Дорога на запад - Гэри Райт

В самой большой комнате казармы - в холле - наверняка жарко горит огонь в камине, но Кевин чувствовал себя там неуютно. При его появлении стражники как-то напряженно смолкали, беседа замирала, стражники бросали на него взгляд, неловко отводили глаза. За его спиной изредка раздавались смешки, центром которых был Брекен.

По крайней мере, в "Голубом Кабане" было тепло и уютно. Кевин отыскал туда окольную дорогу, которая вела его по искривленным аллеям и покосившимся ступенькам, по узким улочкам, где нависающие вторые этажи домов служили небольшой защитой от дождя. В гостинице всегда было жарко натоплено, а эль был холоден и приятен на вкус. Добрая компания всегд приветствовала его и находила сердечное словцо. Чем чаще Кевин заказывал эль, тем больше друзей оказывалось за его столом. Но там всегда был и Брекен, этот самодовольный осел!

Кевин чувствовал, что ему придется слегка осадить это ничтожное собачье дерьмо, слегка стукнув ему между ушами. Мужества, чтобы сойтись с ним лицом к лицу, у Брекена не хватало, и он только злобно насмехался над Кевином за его спиной. Маленький шакал в большой стае! Храбрый лай с безопасного расстояния! Молодец на овец, а на молодца... Ладно, поглядим, как смело он себя поведет, когда окажется лицом к лицу с предметом насмешек.

Кевин закончил одеваться, перебросил через плечо влажный дорожный плащ и спустился в холл. В холле было полно стражников, которые готовились к наступающему дню. Как обычно, в воздухе звучали шутки и смех.

- ...и вот его жена тяжело заболела и высказала свое желание быть похороненной на вершине Тибете Хилл, над рекой. Тут муж вскакивает на ноги и говорит: "Попроси сестру помочь тебе одеться, а я пойду запрягать лошадь!"

Снова раздался громкий смех, который сразу стих, лишь только Кевин показался в дверях.

- Брекен здесь? - спросил он во внезапно наступившей тишине.

Брекен поднял голову от шлема, который он чистил.

- Тебе что-нибудь нужно... рейнджер? - последнее слово он произнес, как обычно, с легким превосходством, а издевательская улыбка чуть тронул уголок его губ.

Кевин кивнул, сохраняя на лице выражение безразличия:

- Да... я хочу тебе сказать, что я не желаю тебе беды, Брекен, но когда ты сегодня вечером вернешься домой, то берегись, как бы твоя мать не вырвалась из свинарника и не укусила тебя за задницу!

Кевин ухмыльнулся в ожидании. На мгновение комната напомнила ему картину, которую он когда-то видел в городе: застывшие фигуры в полной тишине, которая нарушалась одним только потрескиванием огня в очаге. Лицо Брекена налилось багровой краской, он сжимал шлем в руках с такой силой, словно хотел выдавить на нем углубления при помощи одних пальцев. Он не отвечал, уставившись в полированную поверхность шлема.

- Если имеешь что-нибудь сказать обо мне, храбрый Брекен, - продолжил Кевин, - то, может быть, ты наберешься храбрости шепнуть мне пару слов снаружи, в темном переулке? Если ты умеешь писать, то можешь изложить свое мнение в письменном виде и послать его мне. Ну а если ты не умеешь писать, то вот тебе медяк, заплатишь писцу, - и Кевин бросил к ногам Брекен звякнувшую на каменном полу мелкую монету. Он ждал.

Пламя в очаге треснуло и взорвалось фонтаном искр, но ни один человек в комнате даже не моргнул. Стражники переводили взгляды с Брекена н Кевина и обратно. Брекен продолжал рассматривать свой шлем. Прошло несколько секунд, прежде чем Кевин повернулся и вышел. "Никогда не поворачивайся к трусу спиной", - гласила старинная пословица. Отлично! Пусть он попробует хоть что-нибудь предпринять! Раскер описывал одного подобного типа, обладающего опасным интеллектом - слишком развитым, чтобы полагать себя выдающимся мыслителем, и слишком ограниченным, чтобы понять, что он таким не является.

Серый дождь смазал весь мир, превратив его в размытое узкое пространство между неясными призраками мокрых домов, пересеченное ручьями улиц. Редкие прохожие, мелко семеня и скорчившись, расплескивали холодную воду, перебегая из одного укрытия в другое. Кевин натянул капюшон плаща и, пригибаясь, зашагал вверх по улице в направлении постоялого двора.

Маленький человечек скрючился над кружкой пива, словно защищая ее от хищников своим тщедушным телом. Часто хмурясь, он поглядывал в окно, полосатое от струй дождя. "Весь этот дождь - не к добру", - бормотал он.

Круглолицый толстяк, сидевший у торца стола, покачал головой:

- Эх, Перси, если бы в городе была только одна лошадь и если бы он наложила на улице только одну кучу, то ты непременно бы вляпался в нее и явился бы сюда жаловаться. Ты и тощим-то таким стал от того, что все хорошие качества каким-то образом тебя покинули.

- Смейся... тебе к лицу смеяться по всяким дурацким поводам, - возразил тощий Перси. - И все равно: пять дней дождя подряд - это неестественно. Наверняка это действуют темные силы. Этот волшебник, который живет в горах, - он точно задумал что-то злое, - он потрогал себя за нос. - Попомните мои слова!

- Маг Экклейн не принадлежит к Темному миру, - вступил в разговор еще один человек, - так что ты глуп, Перси. - С этими словами он повернулся к остальным сидящим за столом и осклабился: - Вы видите, какой он тощий? А известно вам, что один раз он так долго стоял у дороги, что Питер Ньюли прикрепил к нему перекладину для новой изгороди?

За столом раздались приглушенные смешки, и еще один человек поднял вверх палец.

- Тут поблизости жил один фермер, которому случилось нанять одного парня из Верхнего Вейла, чтобы тот построил забор. В первый день этот парень построил ему двести шагов отличного забора, и наш фермер был очень им доволен. "Отлично! - сказал он работнику. - Не могу понять, почему о вас, жителях Верхнего Веяла, говорят так много плохого". Однако н следующий день работник построил всего восемьдесят шагов изгороди. Хозяин удивился, но сказал: "Что ж, и это неплохо, как я думаю". Но на третий день его забор стал длиннее всего на десять шагов, и тогда фермер попросил его объяснить, почему он начал так хорошо, а потом работал все хуже и хуже. И тогда этот верхневейлец ему говорит: "Это не моя вина, сэр, просто с каждым днем мне приходилось все дальше ходить за топором!"

Раздался взрыв одобрительного смеха. Затем заговорил еще кто-то:

- Старый дурак Ленсер отправился как-то в каменоломни. Он очень долго там ходил и все рассматривал, а потом потряс головой и говорит: "Назовите меня дураком, коли это не так, но мне кажется, что все эти статуи, которые стоят здесь то тут то там, совершенно не нужны". Тогда один из возчиков, случившийся поблизости, ответил: "Разуй глаза, старик. Какие же это статуи? Разве ты не знаешь, что в этой каменоломне работают одни верхневейльцы?"