Принцесса и чудовище - Афанасьев Роман Сергеевич

Поэтому и только поэтому королевский советник уже сутки напролет разбирал поступившие бумаги, пытаясь найти в груде мусора редкие жемчужины, которые можно было бы нанизать на одну нить и сделать из них прекрасное и опасное ожерелье, которое превратится в удавку на шее заговорщиков. Но пока у него не было и гнилой веревки — сплошные обрывки и обрезанные разлохмаченные концы, ведущие в никуда. В черные дыры, скрытые неведомой силой. Он подозревал троих членов Совета Лордов. Еще трое были на особом счету. Де Грилл даже предполагал, почему они это делают. Но понятия не имел, как и что именно. Рыча от злости, он рылся в бумагах, словно пес, раскапывающий лисью нору. Он чуял запах добычи, но никак не мог до нее дотянуться.

Стук в дверь заставил его оторваться от бумаг и вскинуть голову. Зрачки сузились, превращаясь в узкие полоски.

— Да! — крикнул граф, пытаясь вспомнить, под какой из стопок бумаг прячется клинок.

Дверь тихонько отворилась, и в кабинет советника просочился худенький человечек в серой ливрее. Незаметный, невыразительный, казалось, он состоит сплошь из гладких складок ношеной ткани — даже серое лицо с носом, напоминающим туфлю. Слуга, один из тех, о существовании которых забывают после того, как принесут они на подносе очередной бокал вина.

— Тьен, — вздохнул Де Грилл. — Что там?

Его рука, нащупавшая-таки клинок средь бумажного водоворота, расслабилась. Тьен был одним из немногих, кому советник доверял. Это был его человек — как и Сигмон, и Демистон, и другие, чьи имена редко звучали в стенах королевского замка. Его слуга, когда-то попавшийся на крючок графа Птахи и неожиданно обретший новый смысл жизни. Смысл в тайном служении королевству.

Тьен молча пересек ковровую дорожку, залитую солнечным светом, и подошел к столу. Извлек из-за отворота ливреи бумажный пакет и положил его поверх бумажных груд на столе.

— Что? — снова спросил граф, жадно хватая конверт и разрывая пальцами жесткую бумагу.

— От алхимика, — тихо ответил слуга.

— Превосходно, — пробормотал Де Грилл, скользя взглядом по убористым строчками. — Что еще?

— Вечером будет очередной прием у графини Брок.

— Опять! — буркнул советник, не отрываясь от письма. — Пир во время чумы…

— Все столичные дамы, ваша светлость, только и говорят о предстоящей свадьбе.

— Несомненно. Тряпки, драгоценности, фасоны шляпок. У них будет преотличное развлечение.

— Ваша светлость…

— Да? — граф взглянул на Тьена, застывшего у стола.

— Не желаете ли посетить прием? Можно достать приглашение.

— Я? — удивился Эрмин. — С чего бы это? Графиня не балует меня своим вниманием.

— На прием приглашен капитан Демистон.

— Вот как?

Де Грилл откинулся на спинку стула, положил письмо алхимика на стол и задумчиво потер переносицу длинным пальцем. Что графине понадобилось от Демистона? Всего лишь инстинкт охотницы, завидевшей новую добычу для своей коллекции? Глупости. Эветта вовсе не такая дура, какой ее принято считать в замке. Графиня превосходно ориентируется не только в мелких интрижках двора, но и в крупных интригах знати. Она не присылает приглашение ему, советнику короля. Но зато зовет в гости капитана городской стражи, зарекомендоввшего себя весьма далеким от светской жизни. Знает ли она, что Демистон — человек графа Птаха? Эрмин досадливо поморщился. От этой демоницы в женском платье всего можно ожидать, у нее осведомители лучше, чем у него самого. Кумушки любят почесать языки, обсуждая дела мужей и любовников. Ладно. Так или иначе, он получит отчет об этой встрече.

— Не надо, Тьен, — мягко сказал Де Грилл, снова подхватывая письмо. — Мне некогда ходить по приемам.

— Как прикажете, — отозвался слуга, склоняя голову.

— Это все?

— Пока да, ваша светлость.

— Тогда ступай. И распорядись на кухне, чтобы принесли обед!

Тьен, вновь поклонившись, бесшумно удалился. Де Грилл проводил его взглядом и вернулся к письму Ронэлорэна.

