Завещание чудака - Жюль Верн

Тюрк выступил вперед:

— Нет ли телеграммы на имя коммодора Годжа Уррикана?

— Еще нет, — ответил чиновник.

— В таком случае, — продолжал Тюрк, — будьте добры удостовериться, что он прибыл сюда до ее получения.

Явку немедленно зарегистрировали в присутствии многочисленных свидетелей. Часы показывали без четверти двенадцать. Все остались ждать телеграмму, несомненно, посланную из Чикаго. В одиннадцать часов пятьдесят три минуты затрещал телеграфный аппарат, его механизм пришел в действие, и узкая полоска бумажной ленты начала разматываться. Телеграфист взял ее и, прочитав адрес, проговорил:

— Телеграмма на имя коммодора Годжа Уррикана!

— Здесь! — ответил Тюрк за своего хозяина, у которого даже в эту минуту не могли заметить никакого намека на прояснение сознания.

Телеграмма содержала следующее:

Чикаго, Иллинойс, 8 час. 13 мин. утра, 25 мая. Пять очков, из трех и двух. Пятьдесят восьмая клетка, штат Калифорния, Долина Смерти.

ТОРНБРОК.

Штат Калифорния находится на другом, противоположном конце федеральной территории, которую придется пересечь с юго-востока на северо-запад! Дело состояло не только в том, чтобы преодолеть две тысячи с лишком миль, но в том еще, что в пятьдесят восьмой клетке благородной игры в «гусек» фигурировала «мертвая голова», а это означает, что, попав в нее, игрок обязан возвратиться в самую первую и сызнова начинать партию.

«Ну, — мысленно произнес Тюрк, — лучше, кажется, чтобы мой хозяин никогда не приходил в себя… Такого удара он не перенесет!»

Глава XV

 ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОГО МАЯ

Тринадцатого мая, в восемь утра нотариус Торнброк объявил число выброшенных очков — девять, из шести и трех, что заставило господина X. К. Z. отправиться в штат Висконсин. Если неизвестного партнера не обуревала безудержная страсть к путешествиям, которая терзала репортера газеты «Трибюн», то он должен был считать себя вполне удовлетворенным. Несколько часов по железной дороге доставят его в Милуоки, и если, прибыв туда, он застанет еще Лисси Вэг, она тут же вернется в Чикаго начинать партию сызнова.

Все были необычайно заинтригованы новым участником матча. Что он собой представляет? Разумеется, он уроженец Чикаго, как требовали условия завещания, но больше никто ничего о нем не знал; и любопытство публики все возрастало. Поэтому в тот же день, в день седьмого тиража, на вокзале в часы отправления поездов из Чикаго в Милуоки скопление граждан превзошло все прогнозы. Рассчитывали узнать этого X. К. Z. по походке, по какой-нибудь его странности или оригинальной черте. Полное разочарование! Вокруг — только обычные физиономии путешественников, ничем не выделявшихся из толпы обыкновенных смертных. И все-таки один честный малый был принят за «человека в маске» и, до крайности смущенный, сделался предметом незаслуженной овации.

На следующий день снова явилось порядочное число любопытных, на третий день уже меньше и совсем мало во все последующие дни. Так и не нашлось никого, кто по виду имел бы основание рассчитывать на наследство Уильяма Дж. Гиппербона. Нотариусу Торнброку не давали покоя, засыпая вопросами.

— Ведь вам должно быть известно все, что касается X. К. Z., — говорили ему.

— Абсолютно ничего!

— Но вы с ним знакомы?

— Не знаком, а если б и был знаком, то не имел бы никакого права открыть инкогнито.

— Но вы же знаете, где он живет, раз сообщали ему о результате метаний игральных костей.

— Я ничего ему не посылал. Он узнал об этом или из газет, или же слышал в зале Аудиториума.

В конце концов современники предоставили будущему установить личность неизвестного. Если он выиграет и станет единственным наследником Уильяма Гиппербона, его имя разнесется по всем пяти частям света. Если же выигрыш падет не на него, то для чего и знать: стар он или молод, богат или беден, толст или худ, блондин или брюнет и под какой фамилией записан в регистрационной книге своего прихода?

За перипетиями игры с исключительным вниманием следили в мире спекуляций, в мире жаждущих выиграть, любителей риска и поклонников «бума». Финансовые бюллетени день за днем давали подробные сведения, подобно тому, как они информируют о состоянии биржевого курса. Не только в Чикаго, который один из репортеров назвал «городом пари», но и во всех больших городах, городских предместьях и даже в самых маленьких деревушках страны за участников партии болели с необычайной страстью.

Главные города Америки — Нью-Йорк, Бостон, Филадельфия, Вашингтон, Олбани, Сент-Луис, Балтимор, Ричмонд, Чарлстон, Цинциннати, Детройт, Омаха, Денвер, Солт-Лейк-Сити, Саванна, Мобил, Новый Орлеан, Сан-Франциско и Сакраменто — организовали специальные агентства. Их дела шли необыкновенно успешно. Это давало основание предполагать, что число таких агентств удвоится, утроится и удесятерится по мере того, как Макс Реаль, Том Крабб, Герман Титбюри, Гарри Т. Кембэл, Лисси Вэг, Годж Уррикан и X. К. Z. станут превращаться из победителей в жертвы и наоборот. На настоящих рынках с маклерами[119] отмечались спрос и предложение, продавались и покупались шансы того или другого участника знаменитого матча.

Лавина азарта скоро хлынула через государственную границу и отдельными потоками потекла по доминиону — по городам Квебек, Монреаль, Торонто и другим важным центрам Канады. Юг не отставал от Севера — лихорадка игры охватила Колумбию, Венесуэлу, Бразилию, Аргентинскую республику, Перу, Боливию и Чили, и в конце концов весь Новый Свет. По другую сторону Атлантики — во Франции, Германии, Англии, России, в Индии, Китае и Японии, в Австралии и Новой Зеландии тоже нашлось немало любителей острых ощущений, готовых поболеть, когда все болеют. Если покойный член «Клуба чудаков» не очень нашумел при жизни, то какую бурю он поднял после смерти! Почтенный Джордж Хиггинботам и другие коллеги покойного могли гордиться тем, что принимали участие в рождении его посмертной славы.

Кто же в данное время был баловнем судьбы на поприще этого нового вида спорта?

Хотя число метаний не превышало пока тринадцати, все же четвертый партнер, Гарри Кембэл, имел наибольшее число сторонников; общественное внимание сосредоточилось главным образом на его особе. О Гарри особенно громко кричали газеты, следуя за ним по пятам (письменные сообщения от него поступали ежедневно). Ни Макс Реаль, ни Герман Титбюри, ни Лисси Вэг не могли соперничать с блестящим и шумным репортером газеты «Трибюн». Правда, Том Крабб, вовсю рекламируемый Джоном Мильнером, тоже привлекал к себе внимание многих держателей пари. Казалось вполне естественным, что колоссальное богатство достанется колоссальному партнеру. Случай любит подобные контрасты или, лучше сказать, подобные сходства, и если он чужд привычкам, то, во всяком случае, у него бывают капризы, с которыми приходится считаться.