Афганский кегельбан - Леонид Влодавец

Сенсей, конечно, решил пойти иным путем. То есть он, как истинный дипломат, не стал говорить твердого «да», так же как и твердого «нет». Сослался на то, что надо как следует подумать. А сам в это время начал протирать вопрос у Иванцовых.

Тут тоже потребовалось дипломатию разводить. Ясно, что ни экс-прокурор, ни его супруга даже в столь тесном кругу не стали бы в открытую говорить: «Знаешь, Алеша, мы тут посоветовались и решили немного подзаработать, а тебя, дурачка, подвести под монастырь». Наверно, супруги сообразили бы, что сорок стволов «Белой куропатки», включая гранатометы «муха» и огнеметы «шмель», могут внести необратимые изменения в планировку «Русского вепря», а заодно несколько сократить Иванцовым срок предстоящей жизни. Вместе с тем Сенсею тоже не стоило говорить: «Подставить хотите? Я вас уже расколол, суки!» После такой недружеской беседы на «Куропатку» непременно наехали бы собровцы и прочие структуры. Как такое проделали с «Лавровкой» во времена Фили Рыжего, Сенсей хорошо помнил. И судьбу Фили, умершего от «инсульта» в СИЗО, тоже помнил.

В общем, Сенсей начал с того, что стал удивляться, зачем, дескать, Ольга Михайловна привезла ему этого Винцаса. Дескать, похоже, товарищ никаких конкретных интересов не проявляет, вроде бы ему ничего тут в области не надо. «Так-таки и не надо?» — прищурился тогда Виктор Семенович. Вот тут Сенсей и сказал, что вроде бы, конечно, Микутавичус насчет машзавода интересовался, но оборонку вроде бы акционировать пока нельзя. «А с чего ты взял, что он насчет акций интересуется? — сказал Иванцов. — Может, он там какую-нибудь „ноу-хау“ купить хочет?» Сенсей, изобразив из себя недогадливого, почесал в затылке и пообещал, что уточнит эту тему.

Потом неожиданно последовало приглашение на рыбалку от Лугового. По некоторым деталям мирной беседы в промежутках между поклевками Сенсей догадался, что Павел Трудомирович либо записал на магнитофон всю беседу Сенина с Иванцовыми, либо они его сами проинформировали от и до. Само собой, что Сенсею было вовсе не все равно, каким образом чекист получил информацию. Если мальчики Лугового негласно записали разговор с прослушки, значит, Трудомирыч копит на Иванцовых компромат. Тогда Сенсею выгоднее показать Луговому, что он в этом деле не участник. Однако мог быть и такой вариант, что Иванцовы сами рассказали Луговому о своем разговоре с Сенсеем и предложили Трудомирычу проверить Лешу на вшивость.

Тут господину Сенину тоже пришлось ходить по острию ножа. То есть, с одной стороны, делать вид, будто он не догадывается о том, что Павел Трудомирович располагает полной информацией, с другой, как бы между делом, по-дружески, кое-что уточнять и добавлять. По меньшей мере это должно было навести Лугового на мысль, что ему лично полезно не только Иванцовым в рот заглядывать, но и Сенсея не забывать — пригодиться может…

На этом воспоминания и размышления господина Сенина временно прервались. «Паджеро» въехал на территорию оптовой базы АО «Белая куропатка».

СОЛИДНЫЕ ГОСТИ

Джип остановился перед офисом заведующего базой, и Сенсей в сопровождении Бармалея и охранников вышел из машины. Только после этого господин Сенин почувствовал некую смутную тревогу, скорее инстинктом, чем разумом ощутив, что в «Куропатке» происходит нечто необычное.

Впрочем, в неведении Сенсей пребывал всего несколько секунд. Одновременно, справа и слева, взревели моторы. Два «КамАЗа» вынеслись на площадку перед офисом, отрезая «Паджеро» путь к воротам. Из кузовов с ревом: «Стоять! Не двигаться!» — выскочило человек двадцать в камуфляже, масках и бронежилетах, с автоматами на изготовку. Одновременно из дверей офиса прямо-таки выпрыгнуло еще с десяток верзил подобного же вида, которые вихрем налетели на Сенсея и его спутников. Прежде чем господин Сенин успел что-либо сообразить, его сшибли с ног на мокрый асфальт, придавили руки к спине и упаковали в браслетки. На спину, притиснув наручники к позвоночнику, уселось килограмм сто живого веса — без учета бронежилета и прочего снаряжения, а к затылку прижался пистолетный ствол.

— Лежать! Не двигаться! Головой не вертеть! — рявкали сзади.

Сказать, что у Сенсея не было четкого представления о том, какие события происходят на базе, значит ничего не сказать. К тому же товарищи, которые его укладывали мордой в асфальт, предварительно крепко дали господину Сенину под дых, так что он еще пару минут думал только о том, чтоб восстановить нормальное дыхание. Что творилось в течение этих минут на площадке, он попросту не замечал, потому что ствол, вдавленный в затылок, заставлял Сенсея смотреть только вниз.

