Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

Читать онлайн Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 146
Перейти на страницу:

Мы не знаем: что выйдет из сына нашего чудика, оправданы ли принципы его воспитательной деятельности и какие результаты они дадут в будущем? Мне, например, кажется, что они прекрасны. Во всяком случае, главный результат налицо: «жертва» такого воспитания — физически и эмоционально здоровый мальчик, активный, весёлый и счастливый. При этом успешно решается проблема «отцов и детей»: оказывается, проблема эта — всецело в руках «отцов», а не «детей»!

Но почему воспитательная деятельность нашего чудика вызывает столько возражений у школьных учителей и школьных администраторов, которые, чтобы справиться со строптивым родителем и непременно вернуть ребёнка в лоно школы, зовут на помощь райисполком и даже милицию? Ведь, наверное, вместо грозных предписаний и предупреждений можно разрешить как единичный случай такой эксперимент, какой затеял наш чудик? А потом, по прошествии учебного года, взять и проверить результат: знания, физическое и эмоциональное состояние его сына, — и проверка покажет, оправдан ли эксперимент. Но, по-моему, школа попросту боится такого эксперимента: ведь эксперимент может оказаться не в пользу школы?

Вот такой очерк был мною написан. Но самая драматическая часть этой истории: борьба Владимира со школой за душу своего сына, — как можно судить по приведённому тексту, описана мною в очерке невнятно — отчасти из-за ограниченного объёма жанра газетного очерка, а отчасти и из соображения, что цензура не пропустит неприятных подробностей. А подробности эти интересны и поныне — тем, во-первых, что характеризуют Владимира как упрямца, умевшего мужественно отстаивать свои принципы, и, во-вторых, — как изощрённо пыталась воздействовать «система» на такого упрямца. У меня сохранилась черновая запись устного рассказа Владимира: как это было на самом деле, — и именно драматическую часть того конфликта со школой мне бы хотелось рассказать здесь дополнительно, начиная с того момента, как он поспорил с учительницей:

— Тогда, может, мы пройдём к завучу? — спрашивает учительница, когда я отказался дискутировать с ней дальше.

— К завучу так к завучу, — пожимаю плечами. Пошли мы к завучу.

Женщина-завуч сидит в своём кабинете и что-то пишет.

— Здравствуйте, — приветствую её.

— Что у вас? — спрашивает, не отвечая на приветствие.

Начинаю объяснять.

— Я не вас спрашиваю! — обрывает она меня. — Что у вас? — спрашивает у учительницы.

— Вот, родитель возражает против стрижки своего сына.

— Ничего! — завуч делает жест рукой, будто муху на столе прихлопывает. — Вызовем пару раз на комиссию — остригут, как миленькие!

— Но ведь есть же разъяснение замминистра, — протягиваю ей газету.

— Вам объяснили? — кричит она на меня. — Больше объяснять не будем! Можете идти! Но чтоб ребёнок был подстрижен!..

— Больше я к вам сына не приведу, — говорю ей на прощанье. — Потому что я боюсь за своего сына!..

Стали учить его дома. Галя занималась с ним азбукой, грамматикой, чтением. Я — математикой, физвоспитанием… Прошло два месяца. На третий — прибегает девочка и говорит: «Вас на заседание педсовета вызывают». Я ей отвечаю: «У меня никаких дел со школой нет». Убегает, через час снова прибегает, уже с запиской от директора: в очень вежливой форме приглашает меня на педсовет. Сажусь и пишу ответ: «Я уже объяснил вашему завучу, что в школу я не приду, пока она, по крайней мере, не научится вежливо разговаривать со мной и с сыном». Девочка с запиской ушла. Жду, что будет дальше.

На следующий день приходит участковый милиционер, лейтенант. Здоровается, осведомляется по поводу моей личности и — сразу, строго:

— Почему сына в школу не отправляете? Знаете, чем это вам грозит?

— Я сейчас вам всё объясню, — говорю спокойно. — Раздевайтесь, проходите, — помог ему снять шинель, провёл в комнату, усадил. Как раз был готов чай — налил ему чаю, подвинул сахар, печенье. Милиционер повертел головой, осмотрел комнату. На улице как раз холодно было — так что он с удовольствием взялся за чай. А я рассказываю ему при этом подробно, как я приготовил сыну портфель, учебники, тетради, повёл в школу, и что из этого получилось: как разговаривал с учительницей, с завучем. Дал лейтенанту прочитать вырезку из газеты, упомянул, что сын играет в театре. Оказывается, лейтенант был на спектакле вместе со своим сыном; обоим спектакль понравился, и мой сын им очень понравился. Лейтенанту захотелось лицезреть, так сказать, артиста вблизи, — и сын мой был из другой комнаты вызван пред его очи. Были лейтенанту показаны и рабочие тетради сына, и альбом для рисования.

