Шотландец в Америке - Патриция Поттер

Керби, однако, не приходил в сознание, и Джед настаивал, что его нельзя трогать с места. Нельзя было также оставить его под опекой одного-двух человек, а большей охраны уделить было нельзя — стадо тоже нужно было охранять от индейцев или бандитов. Наконец повар объявил, что они смогут двинуться послезавтра. И Дэмиен согласился с его предложением.

Вечереющий день перешел в сумерки, затем в ночь, наступило утро — а костер все горел, и погонщики сидели без сна вокруг, уходя, лишь когда наступала их очередь идти в дозор.

Дрю собирался поспать часа два перед тем, как настанет его черед, но задержался, потому что вернулся Долговязый. Следопыт мало что мог рассказать. Он нашел только один лошадиный след — тот довел до ручья и там исчез. Стрелявший в Керби был еще где-то рядом.

Или же — здесь. Эта мысль неотступно грызла Дрю. Может ли быть так, что три недели назад кто-то решил следовать за ними с намерением дождаться удобного случая и застрелить Керби, когда он будет один? А может быть, стрелявший — один из тех, кто участвует в перегоне?

Эта мысль мешала Дрю заснуть, когда он растянулся на одеяле, решив хоть немного отдохнуть. Перед его мысленным взором стояло лицо Габриэль, когда она увидела Терри, везущего на крупе лошади раненого Керби. Лицо выражало самые противоречивые чувства, но ни растерянности, ни облегчения Дрю среди них не заметил.

Он вспомнил, что вчера Габриэль ездила одна прогуляться. Он никогда не видел у нее ружья, но это не значит, что она безоружна или не могла прихватить из хозяйственного фургона чужое ружье.

Дрю не нравилось такое направление мыслей, но он ничего не мог с собой поделать. Сердце говорило, что Габриэль не виновна, но рассудок и природная подозрительность твердили ему, что в таком поступке нет ничего невозможного. Почему девчонка лгала? Может ли она быть с кем-нибудь в сговоре? Почему ей было так необходимо отправиться на перегон? Пуще всего мучила Дрю одна мысль: неужели он совершил ошибку, не рассказав Керби правду о Гэйбе Льюисе?

Те же вопросы не давали ему покоя и во время короткого беспокойного сна — и во сне же Дрю Камерон решил, что еще раз как следует поговорит с ней. На этот раз он заставит Габриэль рассказать ему все без утайки.* * * Габриэль провела по лицу Керби холодной влажной тряпкой и снова опустила ее в миску с водой. Она уговорила Джеда немного отдохнуть, обещая немедленно его позвать, если Кингсли подаст какие-нибудь признаки жизни. Если это вообще когда-нибудь случится…

Она внимательно вглядывалась в лихорадочно пылающее лицо Керби, прислушивалась к его неровному дыханию и думала, как странно, что именно она сидит вот так рядом и ухаживает за ним. И еще одно странно: именно она искренне желает, чтобы человек, убивший ее отца, выжил. Габриэль уверяла себя, что таким образом она сможет услышать какие-то важные слова, проливающие свет на прошлое. И ей почти хотелось, чтобы Керби Кингсли подтвердил свою причастность к убийству ее отца.

Правда, дело было не только в этом.

Непростительная слабость? Да, наверное, ведь отец почти изобличил Кингсли как своего убийцу.

Ночь прошла спокойно. Некоторые погонщики так и остались у костра. Они спали или просто лежали на одеялах вокруг огня. Время от времени кто-нибудь вставал и подходил спросить, как дела у хозяина. Кингсли, надо признать, завоевал у своих рабочих необыкновенное уважение.

И все же, оглядывая мужчин в лагере и вспоминая тех, кто уехал сторожить стада, Габриэль все думала, что, возможно, кто-то из них хотел убить Керби. Она слышала, какие вопросы задавал всем Дэмиен, и понимала, что он тоже не отвергает такую возможность.

Такое трудно даже вообразить. Габриэль успела уже хорошо узнать погонщиков. Они по-доброму относились и друг к другу, и к Кингсли. Казалось, им ничего не нужно, кроме щедрой платы да сытной еды, а их мечты ограничивались гульбой в очередном городишке, выпивкой и возней со шлюхами.

Только Дрю Камерон отличался от всех. И племянники Кингсли, которые, очевидно, получат немалое наследство, если Кингсли умрет. Они унаследуют большое ранчо, деньги и власть. Однако Терри казался Габриэль слишком безобидным, неспособным задумать и осуществить коварный план. У него и мозгов бы не хватило ни на что сложнее игры в покер. А вот Дэмиен… да, тут совсем другое дело. Дэмиен достаточно умен и явно пребывает в большом раздражении. Все же его тревога за Кингсли казалась совершенно искренней, он очень беспокоился за жизнь дяди… и Габриэль в конечном счете не могла поверить, что Дэмиен способен на убийство.

Она подбросила пару драгоценных щепок в огонь и стала смотреть, как тени пляшут на лице Кингсли. Это было суровое лицо. Он почти никогда не улыбался. Строгий хозяин, утверждали все погонщики, суровый, но справедливый. Да им большего и не требовалось.

Габриэль вздрогнула, невольно поежилась под своей чересчур жаркой и грязной одеждой. Мимо проехал, возвращаясь из дозора, шотландец. На нем не было шляпы, и каштановые волосы свободно падали на лоб. Вот он спешился и направился прямо к ней, и Габриэль невольно отметила про себя легкую грацию его движений. То, как он держится в седле, походка, речь — все говорит о благородстве, силе, уверенности в себе.

— Как он? — спросил Дрю, наклонившись над Кингсли.

Габриэль метнула на него быстрый взгляд.

— Все так же.

Вид у шотландца был совершенно измученный, и ей ужасно захотелось разгладить усталые морщинки возле глаз. Ее обуревало безумное желание предстать перед ним не Гэйбом Льюисом, а Мэрис Габриэль Паркер, блистательной актрисой, — и увидеть в его глазах такое же восхищение, какое она частенько замечала в глазах зрителей. Только бы не было в этом взгляде сомнений и подозрений…

Следующий вопрос разбил ее иллюзии вдребезги:

— И Джед оставил тебя одну с ним?

Был ли задуман этот вопрос как обвинение или нет — но он поразил девушку в самое сердце. Глаза Дрю, всегда такие золотистые, смотрели теперь жестко, почти враждебно.

— Он устал, — ответила Габриэль, — и, кажется, прихворнул.

Взгляд шотландца пронзал ее, как стрела.

— Для тебя это все упрощает?

— Что именно? — ответила она с вызовом. Он все так же пристально смотрел на Габриэль.

— Если Джед прихворнул, ему некогда замечать некоторые странности своего… помощника.

Говорил Камерон ровно, без всякого выражения, и все-таки чувствовалась в его голосе какая-то подспудная жестокость.

Добродушный, обычно чуть-чуть насмешливый шотландец предстал сейчас перед Габриэль совсем с другой стороны. Исчезли доброта и сердечность… да полно — был ли он когда-нибудь таким, каким ей казался? Быть может, это всего лишь маска, за которой скрывается совсем другой человек? И какой он — этот человек?