Однажды я стала женой проклятого герцога: Змеиный Король - Вероника Десмонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лучше в Межлесье, — честно призналась я.
— Почему? — Киллиан заправил прядь волос за ухо, мазнул губами по щеке. Я грустно вздохнула, чувствуя, как земля уходит из под ног. Ну нельзя же так остро реагировать на него, это ненормально.
— Просто.
Не буду же я говорить, что госпожа Луиз понравилась мне куда больше, чем Ляосинь?
Стоило вспомнить о Ляосинь, как та тут же появилась на пороге с подносом еды и напитков. Я немного помрачнела, встретившись глазами с улыбающейся девушкой, и, посмотрев на мага, сразу приготовилась бежать. Трудно было не заметить его чересчур проницательный, препарирующий взгляд. Конечно же, он все понял.
Я нахмурилась, приготовившись к вопросу. И он последовал:
— Ария, душа моя, ты что ревнуешь? — надо отдать ему должное, Киллиан попытался спрятать улыбку. Но легче мне от этого отнюдь не стало!
Я твердо решила молчать. Разумеется я не собиралась признаваться и радовать мужчину, который уже чуть ли не мурлыкал мне на ухо:
— Ну же, звездочка, — ласково прошептал Киллиан, пытаясь притянуть меня ближе. Я сопротивлялась, но все равно поддалась и положила подбородок ему на плечо. — Какие очаровательные новости. А я грешил на себя из-за твоего хмурого личика с утра, представляешь? А тут Ляосинь…
— Хватит, — хмуро попросила я, чувствуя, как в мои распущенные волосы зарываются носом. — Даже знать ничего не хочу о ваших любовницах.
— Не хочешь? Правда? — мою спину настойчиво гладили холодные руки, а я вся покрывалась мурашками. То ли от злости, то ли отчего-то непонятного. — Даже не спросишь, спал ли я с ней?
В груди что-то неприятно кольнуло, в конце концов я не удержалась от резкого:
— Да, ревную. Так вы с ней спали?
Киллиан тихо засмеялся.
— Ты прелесть, Ария, — прошептал мужчина, склоняясь ближе к уху и вызывая на шее новые мурашки.
Он отстранился, чтобы взять пальцами мой подбородок и внимательно заглянуть в глаза:
— Да, я спал с Ляосинь, — и предусмотрительно дополнил: — Задолго до нашей встречи.
— Она сказала, что ей понравилось, — нахмурилась я. — Что всем… нравится.
— Они никогда не получали от меня любви, — негромко сказал мужчина.
— А я? — мой голос затих. — Я буду?
— Буду ли я любить тебя, звездочка? Я уже. Давно и, наверное, навсегда. Не удивляйся, для меня это тоже открытие.
Что?
Меня затрясло в руках Киллиана: то ли от того, что на улице зима, то ли от переполняющих чувств и эмоций. Меня любят? Вот так… просто? Нет, это совсем не просто! Я вгляделась в лицо напротив, как будто пыталась въесться во все черты глазами, разглядывала, словно в бреду. Как будто Киллиан мне мерещится.
Моя рука уж совсем несмело коснулась бледной кожи, пальцы соскользнули в белые волосы, не стянутые сегодня резинкой, и каждое прикосновение, как удар куда-то в самое сердце. Болезненный, щемящий, убийственный.
Это пугает.
— У тебя такие глаза испуганные, — прохрипел мужчина, прищурившись. — Даже обидно. Я не тороплю тебя, Ария. Ответишь, когда пожелаешь.
Киллиан дотронулся до моих губ, прижав меня к себе за шею. Держал, как на поводке во время жадного мокрого поцелуя, шептал что-то на непонятном языке, пока я пыталась смириться: я не хочу уходить, Киллиан не хочет отпускать.
В какой-то момент его прикосновения становятся совсем грубыми, пальцы больно впились в кожу, притягивая ближе. Киллиан принялся целовать ключицы: прямиком те места, где еще со вчерашней ночи горели отметины.
— Спроси меня о чем-нибудь, — прохрипел он, прокладывая дорожку мокрых поцелуев по шее, затем по виску… Я не удержалась от стона, чувствуя, как где-то внизу загораются фейерверки. — Еще немного и я опрокину тебя прямо на обеденный стол. Спроси, Ария!
— Почему Ляосинь называет вас демоном? — тихо спросила я, охнув от неожиданного укуса на плече.
Сосредоточиться на реальном мире становится просто невозможно. Обняв лицо Киллиана ладонями и рвано дыша, я строго сказала:
— Держите себя в руках, — а потом не удержалась от улыбки. Мне неожиданно улыбнулись в ответ, и я обреченно застонала, утыкаясь лбом в его лоб. Прошептала в губы: — Не улыбайтесь. Это запрещенный прием.
— Тебе нравится моя улыбка? — мурлычут в ответ.
— Очень, — прошептала я. — Вы весь… мне очень нравитесь.
Киллин как будто искренне наслаждался моим признанием: медленно прикрыл глаза, сильнее сжимая ладони на боках. Снова крепко держит, тяжело дышит. Не отпускает, а мне и в радость.
— Я видела комнату с подношениями, — наконец произнесла я, собравшись с мыслями. — Они для вас?
Все еще обнимая лицо мужчины руками, погладила большими пальцами острые скулы. Киллиан сразу прожег темным взглядом и сковал пальцами мои запястья, словно наручниками. Держал и себя, и меня, чтобы не натворили дел.
— Да, — прохрипел мужчина в ответ. — Ты спрашивала, почему Ляосинь называет меня демоном? Несколько лет назад я убил прорвавшихся в эту провинцию монстров. Железные Холмы находятся ближе всех к проклятой земле, здесь часто случаются прорывы.
Не удивительно, что местные жители боготворили Аспида. Он спас много жизней.
— Но почему вы демон?
— Из-за глаз, — пояснил Киллиан.
Я нахмурилась.
— А что с ними не так?
Мужчина улыбнулся, заставив на миг мое сердце замереть. Ну вот опять!
— У Железных Холмов есть поверие: если человек родился с изъяном, то это отметка дьявола.
— Изъяном? — я нахмурилась сильнее. — Что за глупости. У вас невероятно красивые глаза. Я бы даже сказала: особенные… неповторимые. Подождите ка… — ко мне неожиданно приходит догадка: — У вас что-то со зрением?
Киллиан буквально на секунду впал в ступор, непонимающе глядя в глаза напротив. Возможно, с удивлением. Возможно с нежностью. Так сразу и не понять.
— Белесые глаза — признак слепоты. А я вижу несколько иначе, чем другие люди.
— Иначе?
— До появления дара я практически ничего не видел, — признался мужчина. Мое сердце сразу сжалось, стоило представить Киллиана ребенком. — А когда магия проявилась, я научился пользоваться магическим зрением.
Вспоминая информацию из учебников, я растеряно забормотала:
— Магическое зрение же используется, чтобы видеть…
— Души, — добавил Киллиан, поцеловав мои запястья. Внимательно заглянул в глаза. — Я вижу то, что видишь ты, но в более широком смысле. Я думал, что ты знаешь.
— Нет, — тихо сказала я.
— Поэтому я называю тебя звездочкой, Ария. Ты сияешь ярче, чем кто-либо. Стоит любой эмоции проявиться. Будь то грусть или смущение, — вот теперь я по-настоящему смутилась, — я не могу оторвать от тебя взгляда.
Киллиан зарылся пальцами в мои волосы, а я почувствовала
