Два выстрела во втором антракте - Андрей Гончаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Спиридович поведал министру о странной беседе, состоявшейся у него две недели назад на скамейке Летнего сада, и о неизвестном, представившемся революционером из Женевы. А затем – о том, как он увидел в Зимнем инженера Дружинина и узнал в нем того самого собеседника. И как он, желая докопаться до истины, поручил своему адъютанту проследить за инженером.
– Мой подчиненный – человек крайне ловкий и исполнительный, – продолжил Спиридович. – И он быстро выяснил, что этот инженер проживает в гостинице «Астория» в одном номере с собственным мастеровым. Что, согласитесь, само по себе подозрительно. А спустя сутки этот инженер отбыл за границу в обществе другого своего подчиненного. И направился он не куда-нибудь, а прямиком на остров Капри, на виллу писателя Горького, известного своими подрывными взглядами и связанного с самыми крайними элементами. Что именно делал этот Дружинин на Капри, я не знаю – мой агент не смог организовать там наблюдение: остров маленький, его бы сразу заметили. Но что он установил, это факт, что за время пребывания этого так называемого «инженера» на Капри туда прибыли несколько выходцев из России, по виду похожих на революционеров.
– Но это, господин министр, не самое главное, – сказал Спиридович, заметив на лице Макарова некоторую скуку. – Главное в том, что все эти сведения я получил благодаря письменному донесению, которое мой агент направил в Петербург из Неаполя. Последнее, что он там написал, это что инженер со своим спутником прибыли с Капри и купили билеты на обратную дорогу; он собирался следовать за ними. Я надеялся узнать важные подробности из личного доклада моего адъютанта. Однако доклада этого я так и не дождался, поскольку мой человек из поездки не вернулся. Дружинин вернулся – я его вчера снова видел во дворце. А моего адъютанта нет.
– Но, возможно, он просто задержался где-то в пути? – предположил Макаров. – Или заболел?
– Я учел такую возможность, – отвечал Спиридович. – И отправил телеграфные запросы во все отделения полиции по пути следования поезда, как в России, так и в Австро-Венгерской империи. И выяснил, что следы моего адъютанта теряются где-то неподалеку от границы наших двух государств. Он исчез где-то на границе, понимаете? Банально заболеть, не известив меня, он не мог – не такой это человек. У меня есть сильное подозрение, что его убили. Или сообщники этого лжеинженера, или он сам. В связи с этим я и решил обратиться к вашему превосходительству. Поскольку это крайне подозрительное лицо регулярно появляется в самом дворце, в непосредственной близости от государя, я считаю, что мы должны принять меры. Надо если не арестовать этого господина, то по крайней мере провести глубокую проверку.
– Да, я с вами согласен, – кивнул Макаров. – Действительно, уж где-где, а во дворце никто подозрительный появляться не должен. Хватит с нас беспечности, мы знаем, к чему она приводит. Петр Аркадьевич погиб как раз благодаря беспечности полиции…
– Вот именно! – поднял палец Спиридович. – И я не снимаю вины с нашего ведомства и с себя лично. Потому и решил явиться к вам с этим докладом.
– И правильно сделали, генерал, – сказал Макаров. – Я тотчас же распоряжусь, чтобы этого вашего инженера немедленно задержали и допросили. Как, вы сказали, его фамилия – Дружинин?
В это самое время инженер, о котором шла речь, сидел в Зимнем дворце и беседовал со своим покровителем генерал-лейтенантом Мосоловым.
– Таким образом, я выполнил поручение Игнатия Степановича, – говорил инженер. – Завербовал некоего Виктора Дрыгина из Полтавы. Он работает мастером на железной дороге, в революционном движении участвует недавно, принадлежит к партии большевиков. Мы договорились, что спустя неделю он приедет в Петербург и будет готов выполнить наше задание.
– Отлично, просто отлично! – воскликнул Мосолов. – Будем надеяться, что к тому времени трусливая лиса Кривошеин вернется в столицу. Таким образом, дичь и охотник сойдутся вместе…
– А нам с вами останется выполнить роль загонщиков, – заметил Дружинин.
– Да, вот именно! – воскликнул начальник царской канцелярии. – Именно загонщиков. Вы сведете вашего железнодорожника с Игнатием Степановичем, и дальше руководить его работой будет уже он; у него в таких делах большой опыт. Ну, а вам я приготовил нечто вроде подарка за отличное выполнение задания. По-моему, вы его заслуживаете. Я познакомлю вас с одним значительным лицом, весьма близким к государю. Идемте!