Королевский алхимик, державший в центре города большую лавку парфюмерии и лекарственных трав, как всегда, был краток, но писал о многом. Никто, кажется, еще не заподозрил его в том, что душка полуэльф снабжает информацией графа Птаха. И это очень хорошо. Через его лавку проходили сотни посетительниц. Они часто болтали о пустяках с красавчиком полуэльфом, таким непохожим на остальных чудаковатых, неопрятных и малообщительных алхимиков. И эти пустяки порой стоили дороже всего товара в лавке. Игра определенно стоила свеч — Де Грилл еще ни разу не пожалел, что уговорил Геордора финансировать эту проклятую лавку, пожиравшую золото, как корова сено.

Но на этот раз Рон не порадовал советника. Он писал о незначительных событиях, мелочах, известных Де Гриллу. Например, о том, что у графини К. роман с герцогом С. В другое время эта информация могла пригодиться, но сейчас Эрмина интересовали иные слухи — а о них в письме не было ни слова. Ближе к концу Рон написал о приеме Эветты, на который позвали Демистона. Граф уже слышал об этом и поэтому перешел сразу к последнему абзацу. Дочитав его, советник с раздражением бросил бумагу на стол.

Ронэлорэн, у которого источников информации было не меньше, чем у королевского советника, сообщал, что из Дарелена поступают тревожные вести. Кажется, там зреет новый заговор против графа, которого их компания недавно возвела на трон вампирского графства. Алхимик ставил в известность, что пока до него дошли только слухи, за достоверность которых он не может ручаться. И все же он считал нужным обратить на них внимание королевского советника.

Быть того не может! Только не сейчас. Это просто издевательство. Де Грилл нахохлился, словно заболевший ворон, и стал пристально изучать рисунок на ковре. Ему нужно попытаться увидеть Дарелен. Быть может, до него черные маги еще не добрались.

Со вздохом Де Грилл поднялся на ноги. Его вновь ждала заброшенная башня на самом верху замка, облюбованная голубями.

Обед — отменялся.

А этот обед близился к завершению. На грязных тарелках красовались объедки, полупустые бутылки сгрудились в центре стола подобно недобитым остаткам вражеской армии, попавшей в окружение, а белоснежная еще недавно скатерть покрылась жирными пятнами. Просто удивительно, сколько разрушений за столом способен учинить десяток едоков, не сдерживаемых этикетом.

Гемел Сеговар, сидевший во главе стола, тщательно следил за тем, чтобы лицо не исказила брезгливая гримаса. Его тарелка с едва тронутым вареным окунем служила образцом порядка в пиршестве, больше напоминавшем жаркий бой. Скатерть вокруг тарелки герцога оставалась белоснежной, а наполовину опустошенный бокал гернийского белого соперничал чистотой с горным ручьем. Герцог остался верен своим привычкам и по-прежнему не мог терпеть грязи за столом.

Лавочники — так думал он о тех, кого в королевстве привыкли называть лордами. Разбогатевшие лавочники, получившие в руки власть и от рождения лишенные вкуса и изящества. Грубые чванливые олухи, привыкшие мерить все на вес монет. Ищущие выгоду во всем, даже в обеде, которым их нынче угощал граф Мирам, принимающий заговорщиков в своем особняке, похожем на дворец. Бесплатно — значит, нужно съесть как можно больше. Десяток свиных рыл, чавкающих над корытами — такими Гемел видел их. В другое время он не сел бы с ними за один стол. Но сейчас… Сейчас они были нужны ему.

— Господа, — звучно позвал он, видя, что лорды, управившись с едой, начали препираться по своим пустяковым делам. — Господа, давайте же вернемся к беседе.

— Тише! — гаркнул Тибел, сидевший по правую руку герцога, — шумный и грубый лошадник, сколотивший состояние на поставках своих кляч армии. — Хватит галдеть!

Гемел едва заметно поморщился и склонил голову, словно благодаря лорда за вмешательство, но на самом деле скрывая гримасу. Лорды примолкли и обратили взоры к герцогу, дожидавшемуся тишины.

— Итак, — произнес Гемел, когда стихли последние шепотки, — мы собрались сегодня здесь, под крышей гостеприимного графа Мирама, чтобы обсудить то дело, которому мы посвятили все свои силы, — спасение отечества от вторжения северян из Тарима. Каждому из вас были даны поручения, и почти все выполнили их в меру сил. Сегодня мы должны решить, что нужно сделать, чтобы успеть к назначенному сроку.