Папина дочка (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Вздохнув, послушно выходит. И это вспенивает майора ещё больше!

Прям чувствую как от него инферналочкой пышет!

Это как на тренинге по преодолению страха перед ударами. Стоишь, руки вдоль тела. Тебя пиздят. В морду, в пресс, в солнышко... Принимаешь! Дышишь! Работаешь над выдержкой.

Так и тут... сейчас меня будут "пиздить". И надо принимать.

Смотрит на меня. Морщится...

- Нет... - качает головой, словно не веря.

- Да, - поджимаю губы.

- Не-не-нет! - передёргивает его.

- Да.

- Блять, нет... Ну почему ты?!

- А кого надо было? - дёргается ревниво мое лицо.

- Ты что - тронул мою дочь?! - увеличиваются его глаза, лицо идёт пятнами. - Ты охерел?

Опускаю молча взгляд.

- Ты чего в нее своими причиндалами тыкал, говнюк?!

- Ну… я не думаю, что Лизе понравится, если мы с Вами это обсудим, Александр Михайлович.

- Ты, кошара там шляешься непонятно с кем, девочку мою посмел грязными лапами трогать?! Я ж тебя кастрирую, если вдруг что…

Достаю из портмане свою справку и презерватив.

- Чистые у меня “лапы”. У адекватных людей это вот как-то так происходит, - двигаю ему по столу. - Ваши претензии не обоснованы.

Ошалев смотрит в справку.

- И я не шляюсь. Я люблю Лизу.

- "Люблю"?!.. Сержант!! Убери, блять, его с глаз моих, пока я ему яйца не отстрелил! - рявкает он сержанту.

- Отпустить?

- Я тебе отпущу! Сидит пусть! Осознает, гаденыш, в чей огород залез.

На меня надевают наручники.

- Пап! Папа!! - залетает Лиза.

Он игнорирует ее, желваки играют на лице.

- Ром! - оборачивается ко мне, чуть не плача. - Кому позвонить?!

- Пусть Яша Бесу передаст, что у меня все нормально, пусть не волнуются, - смотрю в глаза майору. - Просто с тестем знакомимся.

- Чо?! - взрывается тот, в ахере оглядывая лица сержантов.

Сержант поспешно рвет мои скованные за спиной руки вверх и, нагибая вперёд, выводит из кабинета.

- Ну отчаянный ты пацан… - тихо с восхищением.

Ну, а что мне ещё делать?

Попсихует, отпустит…

И будем как-то договариваться.

Глава 40 - Амнистия

Усевшись на подоконнике, смотрю в окно. В груди дрожит...

Папа сутки меня бойкотирует.

Я написала Ясе, объяснила ситуацию. И разговариваю сейчас с ней и Иваном по видеосвязи.

- Ну, Шмель велел не лезть, значит, лезть нельзя, - философски изрекает Иван. - Его же там не прессуют?

- Нет... Но и не отпускают, хотя его дядя уже отзвонился и все документы прислал. Сутки уже он там...

- Больше двух суток не продержат.

- Захотят - продержат! Повод найдут.

- Вот тогда и встрянем за него. А отец твой чего хочет-то? Не вечно же его там держать?

- Не знаю! - тихо взрываюсь я. - О... Пришел...

Хмурюсь, слушая, как открывается дверь.

- Поскандаль слегка, - подмигивает Яся. - Обычно помогает.

Слегка?! Да мне хочется сегодня все разнести! Но я не скандалист по темпераменту, к сожалению.

Я или сразу плачу или молчу.

Плакала я вчера...

Скидываю вызов, втыкаясь лбом в холодное стекло.

- Добрый вечер.

Молчу.

Теперь я тебя буду бойкотировать.

Моет руки, садится за стол.

- А где мой ужин?

Встаю с подоконника.

- Не будет никакого ужина! Ты тут будешь есть, а он там голодный сидит? Нет!

- Охеревший он там сидит!

- В чем он виноват?! Он меня ничем не обидел! Я его люблю!!

- Любишь?! Да ты две недели его знаешь! Любит она! Уйди с глаз!

С грохотом швыряю свою кружку в раковину. Она бьётся на осколки.

И иду к себе.

- Не смей так вести себя в моем доме!! - рявкает вслед.

- А я думала он наш! - кричу ему с лестницы обиженно.

- Ты хроническая лгунья! - орет мне снизу.

