Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта - Ричард Смиттен

Ливермор также построил тир, в котором стрелял по мишеням в сторону пролива Лонг Айленд. Он часто стрелял по мишеням по 5 долларов за штуку, иногда стреляя с бедра, разбивая мишени в мелкие осколки.

Дороти также была хорошим стрелком, особенно из ружья. Она могла любому дать фору в тире. Она не боялась оружия.

Однажды мальчики зашли в библиотеку и подвальную оружейную комнату и подсчитали оружие: в доме было 405 штук оружия разных видов. Ливермор говорил мальчикам, что тир помогает ему расслабиться.

Ливермор постоянно находился в состоянии стресса, работая на рынке.

У Ливермора были прямые линии, соединяющие его более чем с 50 брокерскими конторами. В 1923 году он управлял пулом, о котором впоследствии пожалел - с компанией "Мэммот Ойл", которая была замешана в скандале с нефтяным месторождением "Типот Дом". В октябре 1922 года к Ливермору пришли два близких друга, Э. Догени и Гарри Синклер. Они хотели продать 151 000 акций фонда общей массе трейдеров по 40 долларов за акцию. Они хотели, чтобы Ливермор спроектировал распродажу, одновременно пытаясь создать благоприятные рыночные условия для фонда.

"Мэммот" была филиалом "Синклер Ойл", который получил прибыльные контракты на добычу нефти от морского ведомства США - с помощью, как выяснилось позднее, прямой помощи Альберта Фола (Avert Fall), министра внутренних дел.

Первоначально намеченная сумма подписки при эмиссии "Мэммот" была немедленно превышена, как только люди узнали, что фондом управляет Ливермор. В первый же день продажи открылись на уровне 8000 акций по 43 доллара за штуку; день завершился с общим объемом продаж в 40 000 акций с ценой закрытия в 40,75 доллара. Продажа шла хорошо, и 151 000 акций были распроданы людям в течение трех дней.

Но 16 февраля 1924 года разразился скандал "Типот Дом". Скандал потряс рынок. Цена "Мэммот Ойл" обрушилась. Ливермор находился в Палм-Бич в гостинице "Брейкерз", когда появились новости. Он находился там с 28 декабря 1923 года. Вместе с ним путешествовал частный телеграфный оператор.

Он приехал в Палм-Бич в своем частном железнодорожном вагоне. Вагон был оформлен богато, с тремя спальнями, кухней и большими гостиными и столовыми зонами. У каждого из мальчиков была своя няня, они ехали в обычных купейных вагонах поезда, точно так же как шеф-повар и дворецкий. Ливермор всегда держал вагон в состоянии готовности на сортировочных станциях Нью-Йорка. Когда он был в Палм-Бич, вагон стоял на сортировочной станции в Майями. Он также пользовался им, когда ехал домой в Лейк Плэсид, или когда ездил в Чикаго, чтобы посетить зерновые "ямы" во время сильной спекуляции.

В скандал "Типот Дом" были вовлечены два члена Кабинета: министр внутренних дел Фолл и министр Военно-морских сил Денби. Это была тщательно разработанная афера. Министерству внутренних дел было передано право собственности на морские нефтяные месторождения; морские залежи угля на Аляске были переданы таким же образом. После того, как прошло некоторое время, Министерство внутренних дел, возглавляемое министром Фоллом, передало эти месторождения в аренду на выгодных условиях частным предприятиям, включая "Мэммот Ойл".

Вся администрация президента Кулиджа была поставлена под угрозу. Переписка и другая документация явно указывали на мошеннические ставки. При появлении этих новостей "Мэммот" стал стремительно падать, а затем за ним последовал весь рынок.

Ливермор уже продал свои акции "Мэммот Ойл" и играл на понижение, когда разразился скандал. Он продал без покрытия ряд других акций. Но его имя было упомянуто в качестве участника этого скандала, и его вызвали повесткой в федеральный суд.

16 февраля 1924 года, "Нью-Йорк Таймс"активно освещала произошедшее:

Каждый новый день привносит новые сенсационные обстоятельства в слушания по нефтяному делу; оно подорвало уверенность многих людей в фондовом рынке. Если эта следственная лихорадка сенаторов и конгрессменов продолжится и приоткроет пути для расследования других дел, то она пошатнет уверенность еще в большей степени. Я думаю, что пытаться оставаться оптимистом на фондовом рынке в настоящее время очень глупо.

"Таймс" на следующий день продолжила:

Вчера склонные к спекуляциям биржевики восприняли сообщение Джесси Ливермора как истинную правду и тут же стали играть на понижение. В полдень снижение шло на полной скорости и затронуло все классы акций.

