День расплаты - Ребекка Тинсли

— «…Захват британской компании произошел рано утром, когда четыре часа назад открылась лондонская биржа. Директор-распорядитель компании „Мартиндейл“ сэр Теренс Певз поклялся, что даст отпор корпорации „ГТ“, расположенной в городе Монлорей, штат Нью-Джерси. Он назвал попытку захвата „абсолютно неприемлемым актом агрессии“ Курс акций корпорации „ГТ“, по всем признакам, еще более возрастет, когда откроется биржа на Уолл-стрит…»

Шарлотта позвонила в штаб-квартиру «Глобал Текнолоджис», потом — в Лондон, в студию Эн-эн-эн, Бобу.

— Попроси Мориса организовать мне спутниковую связь, — сказала она. — Я собираюсь встретиться с Максом Кларком и Диком Зандером в корпорации «ГТ» в одиннадцать утра по местному времени. Если ты провернешь все поскорее, то получишь материал к выпуску новостей.

Одеваясь, она пыталась представить, как быстро сможет добраться со своей командой до Монлорея в Нью-Джерси — где бы, черт возьми, это ни находилось.

Во вторник днем, вылезая из своего «деймлера» возле банка «Хогартс», который взялся вести его дела, сэр Теренс Певз все еще задыхался от гнева. Он стоял на тротуаре Лондон-Уолл и вглядывался в каньон, образованный одинаково потрепанными зданиями. Эти финансовые храмы, когда их только построили в начале восьмидесятых, сверкали, словно пирамиды из стекла, стали и труб; сейчас они были заляпаны грязью и обветшали, так же, как и бетонные коробки, расположенные на милю дальше к востоку, в обедневшем квартале Бетнал-Грин. Перспектива таскаться туда-сюда в ближайшую пару месяцев и высиживать на заседаниях в обществе высокомерных банкиров приводила Певза в уныние.

Представители «Хогартса» терпеливо выслушали предложения сэра Теренса по поводу борьбы с «ГТ», которые сводились к тому, чтобы призвать британских акционеров защитить британскую компанию. Но директор-распорядитель был единственным, кто верил, что такая акция даст какой-нибудь результат, кроме насмешек в Сити и в прессе. Банкиры предпочитали другую стратегию: следует возмутиться, что «ГТ» предложил за компанию их клиента так мало. Для Сити это гораздо весомее, чем защита национального флага. В «Хогартсе» знали компании, которые готовы продаться Фиделю Кастро, если он предложит достаточную сумму.

Певз попытался разыграть другую карту, вроде «Я обращусь к своим друзьям в правительстве». Маклеры снова его выслушали, опустив глаза и глядя в свои блокноты. Когда сэр Теренс закончил, наступила тишина. Руководитель группы маклеров, похожий на верблюда, выглядел растерянным. Он старался подобрать слова, чтобы объяснить Певзу, что его пожертвований в фонд правящей партии, возможно, хватило для получения дворянского звания, но их недостаточно, чтобы перевернуть с ног на голову идеологию свободного рынка. Тем не менее, Верблюд поддержал бизнесмена, что в любом случае контакты на высоком уровне полезны. Это был способ занять чем-нибудь директора-распорядителя.

Пока в «Хогартсе» финансовые алхимики предлагали Певзу ограниченный выбор возможных контрмер со стороны «Мартиндейл», в двухстах ярдах от них поражение сэра Теренса было причиной праздничной атмосферы. В департаменте биржевых операций царило карнавальное настроение. Гэри Смит был счастлив. Еще счастливее был клиент Гэри — доктор Криппен из управления финансовым фондом: он чуть не сошел с ума от радости. Неохотно согласившись взвалить на себя тяжкое бремя и разместить в фонде избыток акций «Мартиндейл», он теперь рассчитывал на солидную прибыль.

Как только на бирже было объявлено о заявке корпорации «ГТ» на установление контроля над «Мартиндейл», акции компании подскочили, и ребята в темных очках начали набивать карманы. У них было такое настроение, как у человека, укладывающего чемодан перед летним отпуском. Все хотели купить немного акций «Мартиндейл», хотя бы для того, чтобы поучаствовать в этой операции. Клиенты «Броди Макклин», которые прежде ворчали, если им приходилось против воли оставаться акционерами «Мартиндейл», теперь благословляли тот день, когда согласились приобрести их акции. Некоторые биржевые игроки были рады немедленно продать акции и получить прибыль, пока она сама плывет в руки. Некоторые выжидали, надеясь, что другая компания, возможно, европейская, вступит в игру и перекупит «Мартиндейл», и благодаря последующей конкурентной войне акции взлетят еще выше. Для биржи снова настали счастливые времена.