- Потому что ты маниакальный контролёр! А мне восемнадцать! Я совершеннолетняя! Я не твоя собственность!

- Я о тебе забочусь, глупой дурочке!

- Ты меня задушил своей заботой! И я не дурочка! - хлопаю дверью.

Получается не слишком громко.

И открывая ее, со всей силы хлопаю опять, ставя точку в разговоре.

На кровати у меня Ромины вещи, которые он не успел забрать со стола перед тем, как его увели. Портмоне и ключи.

Первый раз в жизни меня так накрывает протестом к отцу. Потому что раньше от его контроля страдала только я. А сейчас пострадал любимый человек. Который ни в чем не виноват!

Пульс колотится в виски.

Ну что я могу сделать?!

Мольбы не помогают, скандал не помогает!

На глаза наворачиваются слезы от беспомощности.

Достав небольшую спортивную сумку, с которой хожу на тренировки начинаю складывать вещи.

В расшатанном состоянии и ничего не соображая, засовываю туда первым делом шар для гаданий.

Потом вытаскиваю.

- Я все делаю правильно?

Трясу его.

"Без всяких сомнений!".

Убираю обратно.

Утрамбовав поплотнее вещи первой необходимости, забираю документы.

Перекинув сумку через плечо спускаюсь с лестницы.

Отец стоит, скрестив руки на груди.

- И куда это ты собралась?

- Прочь из "твоего" дома.

- А что есть ещё какой-то "кот", которого ты желаешь сегодня "покормить"? - ядовито.

Обуваюсь, надеваю куртку.

- Я не вернусь, пока ты его не отпустишь.

- Че-го?

Ещё разочек с чувством хлопаю дверью. На этот раз - входной.

Отец вылетает следом за мной на улицу.

- Лиза! Вернулась немедленно!!

Но я, не оборачиваясь, ускоряю шаг.

- Тебя первый же патруль домой привезет! - с угрозой.

Ах так!

Разворачиваюсь.

- Значит, я уеду жить в другой город!

И снова ускоряю шаг.

На перекрестке нашей улицы и проспектом сажусь в такси и называю адрес Шмелева.

Скидываю папин вызов.

Захожу в Ромину пустую квартиру.

В груди ледяной ком. И ни одной мысли. Пытаясь растопить этот ком, закрываю все приоткрытые на проветривание окна, включаю камин и сижу греюсь.

Но не срабатывает...

Ещё несколько раз скидываю звонки отца.

И, как зомби, я иду обшаривать все кухонные шкафчики и холодильник. Из всего обнаруженного - морковь, грецкие орехи, корица - пеку пирог. Такая вот у меня медитация.

И папе сегодня точно не достанется ни кусочка!

Но и пирог тоже не помогает рассосаться ледяной глыбе в груди. Не могу его есть...

Раздевшись, закутываюсь в одеяло и ложусь на расстеленный опасный диван Шмелева. А его подушка так пахнет, словно я воткнулась носом в его волосы и дышу...

Обнимаю его крепче... Или её... Но кажется, что его. Засыпаю.

Не могу проснуться... Мне так тепло и хорошо в этом запахе. И расслабленное тело не слушается. Но чувствую, что проснуться надо. Словно что-то происходит. Вместо этого погружаюсь все глубже и глубже в сон.

Мне снится горячий поцелуй в шею...

И его влажное горячее тело...

Уютные объятия...

Дыхание в ушко...

Пальцы скользящие по соскам. Они твердеют и становятся такими чувствительными под этими прикосновениями, что мурлыкая, я прогибаюсь, выпрашивая ещё.

Сладкие ожоги от медленных ласковых губ...

Снится, как съезжают в сторону трусики и умелые пальцы скользят по губкам.

Тону и растворяюсь в тяжести горячего его тела...

И.... С воплем распахиваю глаза от слишком-слишком-слишком явственного ощущения врезавшегося в меня члена!

Задыхаясь, втягиваю воздух, протыкая коготками широкие мускулистые плечи.

Со стоном кусает меня за шею, толкаясь в меня снова и вырывая из моего горла шокированный стон.

- Тише... - дрожащим шепотом умоляю я.

- Ммм... Детка... - шепчет мне в ушко хрипло, рассыпая по моему телу ощущение острых горячих мурашек.

Его громкое дыхание дрожит и смешивается с моими ошарашенными неконтролируемыми стонами.

- Не могу так медленно... - трясет его тело от нетерпения.