Дневник полковника Макогонова - Вячеслав Валерьевич Немышев

дети пойдут в школу. Дети должны учиться добру, чтобы, в свою очередь, их дети не расплачивались за дурные поступки родителей. Больше я ничего не знаю и не скажу ничего тебе. Прощай, начальник.

Когда офицеры покинули дом Ибрагима, хозяин закрыл за ними дверь, проводил взглядом через окно отъезжающую машину. Он прошел в кухню, сел на стул: вынув из кармана пиджака пистолет, приставил его к своей голове.

Глубоко вздохнул и нажал на спусковой крючок.

* * *

Имея в своем распоряжении две брони, Макогонов понимал, что попадает он двумя пальцами в небо. Где теперь Конг? Одному Аллаху известно. Но с Аллахом разговора не получится. Жевлади сказал даже больше, чем знал. Конг не так глуп, чтобы не подстраховаться на случай провала. Значит, он может забраться в какую-нибудь нору на той же Старой Сунже и пересидеть день-два.

Все же шанс у них был.

Макогонов действовал стремительно.

Если бы кто из комендантских увидел его солдат, переодевающихся в милицейскую форму — в обычные куртки с мятыми погонами, — напяливающих несуразные ментовские кепи на бритые головы, то удивились бы. Что за маскарад?

Еще потемну вышли из ворот комендатуры две брони и серая ментовская «буханка»; через час с половиной колонна, забравшись на хребет в районе селения Горагорский, растаяла в утреннем тумане.

Когда молочная пелена сошла, то первые же машины, катившиеся по брусчатой дороге перевала, были остановлены нарядом милиции. Водители Чечни, привыкшие ко всяким внезапным проверкам, охотно показывали документы, спрашивали, чего это так неожиданно выставили блокпост на развилке. Вроде ж не было раньше? Милиционеры попались разговорчивые: с удовольствием объясняли местным жителям, что такое усиление предпринято властями в связи с надвигающимся первым сентября.

Макогонов не знал, сколько им придется ждать.

Солдаты раскинули на траве брезент, рядом развели костер. Обычные менты. Не придерешься. Макогонов в серой мышиной форме с погонами рядового (что подошло по росту, то и надел) возлегал на брезенте, подложив под локоть поролоновую седушку с брони. К обеду возле «рядового» образовалась целая гора всяких съестных припасов, «магарычей».

В связи с исключительной важностью поставленной задачи Штейн, вспомнив все, чему не учили его в школе милиции, применял «дорожные» знания на деле. Взяточник из Штейна получился отменный. Помогал ему сержант Усков. Штейн тормозил машину. Подходил к водительской двери Усков. Водитель выскакивал и начинал расшаркиваться в своей добропорядочности и лояльности к власти и ментам. Усков, не обращая внимания на повизгивания автолюбителя, обходил машину с разных сторон, приглядывался, начинал, в свою очередь, верещать. «Верещал» Усков по такому поводу, как отсутствие в салоне огнетушителя и аптечки. Штраф с изъятием прав! Не протерты задние фары и подтерта краска на номере там, где «rus» и код региона. Штраф с изъятием прав! Треснуто лобовое стекло. Штраф с изъятием прав! Отсутствие же ремня безопасности на пассажире (в Чечне ездить с ремнем безопасности считается дурным тоном) определялось как страшное преступление против народа и республики. Далее следовало скручивание номеров и отправка машины на штрафстоянку.

Штрафстоянку организовали тут же на горной поляне. Охранниками штрафстоянки были Паша Аликбаров и Тимоха. На поляну затолкали три машины. Водители, размахивая руками, ходили за «старшим» ментом Усковым и умоляли войти в положение. Усков наконец становился добрым и брал взятку.

Ускова спрашивали, указывая на развалившегося у костра Макогонова — а что у вас вон тот рядовой лежит и ничего не делает, «дэмбэль», что ли? Усков кивал — «дэмбэль, страшный дэмбэль». Такую «дедовщину» развел в подразделении. И еще весь магарыч забирает себе — не делится, сволочь! «Вай, вай», — ахали водители и спешили уехать с этого проклятого пятачка на перевале.

Метрах в пятидесяти от дороги в укромных лежках снайперы дулами винтовок провожали отъезжающие машины.

Первый день прождали напрасно. Конг не появился.

Когда встали на точку на следующий день, Тимоха с Пашей Аликбаровым сняли пару мин-растяжек. Усков обнаружил поставленный на них фугас. Не уважали в Чечне «гаишников». Макогонов все так же возлежал на брезенте, рацию держал под рукой, — но машин стало меньше — народ, прознав про жадных ментов, стал ездить другой дорогой.

Штурман сообщил, что мельниковских бородачей накрыли. Взять живыми вахабов не удалось — там как раз собрались человек пять, видимо, лесные братья спустились с гор перевести дух. Стрельбы было!.. В конце концов загнали в окна хибары два «термобара», и с чувством выполненного долга «тяжелые» без потерь, но с одним легкораненым вернулись на базу. Таксисты, которых взял Мельник, долго не отпирались. С ними не церемонились, когда узнали, что на таксистах этих кровь как минимум двадцати пяти контрактников… Про дела Конга братья естественно ничего не знали — так, несли всякую чушь. Необычный поворот дела получился с Жевлади. Тот, раскиснув и расчувствовавшись, стал откровенничать — «сдал» Мельника, типа, тот вместе с ним закладывал фугасы. «Мельник не так прост, как вы думаете. Он на две стороны работал. Гад продажный! Только деньги у шпиона Мельника были на уме!» — выл Жевлади. Соратники Штурмана, что проводили допрос, тут же и клюнули. Штурман с неприятной улыбкой сообщил, что Мельника собрались подвести под незамедлительную ликвидацию. И если бы не он, Штурман — опер в делах тайных осведомленный, — то Мельнику пришлось бы туго в этой жизни.

Думал еще Макогонов о том, кто и как воюет на войне. Вот, к примеру, Филатов-комендант. Доложить бы ему как положено с самого начала, — что так и так, дорогой товарищ полковник, вербуют бандиты моего солдата. Тут бы и началось светопреставление. «Как так? Это что за подразделение, солдат которого вербуют какие-то отъявленные бандиты?! — орал бы Филатов. — А ну подать сюда этого пьяницу, а ну под трибунал неудачника Мельника!» Товарищ полковник, а может, операцию замутим, дело-то стоящее? Опасно, конечно, но есть шанс, что выгорит дельце. Рявкнет дисциплинированный комендант, что отставить! Или нет — не так. Пойдут доклады в Ханкалу. В Ханкале станут планировать спецоперацию. Макогонову скажут: пиши план разведмероприятий на месяц, мотивируй необходимость внедрения агента в бандгруппу. А лучше даже не так: все адреса накрыть одним махом, и Мельника за компанию под трибунал, чтобы не шлялся по бандитским притонам! Пойдут в центр командованию доклады об успешной операции. В ответ полетят наградные листы. А что потери могут быть, так это не важно — что за война без человеческих жертв? Наградим посмертно, помянем…

И подумал тогда Макогонов о случае. Что такое случай на войне — удача, фортуна, которая не жопой, а всем привлекательным внешним видом обернулась к тебе и твоим солдатам? Или удача — результат отчаянной