Миллион поцелуев в твоей жизни (ЛП) - Мерфи Моника

“Тогда в чем же дело?”

“Твой отец хотел, чтобы мы рассказали тебе это вместе, но он, как обычно, бросил нас”. Она садится прямее, вздергивая подбородок. “Мы расстались”.

Я таращусь на нее, шок от ее заявления пробирает меня до костей. «Что? Я была здесь на прошлой неделе на День благодарения, и вы двое вели себя совершенно нормально. Вы все еще живете вместе.”

“Мы еще не хотели говорить тебе, но он здесь больше не живет. Он съехал несколько недель назад.”

”Несколько недель назад? — повторяю я слабым голосом.

“Он хотел подождать до начала года, чтобы сначала помочь тебе пережить Рождество и твой день рождения, но… больше нет смысла скрывать это от тебя, дорогая. Ты заслуживаешь знать правду. Мы разводимся. Мы уже наняли адвокатов и в настоящее время обсуждаем все активы, которые мы приобрели за время нашего брака, включая произведения искусства”.

Мама машет рукой на стоящую неподалеку скульптуру, которую она очень любит.

“Вы все делите?”

“Он отказывается оставлять себе какие-либо части или разделить их между нами. Говорит, что если я хочу получить все это, я должна выкупить их.” У нее вырывается горький смешок. “Я не собираюсь отказываться от миллионов долларов своих денег, чтобы заплатить за произведения искусства, которыми я уже владею. Это просто смешно.”

Я не нахожу слов. Я почти не верю ей. Зачем им разводиться сейчас? Не будет ли это слишком сложно — и дорого? Они были вместе так долго. Почти двадцать пять лет.

“Для урегулирования мы закончим тем, что разделим все произведения искусства и продадим их. Каждую его частичку. Я не смогу сохранить ни одну из своих работ”, - продолжает она, и ее глаза наполняются слезами.

”О, мама". Я не называла ее так уже много лет. Видеть ее в таком состоянии разбивает мне сердце. ”Я знаю, как много все это значит для тебя“.

"Да, да, это правда, но со мной все будет в порядке. Все в порядке. Там будет аукцион.” Она шмыгает носом, смахивая пальцами слезы с лица. “Каждая вещь в доме уйдет. Тебе, вероятно, не следует доставлять сюда свою новую картину, если ты хочешь сохранить ее.”

“Подожди, а как насчет картины Колена в моей спальне?”

“Она слишком ценная, Рен. Все, что есть в доме, будет включено в общую коллекцию, которую мы приобрели во время нашего брака”, - объясняет мама.

Я сморгиваю выступившие слезы. “Но папа подарил мне ее на день рождения!”

“Мне так жаль, дорогая. Я ничего не могу поделать." Она делает еще один глоток вина, как будто это конец разговора.

Расстроенная, я выхожу из гостиной и иду в свою спальню, захлопывая за собой дверь, не заботясь о том, кто это услышит или разозлит ли это кого-нибудь. Мы тот самый дом, где не случаются крики, большие драки и хлопанье дверями. Все обсуждается цивилизованно. Тихо. С достоинством.

Иногда все это спокойное достоинство раздражает. Как моя мать и то, как спокойно она вела себя, объявляя об их предстоящем разводе. Когда я переодеваюсь в леггинсы и свитер большого размера, я не могу перестать думать о том, что сказала моя мама.

Как я могла этого не заметить? Я знаю, что они не всегда ладят. Папа всегда работает. Много путешествую. Гуляет допоздна. Я вообще почти не видела его, когда был маленькой. Он пытался быть рядом со мной, когда я стала старше, особенно когда случилась вся эта неразбериха с телефоном и форумом. В это время он работал меньше и обязательно присутствовал на наших вечерних семейных ужинах. Иногда он даже помогал мне с домашним заданием, хотя это было не часто и обычно состояло из того, что мы вдвоем сидели в его домашнем кабинете, пока он работал на своем компьютере. Мама всегда говорила ему, что мне нужны более прочные отношения с ним.

Позитивный мужской образец для подражания, чтобы у меня не было проблем с папой.

Но потом они отправили меня в Ланкастер, и я почти не вижусь ни с одним из них. Я не дома для повседневных взаимодействий. Летом они всегда планируют много семейных поездок. Хотя прошлым летом мы путешествовали не так много. Папа работал.

