Вера и пламя - Джеймс Сваллоу

Мирия отвела взгляд и прикрыла лицо. Она не сильно хотела, чтобы ее замарал дождь из останков подобного создания.

— Не позволяй ведьме жить, — мрачно подытожила Изабель словами одной из аксиом ведьмоборцев.

— Верно, — сказала канонисса, — но помимо этих двух есть и другие, которые должны встретить свою кончину. Мои приказы вы знаете. Продвигаемся вперед и захватываем особняк.

— Мы можем убить Вауна? — с чрезмерным энтузиазмом спросила Мирия.

— Лорд-диакон дал четкие распоряжения. Торриса Вауна необходимо взять живым. — Она отвернулась. — А барон Шерринг и все его заговорщики должны разделить судьбу этого мутантского отребья.

Все пожарные вышки Метиса были разгромлены или сожжены, а сложная система трубопроводов, от которой работали водяные распылители, используемые во время сухих сезонов, была разъединена. Оставалось лишь черпать ведрами воду из колодцев, чтобы потушить растущий огонь, но эту идею люди быстро отбросили, когда поняли, что так бушующее пламя не остановить. Люди Шерринга спасались бегством, толпясь на главной дороге, ведущей к воротам. Они выбегали из города в лес и натыкались там на точно так же охваченные огнем деревья; потрескивающее кольцо огня мешало пройти. Сестры ордена пресвятой Девы-мученицы прибыли, чтобы предать огню неверных. Уйти они намеревались не ранее, чем обратят Метис в пепел. Черные и оранжевые огни вздымались к темнеющим небесам, словно пальцы рук молящего и раскаивающегося человека. Город кричал о прощении, умоляя Трон на далекой Терре о милости, которой никогда уже не получит.

Продвигаясь к центру кальдеры, сестринство слышало мольбы, которые оставляли без ответа. Барон Хольт Шерринг не подчинился неванской епархии и по приказу Виктора Ла-Хайна был предан анафеме. Экклезиархия подписала на рассвете ордер, обвиняющий Шерринга в отречении от имперской церкви и ряде ложных обвинений. Неважно, насколько сильна его вера, как и то, был ли он введен в заблуждение, — в глазах сестринства он являлся изменником и еретиком. В дополнение к его смерти, к сему наглядному результату непослушания, Ла-Хайн приказал поступить так же с его горожанами.

Метис превратился в сущий ад: город медленно и неотвратимо продолжал сгорать в неистовом огне — улица за улицей.

Кассандра, Порция и Изабель вместе с Мирией двигались первыми, быстро пересекая декоративные лужайки. Впереди раздался грохот выстрелов, и селестинка заметила клубы оружейного дыма, исходящие из огневых щелей особняка. Она быстро изучила здание, думая как бы к нему приблизиться и где пробить брешь.

Кассандра размышляла над тем же, напряженно вглядываясь в пространство через магнокуляры.

— Вон там две орнаментальные двери. Видите?

Мирия кивнула.

— Да, и тяжеловооруженную охрану тоже. У них стабберы. Нужно снять их прежде, чем мы войдем в здание.

Вдали из дыма выплыли очертания силуэтов в красном и черном, которые стремительно двигались к баррикадам кавалеристов.

— Именем Селестины, что это такое? — указала пальцем Изабель. — Видите?

Кассандра с трудом выдохнула.

— Репентистки. Кровь моя, они хотят напасть на них, используя только свои клинки!

Мирия вскочила на ноги.

— Мы не позволим им просто так отдать свои жизни. Оружие к бою! За ними!

Сестры Битвы выстроились позади воительниц в красных капюшонах, добавляя болтерные и плазменные выстрелы к смертоносному визгу цепных мечей. Мирия видела, как огневая мощь стабберов ударила кающихся женщин, подобно молоту. Некоторые погибли мгновенно, другие получили смертельные ранения, но наступление не продолжили лишь погибшие. Госпожа охаживала кнутами их спины, не забывая направлять свои карающие нейрохлысты и на врага.

Изабель и Порция заняли позиции на флангах, в то время как Мирия и Кассандра встали позади госпожи. Верховная сестра вновь удивилась праведной ярости, которую демонстрировали репентистки — женщины сносили головы и выпускали внутренности каждому солдату Шерринга, оказавшемуся чересчур медлительным, чтобы избежать их церемониальных эвисцераторов. Поддерживаемые орудийным огнем с тыла, два подразделения быстро расправились с защитниками баррикады. Кавалеристы падали как пшеница под косой праведного гнева сестер.

