Поездка в Обонежье и Корелу - Владимир Николаевич Майнов

подошвы этой горы, близ озера Пальозера, снова выступает наружу диорит. Песчаник перемежается большею частью с пластами хлористового сланца, содержит в себе нередко тальки и переходит в тальковый сланец. Наибольшее развитие его представляется в Березовой горе, лежащей к северо-востоку от деревни Масельги Корельской. Наконец, известняковые породы покрывают небольшие площади в окрестностях погостов Паданского и Выгозерского и у дер. Пергубы.

XLV

Такое строение уезда делает решительно невозможным развитие хлебопашества и потому легко понять, что местные жители должны были искать иных путей заработков и добывания хлеба насущного. Тем не менее корелы, древние обитатели обонежского края до колонизации последнего новгородцами, долго не обращали никакого внимания на естественные богатства земли, в недрах которой еще во времена новгородской республики известны были некоторые металлы и минералы. В то время, как соседние финны изготовляли уже из своего железа стрелы, копья и мечи, которыми и производили торговлю, приписывая в своих сагах изобретение железа богам, — между корелами Лопских погостов (полагают, что воспоминание о населявших эти места лопарях сохранилось еще в названиях двух деревень и нескольких озер Лопскими, но вряд ли это так, что объяснено нами выше) начало развиваться приготовление железных укладов прямо из необработанной руды. Скоро образовались небольшие «лопские заводы», на которых в сыродушных печах обрабатывались железные крицы. Вероятнее всего, что искусство это перешло к лопским корелам от соседей их финнов. Через несколько времени корелы стали уже поставлять винтовки и снаряды для поморов и вообще для жителей Архангельской губернии. Во многих приходах, напр., в Ребольском, Семчезерском, Янгозерском и Онежанском, и до сей поры можно еще видеть ямы и насыпи от рудных разработок, предпринимавшихся лопскими корелами. В Семчезере почти в каждой деревне находилось по несколько кузниц, выделываемые на которых уклад и железо с пользою заменяли сталь и продавались на местных ярмарках по 2 и даже по 3 р. за пуд. В Ребольской волости, в 4 верстах от дер. Муезера, близ озера Гидозера, видны еще и до сих пор развалины бывшего здесь завода, который принадлежал крестьянину той же волости Тергуеву. По словам внука Тергуева, отец его был на заводе прикащиком, имея 20 лет от роду, так что можно рассчитать, что завод этот существовал около 1780 г. Но скоро, как и все в этом Богом покинутом крае, завод пришел в упадок и наконец уничтожился, просуществовав, по-видимому, без всякого разрешения со стороны Берг-Коллегии, притом действуя, благодаря наплыву и рабочих беглых, довольно долгое время. На южном конце Семчезера, при истоке ручья Орих из озера того же имени, еще в 1850 году находился плавильный и железоковательный заводец крестьянина деревни Мянсельги Титова; руда добывалась здесь из болот Семчезерской дачи, в которых она залегает небольшими площадками от 5, 10 и не более 20 сажен в длину и ширину. Из руды выделывалось железо или уклад, из которого ковали топоры, косы, горбуши, ножи и проч. Завод этот существовал с весьма давнего времени; сначала производство было значительно, но потом стало мало-помалу уменьшаться и теперь окончательно прекратилось в силу, кажется, незаконности самого существования своего. В начале прошлого столетия горнозаводское дело Обонежья обратило было на себя внимание человека, у которого все в руках спорилось. Дело в том, что после поражения под Нарвой Петр остался вовсе без артиллерии; он не любил долго тужить, «сумлеваться» и задумываться: повелено было взять со всех соборов и монастырей на Москве и по другим городам колокола и перелить их немедленно на пушки и гаубицы. Виниус, которому дело это было поручено, жаловался между прочим на то, что вовсе нет красной меди для отливки пушек; нет? — надо найти; и вот партия иноземцев под руководством Блюэра послана 19 февраля 1702 года «без проволочки отыскать» требуемую руду. Местное предание рассказывает, что Петр сам осмотрел руды, открытые Блюэровскою партиею, и указал лично места для закладки трех заводов. Заводы эти были: Алексеевский — при озере Телекинском, Повенецкий — при р. Повенчанке, где в те времена стояла слободка «Повенцы», и наконец Вичковский — при оз. Онего. Устройство заводов было окончено очень скоро, так что в следующем 1703 году началась уже отправка плавленой и самородной меди в Москву; деятельность их продолжалась до 1708 года, хотя и рассказывают старики, что царский дозорщик Патрушев с прочими «рудознатцами» (по местному — золотари) находился в повенецких странах еще года четыре, когда всех их отправили по царскому указу в Сибирь «по добычу рудную». В 1707 году новые медные заводы были устроены близ Петрозаводска на Кончезере, а потому за дальностью расстояния Повенецкие заводы и были оставлены и дальнейшее развитие их предоставлено вполне частной предприимчивости, которая однако ни на грош не удовлетворила надеждам, и только развалины доменной печи остались в Повенце как бы живым укором потомству в его апатии и недостатке инициативы. Где человек с волей и энергией добывал из земли богатую руду, там теперь пасутся коровы и, по образу своих хозяев, с тупым видом глядят на разрушающуюся печь Петра. Говорят, что и печь-то даже предполагали в нынешнем году разрушить и употребить на тротуар, но настоящий начальник губернии, который, надо отдать ему полную справедливость, всячески старается сохранить все памятники времен Петровских, сделал уже распоряжение о том, чтобы огородить печь забором и помешать повенецким коровам и жителям профанировать дело рук великого человека. В первой же половине прошлого столетия открыто было в Повенецком уезде и местонахождение золота при истоке Северного или Нижнего Выга из Выгозера, но скоро золото стало попадаться в породах значительной твердости, казна не сочла для себя выгодным производить дальнейшую разработку и стала вызывать желающих взять рудник в собственное содержание. Как и следовало ожидать, никто не явился и в 1772 году казна снова принялась за разработку; опять наткнулись на хорошее содержание и снова потеряли через несколько времени направление залегания. Так дело с повенецким золотом и кануло в Лету, хотя, как видно, при начале каждой разработки Воицкого золотого рудника золото попадалось в большом количестве и хотя донесения о совершенной убогости жилы не были проверяемы точным исследованием знающих людей. Казна надеялась на частную предприимчивость, а частная предприимчивость только и существовала здесь, да и вообще на Руси, благодаря плодотворному влиянию классической дубинки. О нахождении и разработке в Олонецкой губернии серебряных руд в прошедшем столетии сохранилось не мало рассказов между местными старожилами. К северо-востоку от Повенца в старинном поморском монастыре, известном под названием Даниловского скита (по имени одного из большаков-основателей