый ушкуй – судно грузовое, а была бы галера с узким корпусом – летела бы она сейчас по волнам не хуже, чем под парусами при попутном ветре.

И только к исходу дня вдали показалась полоска земли. Духу и сил дойти до неё в сумерках не хватило, да и кормчий не настаивал.

– Побережье незнакомое – не хватало ещё днище о скалы пробить.! Лучше уж поутру, – осторожничал Илья.

От усталости многие уснули прямо на гребных банках. Я всё-таки нашёл в себе силы выбраться на палубу и рухнуть там в блаженном забытьи.

Как не хотелось просыпаться утром! Тело ломило, ладони покрылись сплошной кровоточащей коркой. Впрочем, у других матросов дела были не лучше.

Мы пожевали сухарей и снова взялись за вёсла.

Меж тем берег потихоньку приближался, в прибрежных водах сновали рыбацкие лодки.

Когда мы приблизились, рыбаки с удивлением и жалостью глядели на наш потрёпанный корабль. Видно, и в их памяти был свеж пронёсшийся ураган.

– Эй, что за земля! – крикнул я по-итальянски.

– Остров Сицилия.

Слава богу, почти добрались. Я крикнул кормчему:

– Забирай правее.

Мы медленно плыли, огибая остров. Был он горист, в отдалении высилась гора. «Ну коль это Сицилия, стало быть перед нами – вулкан Этна», – вспоминал я географию. Склоны горы покрыты лесами, ниже – плантации. Зелёные прямоугольники были далеко, но я и так знал: здесь выращивали оливы, цитрусовые, виноград.

На оконечности острова показались дома небольшого городка.

Мы вошли в гавань и пришвартовались у пирса. Матросы оживлённо переговаривались: «Конец нашим мучениям, встанем на ремонт».

Кормчий, Кондрат и я – в качестве толмача – сошли на берег. На портовых складах кормчий выбирал нужные для ремонта доски, брус. Кондрат торговался, сбивая цену, а я переводил. Вопреки моему опасению, язык вспомнился быстро. Правда, возникали заминки в некоторых словах, но я быстро находил их эквивалент на английском. По-моему, эти портовые купцы знали языки всех прибрежных стран.

Долго искали подходящую мачту, пока не купили по сходной цене. Кондрат нанял подводы и грузчиков для доставки леса на корабль.

Я же пошёл бродить по городу. Сиракузы – а мы пристали именно к этому городку – славны своим знаменитым земляком, инженером и изобретателем Архимедом. Когда-то, много веков назад, этот талантливый человек ходил по этим же мостовым. Интересно, где был его дом?

Я спросил об этом у первого встреченного мною горожанина.

– О, Архимед!? Дом его разрушен, не сохранился, но место показать могу, чужеземец.

Мы прошли через разрушенные когда-то стены прибрежной крепости и подошли к утопающей в зелени вилле.

– Вот оно, это место!

М-да, ничего не осталось. Почему-то судьба не жалует гениев. Сгореть бы в геенне огненной тому римскому легионеру, что убил при осаде Сиракуз великого мыслителя!

Я побродил по городу, на рынке купил местную одежду: коротенькие смешные штанишки, вроде бриджей, рубашку местного фасона, камзол, берет на голову, гольфы и башмаки свиной кожи. Покупок набралось на полную сумку.

Когда я вернулся на корабль, там уже вовсю кипела работа. Стучали топоры, коими пользовались и как молотками, и по прямому назначению.

Пришло время ставить мачту. Из гнезда в палубе вытащили её сломанный кусок. Кормчий распорядился опустить отломок в трюм – дерево хорошее, ещё на что-нибудь да сгодится.

Под крики «ухнем» мы подтащили будущую мачту к гнезду и начали её поднимать, обвязав канатами. Наши действия привлекли зевак – они стояли на пирсе и глазели. Когда нам с третьего раза, с матерком – а как же без него русскому? – удалось поставить мачту на место, зеваки наградили нас восторженными криками и свистом.

Пока мачту крепили клиньями да канатами, я прошёл в каюту, наточил нож до бритвенной остроты и побрился. Непривычно было смотреть в зеркало на своё отражение. Лицо загорело, только на месте бороды кожа была светлой и выделялась. Ничего, скоро и она загорит.

Я переоделся. Вошедший Ксандр ахнул:

– Юра, ты как скоморох! То татарское платье наденешь, то теперь вот итальянское нацепил. Тебя от местного теперь не отличишь. Да ещё и язык знаешь! Когда только успел?

– Жизнь заставила.

– Так ведь и меня жизнь била и крутила, а языков я не знаю, и манерам не обучен. Вон как на тебе платье италийское сидит, ровно всю жизнь ты его носил.

– Кто тебе не даёт? Купи одежду, сбрей бороду.

– И что – от этого язык знать стану? А как же я домой без бороды вернусь?

– Так это ещё не скоро будет. А то ведь на нас таращатся, как на варваров.

– А и пусть. Что я – схизматик какой – без бороды ходить?

– Если вера твоя крепка, какая разница – с бородой ты или без неё.

– Да что ты к бороде моей прицепился? – обиделся Ксандр.

Я вышел на палубу. Тут же меня схватил за руку Кондрат.

– Господин хороший, ты что у меня на судне делаешь?

– Кондрат, это же я, Юрий! Да отпусти ты руку, сломаешь же. Ты что, не узнал меня?

– Тьфу ты, прости господи! Ровно католик какой, бороду сбрил. Тебя и не узнать. Чего это ты так вырядился?

– Тебе всё равно, в каком виде торговать, я же лечением собираюсь заняться. Скажи – кто варвару здоровье и жизнь свою доверит?

Кондрат почесал в затылке.

– Твоя правда.

Три дня, пока шёл ремонт судна, я бродил по городу, пил красное вино и общался с энергично жестикулирующими, темпераментными жителями, пытаясь полностью восстановить язык. Правда, сицилийское наречие отличалось от материкового языка, на котором говорили итальянцы в Венеции или в Неаполе. Но это мне не мешало изъясняться.

Кожа моего лица на южном солнце подзагорела, и бледность на месте бывшей бороды уже не бросалась в глаза.

Общими усилиями команды судно привели в нормальное состояние, и на следующий день плавание решили продолжить.

Переночевав, мы отдали швартовы и, не удаляясь от берега, а держась милях в пяти от него, пошли на север. Мимо нас проплывали живописные берега, чистые и какие-то кукольные итальянские городки.

Я размышлял – где нам лучше остановиться? Дело в том, что недавно здесь Венеция отражала натиск османов. В итальянских городах-государствах ещё жива была память о Кипрской войне. Тогда флоту султана Селима Второго удалось захватить Кипр: хоть это было и за Грецией, итальянцев охватило уныние. Но ненадолго: объединённый испано-венецианской флот под началом Дон-Жуана Австрийского встретил флот турецкого адмирала, капудан-паши Мудзина Заде-Али в Коринфском заливе, под Лепанто. Бой был ужасен: турки потеряли больше двухсот кораблей и десятки тысяч человек. А десять тысяч христианских невольников обрели свободу. В историю гребного флота этот бой вошёл как последнее крупное морское сражение.