Переступая через сломанное заграждение, Мирия заметила измазанную кровью репентистку, пытающуюся встать на ноги: лезвия ее меча, вогнанного в череп офицера-предателя, все еще подрагивали. Рефлекторно Мирия протянула руку и помогла женщине подняться. Испещренное красными порезами бледное лицо, затененное красным капюшоном, обратилось к ней, и она заметила, что на рубцеватой коже головы виднеются следы сбритых белокурых волос.

— Иона?

— Сестра Мирия…

Острие нейрохлыста стегануло Иону по спине, отчего та напряглась, но не закричала.

— Ты не смеешь говорить! — рявкнула госпожа. — Тебе запрещено разговаривать с теми, с кем ты была до клятвы!

Мирия вскинула руку и ухватила за конец хлыста, зазубренный кончик послал укол боли сквозь ее бронированную перчатку. Мирия резко потянула на себя.

— Что ты сказала?

Госпожа дернула на себя плеть, вырвав ее из руки старшей сестры.

— Ты знаешь правила, Мирия. Она не может говорить с тобой!

Селестинка открыла рот, чтобы возразить, но взгляд пустых глаз Ионы заставил ее замолчать.

— Да, разумеется.

Она отвернулась и позволила госпоже заняться своими женщинами.

Кассандра докладывала в закрепленный на ее броне вокс-передатчик:

— Канонисса, путь в поместье открыт, мы идем через двери со стороны сада.

Она вздрогнула: на предплечье красовалась бледная рана от лазерного выстрела.

— Прочешите всё, — протрещал в дюжине ушных бусинок голос Галатеи. — Найдите Вауна. Пленных не брать!

Мирия кивнула, принимая команду, и взглянула на рану подчиненной.

— Ты можешь драться?

— Я справлюсь… — начала Кассандра.

— Давай помогу, — привлек внимание селестинок новый голос. Из-за своего импровизированного укрытия — опрокинутой гусеничной машины — вышла сестра Верити. На миг Мирия лишилась дара речи. Верити выглядела напуганной, на ее одежде виднелась кровь различных оттенков, но сама она, кажется, была невредима.

— Тебя не должно быть здесь, — сказала Порция без вступлений.

— Меня привели они, — ответила госпитальерка, указав на репентисток.

— Чудо, что она еще жива, — произнесла Изабель низким голосом.

— Да, — согласилась Мирия, — чудо.

Она нагнулась и подняла болтган, лежавший возле исполосованного сестрой трупа мужчины, которому он когда-то принадлежал. Затем протянула его Верити:

— Не будем дальше испытывать судьбу. Бери и защищайся.

Госпитальерка покачала головой.

— Я не боец, — в подтверждение своих слов и для усиления их значимости она прижала к груди свою аптечку медика министорума.

— Это не просьба, — сказала Мирия, интонацией подводя итог. — Бери оружие! Мне не нужны сестры, которые не хотят сражаться.

— Во имя Императора, мой долг — спасать жизни, а не забирать, — голос Верити был тих, но тверд, как камень.

— Даже у таких предателей, как эти? — старшая сестра обвела рукой мертвецов. — Они лишены права жить. Таков вердикт имперской церкви.

Верити кивнула.

— Это так. Тем не менее я не предназначена нести смерть. — Она посмотрела Мирии в глаза. — Для этого есть ты.

Глаза Мирии сузились.

— Верно. Но, похоже, ты провела слишком много времени, исполняя свои мирские обязанности. Ты забылась! Ваун и его изменники не видят разницы между сестрой-госпитальеркой и сестрой-милитанткой.

— Именно поэтому Император и послал мне тебя, — ответила сестра-медик.

— Бери оружие! — повторила Мирия.

На миг ей показалось, что Верити снова будет отнекиваться, но та взяла болт-пистолет и крепко обхватила его за рукоятку.

Клич госпожи репентисток не дал селестинке что-либо ответить.

— A spiritu dominatus. Domine, libra nos. Смерть еретикам и колдунам!

Мирия сжала свой плазменный пистолет и указала вслед яростным репентисткам. Никаких боевых кличей или вдохновляющих фраз. Не говоря ни слова, боевые сестры последовали за воительницами в капюшонах в отдающие эхом залы.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Слова впились в мозг Игниса, словно раскаленные иглы.

Все, парень, пора. Сваливаем. Дуй на посадочную площадку на крыше. Живо!

Юноша схватился за голову и пошатнулся, из его носа потекла тонкая струйка крови. Качнувшись, он задел чертежный стол, стоящий посреди комнаты барона, сбив на разложенных на нем картах все пометки и крошечные флажки.

— Что вы делаете? — выпалил Шерринг, проходя мимо одного из своих солдат. — Отвечайте. Что происходит? — на его напряженном лице читалось беспокойство.