Разразился скандал. Ливермор оставался в Палм-Бич и некоторое время уклонялся от явки в суд, но в конечном итоге предстал перед комиссией Конгресса. Он дал показания и его больше не побеспокоили. Для Догени и Синклера все было не так просто, им обоим было предъявлено обвинение во взяточничестве. Синклера в конечном итоге приговорили к девяти месяцам тюрьмы, в то время как с Догени были сняты все обвинения. Фоллу был вынесен приговор во взяточничестве. Он стал первым членом Кабинета, отправившимся в тюрьму.

Последним комментарием, который Ливермор дал прессе по этому делу был следующий:

В будущем в Вашингтон следует посылать людей более высокого калибра. Эта страна - страна бизнеса, и во главе различных ветвей власти этой страны должны стоять наиболее успешные бизнесмены.

Впоследствии Ливермора обвинили в том, что он пытается манипулировать прессой, чтобы воздействовать на крутое снижение рынка вниз во время скандала. Его ответ был опубликован 8 марта 1924 года в очередном выпуске "Нью-Йорк Таймс":

Господин Ливермор предлагает вознаграждение в 25 000 долларов, тому, кто предоставит доказательства того, что он отправил или составил любое из приписываемых ему различными слухами сообщений, пытающихся оказать воздействие на рынок.

Появились новые слухи, и Ливермор направил в прессу телеграмму из гостиницы "Брейкерз" в Палм-Бич:

Я настоятельно отрицаю слухи, усердно распространяемые по стране, о том, что я должен был сегодня днем сделать какое-то заявление. Я никому не посылал никаких сообщений или телеграмм и не делал никому заявлений в частном порядке; следовательно, появившиеся вчера слухи являются плодом воображения какого-то бесчестного лица или лиц. Три недели назад, 14 февраля, ко мне обратились два брокера и один известный коммерсант, они спрашивали меня о моем личном мнении о ближайшем будущем фондового рынка. Я направил им краткую и точную информацию о своем видении ситуации и одновременно обозначил, что это конфиденциальная информация, предназначенная лично для этих лиц.

Кто-то без моего разрешения опубликовал это сообщение, и оно было передано по частному телеграфу, а затем - в газеты. Поскольку была нарушена тайна личной и частной переписки, я больше не буду давать никаких комментариев кому бы то ни было.

Ливермор становился экспертом в вопросах общения с прессой и ее использования к собственной выгоде. Его тайная и скрытная деятельность на Уолл-Стрит лишь способствовала росту его привлекательности, загадочности и очарования, подбрасывая дров в огонь человеческого любопытства и способствуя продажам все большего количества газет.

Последней эмиссией, которой он управлял, стал изначальный публичный выпуск "Де Форест Рэйдио Компани". 8 ноября 1921 года эмиссия в 75 000 акций была предложена по цене 21 доллар за акцию. Сумма подписки на эмиссию была сильно превышена, а позже акции появились на черном рынке Нью-Йорка.

В 1924 году на Уолл-Стрит царило возбуждение в связи с появлением коммерческого радио, а акции "Де Форест" появились как раз вовремя, чтобы совпасть с перегретым спросом на высокотехнологичные радио-бумаги.

Позднее компания обанкротилась.

Тем временем Ливермор наслаждался жизнью в своем любимом Палм-Бич. Его яхта была пришвартована там, и он был готов к большой рыбалке.

В январе 1925 года он вместе с шестью гостями на своей яхте отправился во Флорида-Киз. В Киз Ливермор поймал на крючок большую акулу. Он боролся с рыбой, будучи привязанным к специальному стулу в течение 55 минут. Внезапно леска словно сошла с ума, он ослабил хватку и потерял сознание прямо на этом стуле. Капитан с командой внесли его в каюту.

Он был вынужден оставаться в своей каюте в течение трех дней, выздоравливать. Но это не испортило рыбалки. Общий улов, как сообщалось, составил 256 рыб, в числе которых был гигантский скат, которого они поймали при помощи гарпуна в Гольфстриме. Скат тянул лодку за собой пять миль, прежде чем его вытаищли. Он весил 590 фунтов и в ширину составлял 22 фута. От головы до хвоста он был длиной в 30 футов.

Но жизнь состояла не только из веселья. В воздухе всегда висела угроза для тех, кто был известен своим несметным богатством. 15 марта 1925 года госпожа Луиза Голдштайн, жена помощника окружного прокурора Кингз, сидела в крытой галерее гостиницы "Брейкерз" и дремала. Шел сильный дождь. Ее разбудили голоса двух мужчин, оживленно спорящих на повышенных тонах.

"Да что для него миллион долларов?" - спрашивал один из мужчин. - "Он за одну спекуляцию на фондовом рынке столько получает".