Утро новой жизни - linavl

Гарри не хотел признаваться даже самому себе, но именно тоска была его главным врагом.

Тоска по Драко.

Да, он прекрасно знал, что Малфой вел себя эгоистично по отношению к нему. И его последняя выходка была тому доказательством. Также он понимал, что теперь он уже никогда не сможет позволить любовнику настолько распоряжаться собой. Он вырос из этих отношений. Он стал сильнее, во всех смыслах. Сильнее, чем был во время войны. Его силы, его магический потенциал, который он ощущал в себе, поразили бы воображение многих волшебников Великобритании.

И тем не менее. Гарри тосковал по Драко.

Даже будучи сильнее Малфоя, будучи сильнее всех в стране, восстановивший веру в себя, в свои силы и осознавший, что готов двигаться дальше, жить дальше, стремиться дальше, он тосковал.

Ему нужен был Драко: красивый, эгоистичный, упрямый, своевольный наследник рода Малфоев.

Единственный, кому он был по-настоящему нужен, когда на время стал слабым и никчемным, предпочитая прятаться от мира и проблем. Прятаться за спиной бывшего недруга, в один прекрасный день ставшим для него единственным. Любимым. Необходимым, как воздух.

И в то же время, Гарри не мог вот так просто вернуться обратно и простить. И позволить простить себя.

Ворочаясь бессонными часами на излишне широкой и излишне пустой постели, Гарри вспоминал их спальню в мэноре. И руки, всегда тесно обнимавшие его, руки, обвивавшие его порой так сильно, что ему не хватало дыхания.

«Как он там? Злится на меня? Вспоминает? Тоскует хоть немного? Готов ли он извиниться? И извинить меня?

Я был таким слабым эти годы. Я позволил себе быть слабым. Жил рядом с Драко, позволяя себе плыть по течению. А он был рядом.

Я понимаю, что сам дал повод думать о себе, как о том, кто не может принимать серьезные решения. На месте Драко я бы тоже сомневался во мне. Сомневался, что могу быть самостоятельным.

Но Драко должен понять, что то время закончилось. Должен либо принять наши новые отношения, не допускающие недавних его поступков. Либо мы не сможем быть вместе.

Нам необходимо время.

И Северус говорит о том же… Хорошо, что он рядом. Хорошо, что он не давит на меня. Но я не настолько еще готов остаться один, что смог бы сейчас обойтись без помощи Снейпа…

И все же, почему же тогда так тоскливо? Почему я готов хоть сейчас бросить все, лишь бы увидеть его? Лишь бы снова оказаться рядом с ним?

Драко…

Нет! Я подожду. Я справлюсь. Мы справимся.

Мерлин, но я так хочу Драко…

Нет, нет, нет…»

Темные волосы разметались по белеющей в темноте спальни подушке. Гарри сжал губы и замотал головой, давя в себе стон.

Лунные лучи холодными бликами падали на его лицо с зажмуренными глазами. Бледно-желтый диск заглядывал в комнату, наблюдая, как серебристые всполохи магии взметались над пологом кровати и гасли, как гаснут звезды при первых рассветных лучах.

Гарри мог полночи мучить себя размышлениями и засыпал, тревожно и тихо, даже во сне продолжая видеть белокурого ангела, который, то приближался к нему, освещая путь, то удалялся, оставляя одного в темноте.

* * *

За недели одиночества Гарри не только сдержал обещание, данное Кричеру, и создал защитный камень для дома. Еще он придумал подарок Снейпу.

Едва отойдя и восстановив силы после первого серьезного ритуала, он снова начал готовить зал, радуясь тому, что на этот раз затраты должны быть меньше.

Поттер хотел подарить бывшему учителю, а ныне другу артефакт, усиливающий свойства зелий. И не просто усиливающий, а умеющий направлять энергию волшебника, готовящего зелье именно в нужное русло. Сам волшебник же при этом не тратил почти никаких сил, а, наоборот, его концентрация лишь увеличивалась, не позволяя делать ошибок.

Гарри вычитал в одной из книг по истории магии про Мастера зелий, с забавной фамилией Ротбарт, жившего несколько столетий назад, который обладал подобным артефактом. И сколько бы зелий этот Фридрих Ротбарт не создал, они все обладали изумительными свойствами даже в самых мизерных количествах.

Правда, подробного описания самого артефакта Гарри не нашел, лишь несколько его свойств и внешний вид. Однако найти сейчас идентичную фигурку было нереально.

