Последнее разделение - Ольга Анатольевна Савинова

вышел из-за стола и подошел к Кате. Он проводил её на свободное место, которое образовалось рядом с ним. Это и был хозяин сети новых отелей.

Он был среднего возраста, смуглый, но мало походил на типичного египтянина. Черты его лица были правильные, а в глазах отражалась глубина ума…

– Как его зовут? – неожиданно резко оборвала я Катькин рассказ, не в состоянии удержаться.

– Его зовут Фарес.

Я так и знала! Я знала, что это когда-нибудь произойдёт! Он нашёл её! Он дождался её! Нет, я никак не научусь держать себя в руках. К глазам подступили слёзы, и на моем лице отразилось всё, что я почувствовала в этот момент.

– Его зовут Фарес. Впрочем, какое это имеет значение? – сказала Катька, но, посмотрев на меня, забеспокоилась: – Насть, что с тобой? Тебе плохо?

– Нет, мне хорошо! – ответила я, усилием воли приводя свои чувства в порядок. – Мне очень хорошо! Я просто очень рада за тебя!

Откуда во мне столько сентиментальности? Неужели я начала стареть?

– Но, я же ничего ещё тебе не рассказала, что было дальше, – разочарованно произнесла Катя.

– Ты думаешь, трудно догадаться, что было дальше? Если пропустить все подробности, то он предложил тебе стать его женой и переехать к нему. Другие варианты маловероятны.

Катька отставила чашку с кофе в сторону. Руки у неё слегка дрожали.

– Да, именно так. Но самое странное, что это и есть самый маловероятный, самый невероятный из всех, вариант. Неужели так бывает?

– Ты меня спрашиваешь? Это же с тобой произошло!

Я наклонилась поближе к Катьке и спросила:

– А он тебе понравился?

– Ты, знаешь, со мной, действительно, что-то произошло. С тех пор, как я встретила его, я не знаю покоя. У меня такое чувство, что это – судьба. И если бы не все эти экзотические моменты, я бы не раздумывала ни минуты.

– Какие экзотические моменты? – не поняла я.

– Он очень богатый, я ничего про него не знаю, и мне придется жить в другой стране. Смогу ли я?

– Попробуй!

– И ещё. Он всё-таки какой-то необычный человек. Сначала мы общались на английском, но потом, он стал пытаться говорить со мной по-русски. И ты, знаешь, всего за один день общения со мной он уже говорил по-русски! Плохо, но говорил! Сказал, что к моему приезду будет знать русский язык в совершенстве. Представляешь?

– Да, неординарные способности, – подтвердила я. – Кстати, а зачем я тебе так срочно понадобилась? Не для того же, чтобы спросить у меня совета. Ты и сама знаешь, что делать. Ты не замужем, у тебя нет сейчас обязательств ни перед кем, тебе нечего терять. Так?

– Так. Кроме моей турфирмы.

– И что ты думаешь?

– Я решила предложить тебе взять на себя управление фирмой.

Я задумалась. Туристический бизнес очень уж беспокойный. Мне это надо? А с другой стороны, от многих других, отличается конкретной и полезной целью – путешествия людей по Земле. Разные страны, разные люди, памятники древнего мира…

– Давай обсудим детали, – сказала я, решительно отодвинув пустую чашку, и выкладывая из сумки ежедневник.

31

Сегодня ясный, солнечный день. В такие дни хочется улыбаться. Выйдя на улицу, я глубоко вдохнула воздух, пахнущий весной, и быстро пошла по мокрому тротуару в сторону бульвара. Надо за час успеть пообедать в кафе, да ещё обсудить с метрдотелем заказ небольшого зала – человек на пятнадцать. Через две недели у нас с Андреем годовщина свадьбы. Дата не круглая, но мы всё-таки решили собрать всех близких и отметить это событие.

Старательно обходя большую лужу, я ненароком наступила на лёд. Каблук поехал. Я не успела охнуть, уже обреченно падая в воду, как чья-то крепкая рука подхватила меня.

– Зачем ты носишь обувь на таких каблуках, Мария? Это же очень неудобно и неустойчиво. Поэтому ты всё время падаешь! – Симон продолжал крепко держать меня под руку.

– Привет, Симон! – сказала я, придя в себя от неожиданности. – Ты, знаешь, падаю я не всё время. Иногда, я просто хожу.

– В это невозможно поверить, глядя на твои сапоги.

Мы отошли в сторону. Зачем он здесь? Чувство тревоги сразу овладело мной. Неужели, сейчас он мне скажет, что пора возвращаться ОБРАТНО?

– Не скажу, – ответил Симон, перехватив мои мысли. – Пойдём, присядем на скамейку в сквере.

Мы прошли в сквер. Скамейки уже подсохли, но желающих посидеть на них, кроме нас, пока не было.

– Планы строишь? Торжество семейное собираешься отпраздновать? – Симон как-то странно посмотрел на меня. – Думаешь, про тебя все забыли? А зря. Никто про тебя не забывал. Ни с ЭТОЙ стороны, ни с ТОЙ.

Мне не понравился тон, в котором начал разговор Симон.

– С какой ещё – той?

– С ТОЙ самой, с которой ты так героически сразилась недавно. Ты думала, что ты победила?

– Ничего я не думала… Ты что-то знаешь? И откуда ты это знаешь?

Симон сделал глубокий вдох и начал говорить:

– Мир разделился. Он разделился давно. Это было изначально предрешено, иначе не было бы движения вперёд.

– Это всем известно. Ну, и что?

– Разделение дошло до критического момента. Скоро Мир начнёт подчиняться другим законам. Не сразу, постепенно. В результате этого, нынешнее Мироустройство рухнет, и возникнет новое. Оно будет копией с этого, которое рухнет, только с другими законами. Они давно начали создавать копию в другом измерении. Там будет продолжаться жизнь.

– А здесь?

– А здесь… Здесь ничего не останется. Всё вернётся в исходную точку.

– Откуда ты это знаешь?

– Я был там. Ты помнишь черный свет? При помощи его создавалась эта копия. Она почти готова. Ты тогда, в Египте, чуть не испортила всё, что они подготовили за последние годы. Твоя сила произвела на них впечатление. Они заинтересованы в тебе.

– А ты, ты как туда попал?! Что ты там делал?! Кто-нибудь из НАШИХ знает про это?

– Думаю, да. Но это меня уже мало волнует. Я не был в НАШЕМ Поселении уже давно. Я ушёл, потому, что всё равно все кончено…

– Что ты наделал?! Как ты мог так поступить?!

– Я просто произвел расчёты, сверил их с программой и здраво взглянул на действительность. Я понял, на чью сторону нужно переходить, чтобы выжить.

– А ты не делал расчеты, для того чтобы найти хоть малейший шанс для спасения НАШЕГО МИРА, который МЫ строили ВСЕ вместе, и частью которого являемся?!

– Он ничтожно мал.

– Но, это не значит, что его нет! Пока остаётся надежда, надо бороться!

– Я не верю, что можно что-то изменить. У меня не осталось надежды. Я хочу САМ построить всё так, как