Для Джеймса Мэлпаса это было утро триумфа; председатель правления лично спустился вниз, к маклерам, чтобы в девять часов наблюдать утренний захват. Затем сэр Энтони поздравил Джеймса с блестящей операцией, и даже враги Мэлпаса вынуждены были признать, что это сделано мастерски. Мэлпасу удалось вытащить себя и свой департамент из неприятной ситуации с «Мартиндейл» и сокрушить своих противников. Те не знали, что сам Джеймс приложил руку к недавнему краху акций компании. Они также не знали, что он использовал свои закодированные счета, «Мальборо» и «Клеопатра», чтобы скупить акции «Мартиндейл» в самые последние дни. Теперь курс акций непомерно вырос, и Джеймс уже предвкушал, как заработает на каждой акции девяносто пенсов. Директор департамента финансирования промышленных корпораций добился в этом году фантастических результатов. А выборы нового председателя правления состоятся на следующей неделе.

Когда Дэвид Стоун узнал о захвате «Мартиндейл» корпорацией «ГТ», он ел на завтрак очень маленькую морковку. Он выращивал на своей ферме «овощи-малютки», потому что на них был больший спрос, чем на обычные, «взрослые» овощи. Больше за меньшее, так сказать. Они не имели никакого вкуса, но выглядели очень привлекательно: одинакового размера и цвета. Дэвид ожидал, что они будут нежными и сладкими, но на самом деле те оказались совершенно безвкусными. Такое впечатление, что ученые, выводящие новые сорта овощей, создавали их по своему образу и подобию.

Дэвид сидел за столом, грызя крохотный корнеплод и думая о том, что это безумие — производить игрушечную еду для пресыщенных желудков. И о том, что это безобразие, когда владельцы супермаркетов отказываются брать тонны моркови только потому, что она на полсантиметра длиннее, в то время как в далеких странах дети умирают от голода.

— Тебе надо это прочитать, Дэвид! — Шейла протянула ему шуршащие скрученные листы факса, отправленного Джеймсом Мэлпасом, и, забирая листы. Дэвид заметил, что у его секретарши очень встревоженный вид.

— Ах ты, дьявол! — воскликнул он, пробежав глазами первый абзац, и посмотрел на Шейлу в надежде, что та разрушит это наваждение, но у нее задрожали губы, и Шейла отвернулась, притворившись, что разглядывает цветок цикламена, стоявший на подоконнике. «Ты была права, Шарлотта, где бы ты теперь ни находилась», — подумал Дэвид, откинувшись в кресле и уставившись в потолок. Его мрачные мысли прервал звонок Ника Дарриджа.

— Этим американцам наплевать на мономеры стирена, — убеждал Ник своего друга. — В любом случае, они сейчас по горло заняты «Мартиндейл» и не заметят, как мы умыкнем «Верди» через черный ход. И не вздумай обращаться к своим инвесторам, мой милый, — предостерег его Ник. — Это банда говнюков. Жадных, недальновидных, маленьких говнюков. Сосредоточься на «Верди».

Но Дэвид не мог так быстро успокоиться. Сколько раз он проклинал себя за то, что рассказал тому аналитику из «Броди Макклин» о «Верди»! Скорее всего, парень забыл обо всем, а может, и нет. Дэвид пытался выбросить из головы эти мысли; у него и так было много причин ненавидеть Пола Робертса. Потом он подумал о том, как сообщить новость отцу… Этого будет вполне достаточно, чтобы у старика случился второй удар.

— Какие индюки! — засмеялся Скотт Бернс, выключив телевизор.

Они сидели с Шарлоттой в офисе Эй-би-си, потягивая пиво и наблюдая, как другие телекомпании пытаются объяснить попытку захвата «Мартиндейл». Американским комментаторам было известно все, что касалось «Глобал Текнолоджис». Но об английской жертве они не знали ничего. По эту сторону Атлантики никто никогда не слышал о «Мартиндейл».

Скотт Бернс был политическим обозревателем, поэтому история с «ГТ» его не касалась, но ему повезло, что, когда в эфир вышла сводка новостей, рядом находился такой «эксперт». Его босс привлек Шарлотту к подготовке всех деловых материалов с самого раннего утра, когда она вернулась из Монлорея, до основного вечернего выпуска новостей.

Разница в пять часовых поясов подвела американские телекомпании. В Сити уже все разошлись к тому времени, когда американские корреспонденты наконец докопались до своих газетных вырезок об иностранных фирмах и начали названивать в британские брокерские конторы, чтобы найти какого-нибудь специалиста в области оборонной промышленности и взять у него интервью. В результате только Эй-би-си сумела разобраться с главной новостью недели. Это был успех, который ничего не значил для зрителей, но для заинтересованных журналистов значил все. Теперь они целыми днями будут поздравлять друг друга, смакуя беспомощность и растерянность других телеканалов.