Может быть, она была сломана уже тогда.

Раздается стук в мою дверь, и прежде чем я успеваю сказать "Войдите", она распахивается, и там стоит папа с раздраженным выражением лица.

“Могу я поговорить с тобой минутку?”

Я плюхаюсь на кровать, подтягиваю ноги к телу и обхватываю их руками. "Да."

Он закрывает за собой дверь и прислоняется к ней, наблюдая за мной. “Твоя мать сказала, что рассказала тебе”.

Я киваю, не зная, что сказать.

“Я хотел тебе сказать. Мы вдвоем, единым фронтом," — начинает он, но я перебиваю его.

“Но на самом деле вы больше не ”юнайтед"."

Резкий выдох покидает его, и он трет одну сторону лица. “Это не так, как я хотел, чтобы все шло”.

“Почему ты заставляешь ее продавать все произведения искусства?” — спрашиваю я тихим голосом. Мой взгляд падает на картину, висящую на стене. Мой подарок, который вовсе не был подарком. “Она сказала мне, что я не могу оставить это себе”. Он изучает его, прежде чем вернуть свой взгляд к моему. “Это ценная вещь. Та, которая может принести много денег.”

“Так вот в чем все дело? Деньги? Так вот почему ты все продаешь? Я уверена, ты заработаешь кучу денег на маминой коллекции, над которой она так усердно работала на протяжении многих лет.” О, я сошла с ума. Безумно, что он предал ее вот так. Я злюсь, что он так бессердечно заставил ее отказаться от всего, что она собрала за последние двадцать лет.

“Я вложил деньги в эти вещи. Она купила их на мои деньги. Эта коллекция полностью моя, как и ее, — говорит папа, отталкиваясь от двери. “Не поддавайся на ее слезливую историю. Она просто злится, что все складывается не в ее пользу.”

“Я не виню ее. Все это несправедливо.”

“Жизнь несправедлива, Тыковка. Это хороший урок, который нужно усвоить сейчас, когда ты еще молода. С тобой будут происходить плохие вещи, и иногда они полностью выходят из-под контроля. Все сводится к выбору, который ты делаешь”. Он меряет шагами мою комнату, останавливаясь, чтобы посмотреть на произведение искусства, которое мне больше не принадлежит. “Я сделал несколько плохих решений в своей жизни, но самым лучшим выбором было жениться на твоей матери и родить тебя. Я надеюсь, ты веришь мне, когда я это говорю”.

“Тогда почему ты не хочешь остаться на ней женатым? Если она была лучшим выбором, который ты когда-либо делал?” Я не осознаю, что плачу, пока не чувствую, как слезы капают с моего лица.

“Люди меняются. Они хотят разных вещей”. Выражение его лица смягчается. “Я не хочу причинять тебе боль. Как и твоя мать."

“Слишком поздно”, - шепчу я, в тот момент как мое сердце наполняется болью.

20. Крю

Остаток выходных я провел в тихой агонии, думая о Рен с Ларсеном, придурком, скорее всего за ужином в субботу вечером, они шутили, смеялись и совсем забыли обо мне.

Потому что это именно то, на что это похоже. Она ни разу не протянула руку помощи. Не после того, как мы высадили ее у ее дома, и она вбежала внутрь, не оглядываясь. Не в воскресенье, когда я пытался ей дозвониться.

И я позвонил ей только один раз. Ланкастеры не преследует. Мы не умоляем и не спрашиваем, что не так.

Она может прийти ко мне.

Утро понедельника, и я на своем обычном месте, прислонившись к стене у главного входа в школу, Эзра и Малкольм по бокам от меня. Натали с нами, флиртует с Эзрой, время от времени поглядывая на меня, но я игнорирую ее. Малкольм жалуется на своих родителей. Пока я жду, когда появится моя маленькая птичка.

Другими словами, ничего не изменилось.

Но я чувствую, что изменился я, хотя никто этого не видит. Целовать Рен на заднем сиденье машины… звуки, которые она издавала. Какой отзывчивой она была. Вкус ее губ. Робкое поддразнивание ее языка. Я не могу перестать думать об этом.

Я не могу перестать думать о ней.

“Господи, ты сегодня в отвратительном настроении”, - внезапно говорит Малкольм, его слова направлены прямо на меня.