Они вышли из дворца и уселись в карету (в отличие от генерала Спиридовича, Мосолов не спешил сменить конный экипаж на автомобиль). Мосолов негромко сказал кучеру адрес, сам сел в карету рядом с Дружининым, и они тронулись. При этом генерал-лейтенант тщательно задернул шторки на обоих окнах экипажа.
– Я должен взять с вас честное слово, – торжественным тоном произнес Мосолов, – честное слово в том, что на протяжении всей нашей поездки вы не будете пытаться подсмотреть, где мы едем.
– Да, конечно, я охотно дам такое слово! – поспешил ответить Дружинин. – Я понимаю, что дело государственное, секретное…
– Видите ли, – счел нужным пояснить генерал-лейтенант, – человек, к которому мы едем, уже весьма в годах и редко куда-то выезжает. Какого-либо поста он не занимает, однако остается особой, весьма близкой к императору. Его Величество прислушивается к его мнениям и советам. Мы не можем бросить тень на столь важное лицо. Поэтому наш визит к нему окружен некоторой секретностью.
– Вы могли бы меня не убеждать в необходимости таких мер, – сказал Дружинин, кивнув на закрытые шторы. – Я все понимаю, поверьте!
Они ехали не очень долго, примерно полчаса, и все это время инженер внимательно прислушивался к звукам, доносящимся с улицы. Ведь звуки могут многое сказать о том, где находится экипаж, по каким улицам он проезжает.
Но вот карета остановилась. Прежде чем открыть дверь, Мосолов снова обратился к своему спутнику.
– Я вынужден вас просить часть пути проделать с закрытыми глазами, – сказал он. – Я буду вас вести и предупреждать обо всех препятствиях. Это всего на несколько минут.
– Хорошо, я закрываю глаза, и не открою, пока вы не скажете, – согласился Дружинин.
Так, с закрытыми глазами, он вышел из кареты и прошел несколько шагов. Затем послышался голос генерал-лейтенанта, предупреждавший о ступеньках. Они поднялись на крыльцо, кто-то открыл им дверь, и они вошли.
– Все, теперь тайны заканчиваются! Можете открыть глаза! – произнес Мосолов.
Дружинин открыл глаза и огляделся, стараясь при этом не вертеть головой и не проявлять любопытства. Они находились в холле особняка, судя по всему, весьма старинного – об этом говорили развешанные по стенам гобелены и позолоченные подсвечники, мраморные статуи в нишах, лестница, похожая на дворцовую. По ней гости поднялись во второй этаж и через анфиладу комнат, заставленных старинной мебелью, прошли в зал, где слуга попросил их немного обождать.
Вид этого слуги навел Дружинина на некоторые размышления: это был совсем молоденький юноша, со смазливым личиком, одетый в серый сюртук и обтягивающие лосины небесно-голубого цвета. Гости походили по залу, разглядывая висевшие на стенах картины, а затем тот же слуга пригласил их в кабинет.
Здесь Дружинина ожидала та же роскошь, что и в остальном доме: массивный письменный стол на бронзовых ножках, напоминающих львиные лапы, тигровая шкура на полу, а рядом – огромные напольные часы. В кресле у стола сидел хозяин. Это был старик, одетый в черный китель с золотыми пуговицами; его лысая голова сверкала в свете лампы, словно бильярдный шар.
– Прошу простить меня, старика, – произнес хозяин, – что не встаю к гостям; годы уже не те.
Голос у него был дребезжащий, но властный; видно было, что его обладатель привык командовать.
– Вот, ваше сиятельство, тот молодой человек, о котором я вам рассказывал, – произнес Мосолов. – Несмотря на молодость, весьма сообразителен, образован, исполнителен. К тому же правильного образа мыслей. Уже успел оказать важные услуги нашему общему делу. Так что рекомендую: Дружинин Игорь Сергеевич.
– Ну, а нашего друга и покровителя я называть не стану, уж не обессудьте, – продолжил он, обращаясь уже к инженеру. – Он слишком значительное лицо, и необходимо соблюдать известную осторожность. Можно обращаться к нему «ваше сиятельство», поскольку он принадлежит к древнему и весьма славному княжескому роду.
– Очень рад, Игорь Сергеич, очень рад, – произнес хозяин, протягивая гостю руку. Причем держал он ее так, словно ждал, будто гость ее поцелует. Однако Дружинин сделал вид, что не понял намека, и просто пожал протянутую ладонь, изобразив при этом глубокое почтение.
– Садитесь, господа, – предложил хозяин, и гости уселись в удобные кресла с высокими спинками.
Слуга – уже другой, но тоже молодой и хорошо сложенный – внес поднос с бутылкой и тремя пузатыми рюмками.