Та фигурка дракона была сделана из редчайшего камня, который добывали где-то в далеких азиатских горах и который мог менять свет и светился в темноте естественным светом.

Такого камня у Гарри точно не было. И хотя он задавался вопросом о том, не обладал ли камень сам по себе нужными ему свойствами, поделать он все равно ничего не мог. Подарок хотелось сделать к Рождеству, до которого оставалось все меньше времени.

Взяв себе на заметку изучить вопрос об изначальных свойствах предметов, из которых делают артефакты, более подробно, Гарри призадумался.

Внезапно он вспомнил, что в одной из лавочек, куда они с Драко заходили во время своей последней совместной прогулки по Косой аллее, он видел статуэтку, которую вполне можно было использовать.

Быстро отогнав от себя мысли о Малфое, Гарри собрался и отправился в магический квартал Лондона.

Он прекрасно помнил о том, что Снейп не советовал ему выходить из дома. Но чувствовал он себя хорошо, да и сама мысль, что он будет заперт в четырех стенах, побуждала его действовать вопреки чужим указаниям.

Надвинув на глаза капюшон от мантии, он переместился в «Дырявый котел» с помощью каминной сети, все же помня о благоразумии и не рискуя своей спиной.

Благополучно избежав ненужных встреч, он добрался до той самой лавочки. И с облегчением выдохнул: статуэтка королевской кобры, высунувшей язык и раздувшей капюшон, все еще лежала под стеклянным куполом прилавка.

Она была сделана из прозрачного камня, и при дневном свете, льющемся из пыльного окна магазинчика, отливала насыщенной зеленью. Но стоило поднести ее к факелу, висевшему на стене в глубине помещения, как зелень сменялась красным оттенком.

- Этот камень называется Александрит. Он обладает многими удивительными свойствами, но самая яркая особенность - способность менять цвет, - прокомментировал продавец, видя искренний интерес покупателя.

Гарри был благодарен ему, ведь тот сделал вид, что не узнал Героя Магического мира, хотя явно заметил знаменитый шрам Поттера.

Приобретя статуэтку, он так же без приключений добрался до особняка, сразу же бросившись в библиотеку в поисках информации.

На следующий день - дни теперь были так похожи один на другой, и он уже сбился со счета, сколько дней он провел один, без Драко, - Гарри нашел необходимые заклинания. Да и зал был готов к ритуалу.

Правда, Поттер, готовясь к предстоящему действу, дал себе слово, что сразу после новогодних праздников найдет себе Мастера.

«Я хочу выучиться. Хочу познать все тонкости и секреты. Конечно, я могу учиться по книгам сам, но хороший Мастер артефактолог мне необходим. Наставник поможет мне быстрее разобраться во всем. И направит, подскажет, развеет сомнения…»

Промелькнувшая было мысль о том, что с поддержкой Драко дело пошло бы быстрее, была засунута в глубину сознания. Он и так не спал полночи, представляя рядом с собой красивое гибкое тело, прижимающееся к нему, так к чему еще и днем погружаться в уныние, тем более, что его ждали дела.

* * *

И снова ритуальный зал. Полумрак и потрескивание свечей. Журчание воды в фонтане. Вихрь магии. И загадочное свечение, исходившее от кобры, словно пристально разглядывающей происходящее.

Почти час Гарри Поттер направлял энергию, срывающуюся с кончика его волшебной палочки, в нужное русло, тщательно выписывая узоры заклинаний.

Еще час ушел на то, чтобы закрепить эффект и призвать стихию огня, которая должна была помочь завершить превращение обычной статуэтки в артефакт, способный творить чудеса.

Огонь, разожженный посреди пентаграммы, светился одновременно двумя цветами - зеленым, напоминая огонь каминной сети, и красным, как цвет закатного неба.

Гарри, сосредоточился на нем, глядя чуть прищуренными, с покрасневшими от усталости веками глазами, на тонкие языки, закручивающиеся в тугую спираль вокруг кобры.

Он подумал о Северусе Снейпе. О волшебнике, который изначально ненавидел его. Из-за отца. И спасал его, храня от бед. Из-за матери.

Теперь, когда голос Снейпа почти утратил злую язвительность, а глаза глядели на него с непривычной теплотой и участием, он мог позволить себе думать о нем.

Иногда Гарри, вспоминая редкие прикосновения сильных рук к своему телу во время осмотров, видя, как расцветала слабая улыбка на тонких губах, слушая, как при разговоре с ним наполнялся глубокими бархатными нотами обычно сухой голос Снейпа, он думал, что стал значить для Снейпа немного больше, чем мог себе вообразить.