Причём я начал говорить ему о трудных детях, об уличном детском хулиганстве, о детской преступности, о страшных случаях с детьми в нашем микрорайоне. Гость мой со всем соглашается: он знает об этом куда больше меня, пеняет на школу, на родителей, на себя: сам, дескать, мало занимаюсь сыном, — и хвалит меня!.. Одним словом, остался доволен, что познакомился с такими интересными людьми, и расстались мы весьма любезно…

Прошла после этого ещё неделя. Приходят ко мне домой директор школы с какими-то дамами из родительского комитета. Послушали мои объяснения, проверили тетрадки сына. Потом директор изъявил желание побеседовать с ним самим. Я разрешил, но только — при мне.

— Хочешь в школу? — спрашивает его. — Ведь все твои друзья ходят.

— А я с папой и с мамой занимаюсь, — говорит сын.

— Но разве тебе не интересно учиться с друзьями? Вместе в столовую ходить, песни петь, звёздочку носить?

— Зато я хожу на плаванье, на слалом, на акробатику.

Ещё о чём-то спросил сына, потом поворачивается ко мне:

— Ну, хорошо. Но на следующий год вы отдадите его в школу?

— Нет, — говорю. — Только через три года. У вас по сорок человек в классе; если бы даже учителя хотели хорошо учить — всё равно не смогут: индивидуальное обучение всегда лучше. В вашей школе, например, я своими глазами видел нецензурщину в уборной на стенах; школьники курят, дерутся, сквернословят. Как вы оградите моего сына от этого?

— Но учатся же у нас и хорошие ученики! — отвечает. — В конце концов, ваш сын всё это может перенять и на улице.

— Не может! — говорю ему. — Потому что он постоянно под моим присмотром и под моим влиянием, и я ему в любой момент смогу объяснить, что хорошо, а что плохо. Где и когда это сделать вашему учителю?

— Но ведь вы же не сможете всю жизнь держать его при себе?

— Сколько смогу, столько и постараюсь держать.

— Вам этого никто не позволит — вас просто затаскают!

— Пусть таскают. Буду сопротивляться, сколько могу.

В общем, ушли они, не солоно хлебавши. Жду, что будет дальше — какой следующий шаг они предпримут?

Следующий шаг — собрание в театре: раз не смогли со мной справиться — решили взяться за жену. Но я ей сказал: «Вали всё на меня: мол, в семье хозяин — муж, и ты не хочешь с ним ссориться»… Собрание состоялось, на нём был человек из райисполкома; в труппе про нашу историю уже знали, жену для видимости там слегка пожурили, но запретили занимать в спектаклях сына…

Однако видят, что всё это плохо помогает: я не сдаюсь, — делают следующий шаг: вызывают меня в райисполком, на комиссию по делам несовершеннолетних. Грозят, что если не приду, приведут с милицией. Прихожу, приношу тетради, альбомы сына, вырезку из газеты, снова рассказываю всю историю с самого начала — и даю им такую отповедь:

«Чего вы ко мне прицепились? — говорю им. — Вам не состряпать из моего случая „дела“, потому что дай Бог, чтоб ваши дети занимались столько, сколько занят мой сын! Чем терять время на меня, выйдите лучше на улицу, посмотрите, сколько там безнадзорных детей: курят, пьют, сквернословят, бездельничают, — займитесь лучше ими!».

Часа четыре они меня там мурыжили: пока это высказались все по кругу, — и по их выходит, что я-то и есть самый главный преступник против детства и что меня надо арестовать, посадить, лишить отцовства, стереть в муку и зажарить в масле…

Но и это ещё не последний шаг был. Наконец, вызывает меня районный прокурор. Я ему тоже всю эту историю рассказал с самого начала: про разговор с учительницей, с завучем, с директором и про то, как меня на «комиссию» вызывали, и газетную вырезку показал. А сам смотрю — у него на столе уже уголовная «ориентировка» на меня лежит. И говорит он мне замогильным голосом: «Ну, что нам ещё с тобой делать, а? Имей в виду: сам напрашиваешься». Тут-то до меня и дошло, что это последнее увещевание, дальше — каталажка. И я не выдержал: говорю ему покаянно, что вот теперь только всё окончательно осознал, — лишь попросил его по-человечески: дать возможность закончить с сыном дома хотя бы учебный год, — и дал слово честного беспартийного человека, что уж в следующем сентябре обязательно отведу его в школу.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 146
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов торрент бесплатно.
Комментарии