Слух доносил до ушей Алексея только неразборчивую ругань и пыхтение. Бармалей, как видно, неудачно рыпнулся и теперь охал оттого, что его пинали по ребрам. Сенсей догадывался, что выступать не стоит, ибо не считал полезным для здоровья даже простой удар пистолетом по балде, а уж пулю сквозь мозги — и подавно.

Надписей на спинах камуфляжников Сенин прочитать не успел. Парни таких габаритов и ухваток есть и в СОБРе, и в ОМОНе, и в налоговой полиции, и в ФСБ. Примерно такие же мужички были и в самой «Куропатке», но… против лома нет приема.

Судя по всему, тех, кто лежал поблизости, камуфляжники поднимали на ноги, капитально шмонали, а затем, загнув морду книзу, куда-то уводили. Эта возня продолжалась и после того, как Сенсей отошел от удара под дых, а потому уже мог наскоро обмозговать ситуацию.

Неужели и его ждет судьба Фили Рыжего? Но трудно поверить, что кто-то протоптал свою дорожку к Иванцовым и Теплову. В обход Сенсея и «Куропатки» это никому не удалось бы, а в области нет контор, которые могли бы всерьез задуматься о конкуренции с «куропаточниками». Печальный опыт слишком возбухшей «Лавровки» вряд ли успел забыться. А вот насчет своих, «внутрикуропаточных» конкурентов стоит задуматься. И в первую очередь — насчет Феди. На вокзал встречать шефа не приехал, а здесь откуда-то засада взялась. Ведь такая кодла вряд ли могла тихо просочиться! Конечно, воевать с правоохранителями и устраивать из оптовой базы Брестскую крепость никто не стал бы. Но неужели никто не допер, что можно звякнуть по «сотке» и упредить Сенсея?!

Как раз в тот момент, когда Сенин подумал об этом, его подняли на ноги и стали выворачивать карманы. Пистолет зарегистрированный, пейджер, сотовый, бумажник с записной книжкой и калькулятором — все вынули. Потом загнули локти и повели, но не в «воронок» какой-нибудь, а в родной офис. Это Сенсея сильно озадачило.

В кабинете за столом, который до нынешнего дня Сенсей считал своим, восседал лично Павел Трудомирович Луговой. А господина Сенина с нераскованными руками усадили на стул для посетителей.

— Здравствуйте, Алексей Петрович! — вежливо и корректно произнес Луговой. — Извините, что приходится разговаривать с вами в такой обстановке, но увы, поскольку вы, очевидно, в прошлый раз меня неправильно поняли, ничего более комфортного предложить не могу. Надеюсь, что теперь у вас нет настроения делать глупости?

— Нет, — подтвердил Сенсей.

— Побудьте за дверью, — Луговой обратился к верзилам, стоявшим по бокам от Сенсея, и те безмолвно удалились. — Значит, Алеша-сан, — закурив сигарету, начал Луговой, — ты подумал, будто я тебе разрешил торговать государственными секретами на вверенной мне территории? Лицензию за моей подписью случайно предъявить не можешь?

— Пал Трудомирыч, — поморщился Сенсей, — вы извините, конечно, но я лично ни хрена не понимаю. Я всего час как с поезда, из Москвы приехал. Даже домой не заезжал, между прочим, хотя мог бы, наверно. Потому что ребята, которые меня встречали, сообщили мне весьма тревожную весть. Четыре наших сотрудника трагически погибли вчера вечером! Троих застрелили, один на машине разбился. Какой уж тут отдых, верно?! Я мчусь на работу, въезжаю во двор, а тут, извините, ваши люди. Вот видите, во что они мой плащ превратили? Восемь тысяч стоил, между прочим! А теперь что? Рукав оторван, да еще и в луже изваляли. Изъяли личные вещи, деньги и так далее. Между прочим, даже без предъявления каких-либо удостоверений, санкций и прочего. Вы мне поясните, пожалуйста, без обиняков: у нас какой нынче год? 2001-й или 1937-й? Может, вы через часок чрезвычайную тройку ОСО соберете, а через два — в распыл пустите?!

— Леша, — Луговой посмотрел на Сенсея очень неприятным взглядом. — Не фиглярничай, пожалуйста. Небось догадываешься, что неприятностей у тебя может быть гораздо больше, чем от чрезвычайной тройки Особого совещания. Если одна шибко заинтересованная контора до тебя доберется, ты будешь мечтать о том, когда тебя наконец пристрелят. Мечтать как о чем-то несбыточно сладком! А я, как известно, человек казенный, мне никакой романтики не надо, опять же я не из НКВД, а из ФСБ — почувствуй разницу! Но даже по нынешним, демократическим законам судить тебя и сажать никто не собирается. В этом случае я бы с тобой не здесь разговаривал тет-а-тет, а в управлении. Да и то не сам лично, а какому-нибудь сотруднику эту беседу поручил. Так что у нас сейчас тут не допрос, а мирная дружеская беседа…