Меня больше нет - Инна Разина

X

Удар был очень сильным, я стукнулась головой о переднее стекло и ненадолго потеряла сознание, но скоро пришла в себя от холодной воды. Все окна были открыты, и машина быстро заполнялась ей. Я успела вдохнуть последние остатки воздуха под крышей, и она полностью погрузилась под воду. Помогая себе руками, я пролезла в окно, но моя одежда зацепилась за что-то. Я дёргала ногой и не могла освободиться, железный монстр тащил меня за собой на дно.

Наконец, после очередного рывка я почувствовала свободу и устремилась вверх. Отчаянно работая руками и ногами, из последних сил ненадолго вынырнула и успела глотнуть воздух. Мокрая одежда и обувь мешали мне, сковывая движения. Течение здесь было сильным, оно увлекало меня, и я снова погрузилась в холодную темноту.

Я всё ещё боролась, но сил уже не хватало. Лёгкие разрывала боль, мучительно хотелось вдохнуть. Я тянулась к спасительному свету над головой и не могла справиться с потоком воды. И вдруг поняла – время пришло! Судьба выполнила всё, что обещала, и даже больше, а теперь просит плату. Я должна принять свою смерть. И я смирилась, мысленно попросила «прости, малыш» и перестала бороться.

Не было ни длинного туннеля, ни яркого света, а вот ощущение вселенской любви и гармонии присутствовало. Оно окутывало меня со всех сторон, я плавала в нём, как в тёплом океане, и не желала его покидать. Я поглощала и испускала любовь. Мощный поток проходил через меня, и я теряла свои границы, растворяясь в нём. Меня больше не было – я была всем, и всё было мною.

Я существовала одновременно во всех точках пространства и времени. И достаточно было одного лишь желания, чтобы оказаться там, где мне хотелось. Очень просто заглянуть на пять лет вперёд: я увидела деревянный дом в два этажа с большими окнами и светлой террасой, зелёную лужайку перед ним. Глеба в лёгкой футболке и шортах, держащего за руку четырёхлетнего мальчишку со смешным ёжиком волос и немного оттопыренными ушами. Я сидела в раскладном кресле, рядом коляска с розовым одеялом. Мои мужчины шли ко мне, в глазах обоих – обожание и любовь…

Только это будущее было не единственным, параллельно существовало много других. Я заглянула ещё в одно. Поздний вечер, Глеб с холодным, потухшим взглядом на заднем сиденье своей машины, за окном мелькают огни города. Он поворачивает голову и брезгливо смотрит на размалёванную девицу рядом. Отворачивается к окну, закрывает глаза и видит высокий берег реки, поросший травой, а на его краю мраморный крест с моей фотографией. Глеб вздрагивает и открывает глаза, судорожно стискивая зубы. Пусть эта девица, пусть любая другая, только бы не оставаться ночью одному, не кричать от боли, не видеть этот крест…

Я могла посмотреть и другие варианты будущего или заглянуть ещё дальше, но не захотела. Здесь, в пространстве любви, я не чувствовала боли и ужаса Глеба, обе картинки были равнозначными и имели право на существование.

Что-то привлекло моё внимание – маленькая точка пульсировала в безбрежном океане безвременья и любви, которым я была. Приглядевшись, я увидела – это билось сердце моего ребёнка. Ещё немного, и оно тоже исчезнет, станет частью единой гармонии. И я воспротивилась этому, воссоздавая себя заново. Теперь я ощущала не только любовь, но вместе с ней испытывала и боль. Эта боль выкинула меня на поверхность, и я открыла глаза.

Мне не сразу удалось сфокусировать взгляд, наконец, расплывчатое пятно перед глазами приняло форму человеческого лица. Мужчина в белом колпаке и халате смотрел на меня и открывал рот. Вдруг резко вернулся слух, и я поняла, что он задаёт вопросы:

– Вы слышите меня? Если да, закройте глаза.

Я на секунду опустила ресницы. Он улыбнулся.

– Вот и отлично, я очень рад. Теперь вы пойдёте на поправку. Вы в больнице, с вами ничего страшного не произошло. Ребёночек тоже жив.

Я это знала, маленькая пульсирующая точка всё ещё жила во мне.

– Помните, как вас зовут? – продолжал спрашивать доктор. Он обрадовался моей реакции и сказал, что мне надо отдыхать. К кровати подошла медсестра, что-то вколола, и я уснула.

Через два дня меня перевели из реанимации в общую палату. Доктор не мог нарадоваться, как быстро я прихожу в нормальное состояние. Сердобольные бабушки, лежащие со мной, объяснили, что я нахожусь в больнице небольшого населённого пункта. Его название мне ничего не говорило, я даже не знала, что такой существует на карте.

