Старина Кох. Почему чахотка занимает наши умы, сердца и легкие - Ольга Олеговна Винокурова

уже сложно проверить. Но пандусы, мол, они очень пригодились. Во времена СССР санаторий имел всесоюзное значение, а сейчас в нем лечатся дети от 2 до 18 лет не только с костным туберкулезом, но и с туберкулезом глаз, мочеполовой системы и лимфатических узлов. Со времени открытия санатория произошли архитектурные утраты – например, пропали знаменитые кентавры и более не используется часть парка. Тем не менее центральный дом усадьбы поддерживается в очень хорошем состоянии и периодически реставрируется. Жаль, что посмотреть на всё это великолепие вблизи достаточно сложно – территория закрытая, поэтому наблюдать приходится исключительно издалека. Интересно, предполагал ли Сергей Петрович хоть на секундочку, что строит туберкулезный санаторий для будущей советской власти? А знали ли основатели этого санатория, что у строителя усадьбы брат и сестра, да и собственный ребенок погибли от туберкулеза? Может, именно это и повлияло на выбор места? Вряд ли, на самом деле. Просто еще одна превратность судьбы под руководством тихого «дирижёра» – палочки Коха.

Санаторий Паймио, Финляндия

Как строились санатории до Алвара Аалто? Скорее всего, выбирали место получше, чтобы пациентов окружали красота и целебный воздух, иной раз для этих целей использовали старинные усадьбы (а что, красиво же!), но никогда еще не рассматривали проект санатория в том контексте, что и само здание тоже может помогать лечить.

Одно из главных творений Алвара Аалто, знаменитого финского архитектора, не только полностью отвечало эстетическим запросам, но и было очень удобным, то есть функциональным, для оздоровления. С финской педантичностью продумано было всё до мелочей. Архитектор заботился не только о том, чтобы здание было грамотно устроено с медицинской точки зрения (он сам называл его «медицинским инструментом»), но и о психологическом комфорте больных. Если вам приходилось бывать в больницах, вы можете припомнить, что наибольшую тревогу, страх и уныние навевают именно белые стены, а ведь именно «в четырех стенах», исключая время прогулок и «развлечений» в виде походов на рентген и в процедурный кабинет, больным приходится проводить большую часть времени. Светлые стены необходимы в таких учреждениях – на них проще увидеть грязь и провести уборку, но вот в санатории Аалто потолки были покрашены в приятный глазу зеленый цвет, настраивающий на спокойный лад, да и мебель тоже была цветной. Прикроватные лампы были расположены так, чтобы свет не бил в глаза соседу по палате. Сколько заботы! Каждая палата на двоих выходила на балкон, с удобным доступом, чтобы можно было ежедневно выдвигать туда кровати лежачих пациентов в солнечные часы. Более активные пациенты могли подниматься на крышу, где была расположена терраса для отдыха и лечения солнцем. Для выздоравливающих был предусмотрен пешеходный маршрут по лесу. Если не было желания или возможности выходить на балкон или террасу, солнце всё равно достигало цели – палаты были очень светлыми из-за больших окон.

Аалто сам занимался проектированием и здания, и интерьера. Предметы мебели были не только красивы и удобны, но и отвечали гигиеническим требованиям: шкафы подвешены на стены, чтобы было легче протирать пол, а раковины имели особую форму с чуть загнутыми краями, чтобы при умывании капли воды, смешанные с бактериями изо рта пациента, сильно не разбрызгивались. Более того, конструкция раковины подавляла шум воды, и у каждого пациента в двухместной палате раковина была своя. Кресло Paimio проекта Аалто оказалось настолько стильным и удобным, что выпускается до сих пор. Но задумывалось оно именно как способствующее выздоровлению, и расположиться в нем можно было так, что дыхание было свободным и глубоким. Эти кресла использовались в специальных общих комнатах для медитации и релаксации, которые Аалто не забыл включить в проект санатория, понимая, какое важное значение для пациентов имеет благоприятный эмоциональный настрой.

Кстати, это мы по привычке говорим «палата», а сам архитектор проектировал комнаты. Комнаты для уютной спокойной жизни и исцеления.

Заключение

Вот наше повествование про чахотку и подошло к концу. Возможно, кто-то мог испугаться такой распространенности и близости этой инфекции, но, право, не нужно – ведь страх, приводящий к снижению иммунитета, и есть важнейший союзник любой инфекции, в том числе и туберкулеза. До написания этой книги мы и сами не предполагали, сколько широко известных имен и событий (кроме тех, которые на слуху почти ежедневно) связаны с историей туберкулеза. Мы ходим вокруг красивых домов и не знаем, что там лечатся больные чахоткой. Сколько бы картин еще было написано, сколько поэтических строк, сколько чудных сонат, да и цесаревич бы остался жив, ох… Но если бы да кабы – вы и сами знаете, где росли бы грибы.

Можно без лишнего пафоса сказать, что чахотка – болезнь, оставившая в мировой истории, пожалуй, наибольший след. Вполне возможно, что она в какой-то степени даже повлияла на ее ход, унося жизни творческих и высокопоставленных людей без поправки на возраст, положение и еще много чего. Чума, холера – страшные инфекции, даже ставшие символом какой-то глобальной катастрофы и часто используемые нами далеко не в контексте инфекций. Но давно ли были серьезные вспышки? Не каждый современный инфекционист встретится с холерным вибрионом – и это очень хорошо! До сих пор на слуху серьезная пандемия гриппа под названием «испанка» – теперь вакцину от того штамма можно без проблем получить в соседней поликлинике, только приходи – и вуаля. А как этой банальной вакцины не хватало в начале ХХ века! Да и ковид, о котором пару лет назад только и говорили, который затронул всех и каждого (вне зависимости от того, болели лично вы или нет) и который вообще многое поменял в нашем мире, сильно сошел на нет, став обычной причиной сезонной простуды. Вспомним ли мы о нем через 10 лет или все эти локдауны будут казаться чем-то вроде кошмарного сна?

И только чахотка незаметно, но верно продолжает свое дело. Добрым его назвать трудно, но уж как есть – самый мелкий микроб в природе хочет жить. Ну, а то, что микобактерии выбрали себе в качестве «бутик-отеля» именно человеческие легкие – тут уж пардоньте-с! Медленно палочки Коха распространяются от одного человека к другому. Про них не принято громко говорить, а туберкулеза до сих пор стесняются, приравнивая себя к нищим и бездомным, хотя и вы теперь знаете, что при определенных обстоятельствах заболеть может кто угодно. Кстати, еще кое-что: мы уже в декабре 2020 года сидели в очереди в поликлинике в ожидании чего-то особенного и пока совсем непонятного