Ричард Длинные Руки — Вильдграф - Гай Орловский

Кроган вскрикнул:

— Там впереди свет! И что-то сверкает!

— Это то, — сказал я самоуверенно, — что нам нужно.

Я наддал, в стене блеснуло металлом. Острая боль ударила в грудь с такой силой, что затрещали кости. Я вскрикнул и тут же захлебнулся кровью, что поднялась по горлу и заполнила рот. Пропоров грудную мышцу, толстая стальная стрела из станового арбалета проломила грудную клетку, где и застряла, раздробив кости.

Кровь хлестала из раны в три ручья. Завывая от боли, не герой, я ухватил обеими руками за мокрый от крови металл, потащил из себя, но то ли пальцы скользят, то ли сидит крепко, то ли трушу и подсознательно разжимаю пальцы.

— Кроган, — прохрипел я, — вытащи.

Он посмотрел огромными глазами.

— Вы сразу же умрете, — прошептал он, — даже без великих слов…

— Чего?

— Скажите слова мудрости, — попросил он. — Герои не уходят без великих слов.

— Да пошел ты, — прошептал я и, ухватившись снова, потащил, и стрела на этот раз медленно начала выползать. Я почти терял сознание от дикой режущей боли, но если отпущу, регенерация сумеет ли вытолкнуть застрявшую так глубоко железяку, выл и тащил, а когда показалось окровавленное острие с лохмотьями красного мяса на зубьях, всхлипнул и на миг потерял сознание.

— …Господин!

Пелена ушла с глаз, Кроган смотрит на меня во все глаза, на лице изумление и даже страх.

— Что? — прохрипел я и с трудом оперся о стену.

Он покачал головой.

— Где вы такой мощный амулет прячете… На вас зажило, как на бродячей собаке!

Я скривился.

— Тебе бы больше уважения к лорду… если бы я его заслуживал. Как дурак, полез напрямую… с какого перепугу забыл, что такие места без ловушек не бывают!.. Охамел, слишком легко все удавалось.

Он торопливо кивнул:

— Да-да, опытные пловцы тонут чаше новичков. Только насчет легко это как бы шутка, да?

Я поднялся и пошел, пошатываясь вперед.

— Вот за тем поворотом, — сказал я тревожно и торжественно, — нас ждет главная неприятность…

— Вы уже были здесь? — спросил он.

— Нет.

— Так откуда…

— Чутье, — ответил я коротко. — Тихо!

Впереди загремели тяжелые шаги, Кроган вскрикнул:

— Кто-то идет!.. Один. Тяжелый.

— Один, — пробормотал я, — еще терпимо…

— Очень тяжелый, — предупредил Кроган. — Наверное, кто-то до нас забрел и… заблудился.

— Ага, — сказал я, — уже давно.

— Лет сто, — прошептал Кроган. — Или тыщу.

Из-за поворота тоннеля словно бы взметнулась пыль, хотя там чисто, но ощущение такое, что кто-то идет навстречу.

Кроган вскрикнул:

— Незримник?

— Отходим, — велел я нервно.

Он перебирал на груди амулеты, бормотал что-то, наконец вскрикнул:

— Ни один амулет не находит это существо!

Я в отчаянии оглядывался, сейчас бы отступать по песку или воде, этого гада выдали бы следы, но под ногами сплошной камень, а грузные шаги все ближе. Я отпрыгнул и поспешно перешел на тепловое зрение. Несколько секунд тошноты, головокружения, я успел увидеть неизвестного как раз в момент, когда он занес надо мной какое-то оружие, оставшееся невидимым.

В самом деле огромный, на голову выше меня, настоящий огр, массивный темно-багровый силуэт, где его защищают стальные латы. Узенькие пурпурные полоски становятся иногда шире, иногда смыкаются, это зазоры между стальными пластинами, и одна-единственная ярко-оранжевая щелочка, возникающая на короткие мгновения между цельным шлемом и панцирем, где, похоже, нет даже одежды.

— Держись позади меня, — сказал я быстро. — Не суйся.

— Нападем с двух сторон? — предложил Кроган отчаянно.

— Не спеши, — ответил я.

Незримый воин занес меч, уверенный, что рассечет меня пополам, я в последний момент отпрыгнул в сторону, быстро метнулся вперед и всадил лезвие в ярко-оранжевую щель. Стальной клинок вошел туго, будто я вбивал не в горло, а в переплетение жил, но на руки плеснуло горячим, а страшный рев потряс пещеру.

— Отходим! — крикнул я.

Незримник сделал за нами три шага. Каменный пол дрогнул от падения тяжелого тела. Кроган отчаянно всматривался в пустоту перед собой.

— Вам его… удалось?

— Как Бог черепаху, — заверил я. — Он и похож на нее. В пустоте над полом сперва появилось белесое облачко, красиво и рельефно проступили полупрозрачные кости позвоночника, реберной клетки и черепа, очень красиво и зрелищно, затем конечностей, наконец пошли проявляться внутренности.

Последними из незримости вышли одежда и доспехи. Кроган уважительно покачал головой.

— Такая громадина…

— Это и сгубило, — сказал я трезво. — Как?

— Не прятался бы за незримостью, — объяснил я с объективностью благородного человека, — прибил бы нас, как кроликов. Атак был слишком уверен, что не увидим… Пойдем, теперь уже близко.

— Что у вас за чутье такое? — поразился он.

— Чувство ритма, — пояснил я. — И соразмеренности.

— Мне бы так, — сказал он с завистью.

— Все приходит с опытом, — объяснил я.

ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 1

Он пораженно вскрикнул, за поворотом в самом деле распахнулся целый зал, вырубленный в толще скальной породы. Из стен холодно блещут острыми углами глыбы, пол ровный и блестящий, как молодой лед, в самом центре массивный стол из мореного дуба. Мы увидели сложное переплетение колб, реторт и стеклянных трубок. Кроме стола ближе к правой стене расположился большой закопченный чан, а слева холодно и таинственно блестит зеркало размером в человеческий рост.

Кроган удивленно охнул, зеркало вделано прямо в стену, чистейшее, в сложной изысканной раме из старинного серебра, но настолько неуместное в этой грубой и дикой пещере, что даже я начал в недоумении оглядываться.

— Здесь? — спросил Кроган.

— Мы пришли, — сказал я.

— Так рано? — удивился он. — А я только разогнался.

Не знаю, зачем Иванушка, отыскав иглу в яйце, вез ее через тридевять земель, чтобы сломать в присутствии Кощея. Либо дурак, либо садист, жаждал получить наслаждение при виде корчей умирающего противника. Я же христианин, в отличие от поганого язычника, мучениям врага радоваться не должен, просто не имею право, хотя, конечно, да, язычник в каждом из нас силен, но взросла и рациональность. Это любители закатывают длинные монологи, подолгу держат меч у горла противника и что-то зачем-то объясняют, а профессионалы убивают сразу… Христианство — это первая профессиональная религия, в отличие от множества любительских язычеств.