От медсестры я узнала, что меня подобрал рыбак, вытащил из реки и привёз сюда. Десять дней я пролежала в коме, пережив клиническую смерть. Самое интересное, что полиция мной не заинтересовалась, хотя из больницы туда позвонили. На мне не было признаков насилия, только шишка на голове, решили, что я споткнулась и упала в воду, потеряв сознание. Документов при мне не было, и установить мою личность не могли. «Или не захотели», – подумала я. А меня ведь искали, интересно, сколько им понадобилось времени, чтобы поднять машину и увидеть, что в ней никого нет?

Я чувствовала себя вполне сносно и хотела домой, больница была настолько убогой, что, казалось, могла развалиться в любую минуту. Её спасал только персонал – внимательный доктор и душевные медсёстры. Жаль, что им приходилось работать в тяжёлых условиях.

Я попросила телефон и позвонила брату, обрушивать на родителей такую новость сразу побоялась, пусть он сам им аккуратно сообщит. Услышав мой голос, Пашка потерял дар речи, ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Потом он просто кричал от радости, усиливая мою головную боль. Пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Я объяснила, где нахожусь, и он пообещал быстро съездить к родителям, заехать ко мне домой за вещами и примчаться в больницу.

Пока я его ждала, попыталась прислушаться к себе. Стало интересно, какие изменения во мне произошли? Они были, я ощущала что-то новое в себе, но пока не могла дать ему определения. Какая-то часть меня осталась в том океане, а сила мощного потока любви, что проходил через меня, теперь жила во мне. Посмотрим, как это будет проявляться в обычной жизни.

Внезапно я поняла первое изменение – фраза про тридцать лет больше не имела надо мной власти, никак не отзываясь в душе. Она растворилась вместе со мной. Той меня, которая произносила её, больше нет. А мне новой, которой я стала теперь, будет и тридцать, и сорок лет, и столько, сколько захочу. Я почувствовала колоссальное облегчение и рассмеялась, старушки переглянулись и озабоченно посмотрели на меня.

Я тепло попрощалась с врачами и сёстрами больницы и села в Пашкину машину. Сначала он долго меня обнимал, смахивая слёзы, потом всю дорогу радостно поглядывал и иногда хватал за руку, словно удостоверяясь, что я не привидение. Брат сказал, что родители меня ждут, сначала мы заедем к ним.

Я спросила, не слышал ли он что-нибудь о Глебе?

– Разве ты ему не звонила? – удивился он.

– Пока нет. Хочу заехать к нему после родителей.

– А куда заехать? Коттедж выставили на продажу, я не знаю, где он сейчас живёт. В больнице Глеб пробыл недолго. Я приезжал туда через несколько дней, хотел поговорить, узнать подробности. Но когда увидел его, не стал подходить. Решил, что это уже не важно, а ему надо прийти в себя, на него было страшно смотреть.

– Кто вам сообщил?

– По-моему, кто-то из охраны. Позвонили и сказали, что машина с тобой упала в реку. Автомобиль достали, а тебя пока не нашли. Не хочу даже вспоминать, что я чувствовал и как сообщал об этом родителям. Я помню, что не верил, кричал, чтобы дали трубку Глебу. А парень сказал: «Он не может подойти, его увезли на скорой». Я потом узнал, он, раненный, нырял за тобой, пытался достать до машины. Его вытащили из реки еле живого, он много крови потерял.

Я попросила:

– Паш, позвони ему, спроси, где он сейчас? Только не говори пока ничего, я сама.

Брат остановился, набрал номер, ждать пришлось очень долго, наконец, ему ответили.

– Здравствуй, Глеб, это Паша. Ты где находишься? Я хочу подъехать, – кивнул, отключился и повернулся ко мне. – Он там, на берегу реки. Это нам по дороге. Заедем?

– Конечно!

Вид у меня был ещё тот, я хотела принять душ, вымыть голову, в несчастной больнице не было горячей воды. Сёстры нагрели мне немного, но я даже волосы не до конца промыла, они всё ещё пахли речной водой. Ну да ладно, не это сейчас главное. Думаю, Глеб обрадуется любому моему виду.

– Приехали, это здесь. Вон машина Глеба. Туда подъезда нет, ты как, дойдёшь?

– Пойду потихоньку. Устану – отдохну.

– Тебя проводить?

– Не надо. Подожди лучше тут.

– Слушай, – озабоченно произнёс брат, – а может, его надо было предупредить? Я чуть с ума не сошёл, когда тебя услышал! Не мог сразу поверить.

– Не знаю. Что ж мне не идти к нему?

– Иди, конечно. Только аккуратней там.

Паша показал мне направление, но я и сама видела вдалеке одинокую фигуру, сидящую на берегу. Сердце защемило, хотелось поскорее оказаться рядом с ним, заглянуть в глаза, прижаться к нему.