Темный принц - Кристин Фихан

— Ты всегда помогаешь мне, Михаил. Ты присматриваешь за мной. Я прошу тебя доверять мне, чтобы я могла быть тем, в ком ты нуждаешься.

Он позволил щиту, закрывающему его сознание, медленно опуститься. Она почувствовала горе, смешанное с яростью из-за бессмысленного убийства Ноэль и страх за нее, Рейвен. Любовь, которая становилась все сильнее, голод, сексуальный и физический. Нужен кто-то, кто будет любить и утешать этого мужчину.

— Мне нужно, чтобы ты сделала так, как я тебя прошу, — с отчаянием в голосе сказал он, сражаясь с чудовищем, жадно поднимающим голову.

Она засмеялась так притягательно.

— Нет, не надо. Слишком много людей считают твое слово законом. Тебе нужен кто-то, кто бы противостоял тебе хотя бы чуть-чуть. Я знаю, ты не причинишь мне вреда, Михаил. Я чувствую, как ты сам себя боишься. Ты думаешь, что в тебе есть что-то, что я не смогу полюбить, какой-то монстр, которого ты боишься мне показать. Я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя.

— Ты беспечна, Рейвен, ты пренебрегаешь опасностью.

Он так вцепился в спинку стула, что дерево могло разлететься в щепки. По крайней мере, отпечатки его пальцев останутся навсегда.

— Опасность, Михаил?

Она склонила голову набок, ее волосы, падая, соскользнули на одно плечо. Она взялась за верхнюю пуговицу на блузке.

— Я никогда не была в опасности, исходящей от тебя, даже когда ты на меня злился. Единственная опасность прямо сейчас угрожает только моей одежде.

Она сделала шаг назад, снова рассмеявшись.

Желание охватило его, настойчивое и мучительное. Голод рвал его на части, перед глазами повисла красная дымка.

— Малышка, ты играешь с огнем, я почти теряю самообладание.

Он сделал последнюю попытку ее спасти. Почему она не видит, какой он эгоист на самом деле? Как он взял ее жизнь и никогда не собирается ее отпускать? Он был монстром, которого она не могла видеть. Возможно, холодная логика и правосудие остального мира могут влиять на него, но не на нее. Когда он рядом с ней, его охватывают эмоции, настолько непривычные, что он не может с ними справиться. Он совершал бесчестные поступки. Он позволил ей увидеть жестокость в своем сознании, срывая с нее одежду и овладевая ее телом бездумно и бесконтрольно.

Она ответила ему в своем сознании — теплотой, любовью, ее тело страстно желало его, воспринимая и принимая его жестокую сторону. Она полностью доверяла ему и верила в его чувства к ней, в его обязательства по отношению к ней.

Он тихо выругался, срывая одежду, сковывавшую его тело, и набрасываясь на нее, подобно дикому зверю.

— Михаил, мне нравится эта одежда, — прошептала она у его горла, а ее смех пролился в его сознание.

Смех. Радость. Никакого страха.

— Избавься от этих чертовых вещей, — хрипло проговорил он, не осознавая, что укрепляет ее веру в него.

Она не торопилась, дразня его, поигрывая пуговицами, заставляя его искать крючок на юбке.

— Ты не знаешь, что творишь, — заметил он устало, но его руки на ее теле были очень нежными, осторожно избавляя ее от одежды, пока он не обнажил всю ее атласную кожу и не распустил ее длинные шелковистые волосы.

Михаил обхватил ее шею своими сильными пальцами. Она казалась такой маленькой и хрупкой, а ее кожа — такой теплой. У нее был неотступный женский запах, словно дикий мед, словно глоток свежего воздуха. Он прислонил ее к книжному шкафу, обхватив руками тело и поглаживая нежную выпуклость груди, впитывая ощущения всей своей кожей. Он склонил голову, находя языком темный кончик ее соска. Демон внутри его отступил, почувствовав, что она принимает его природу. Он не заслуживал ее.

При первом же прикосновении к груди его рта, такого горячего и требовательного, Рейвен охватила слабость. Полка поддерживала ее сзади, упираясь в обнаженные ягодицы. Возбуждение, предвкушение. Его голодные глаза скользили по ней с такой одержимостью. С такой нежностью. Это растопило ее сердце, ей захотелось заплакать, оттого что он к ней испытывает. Где бы ни коснулся ее его взгляд — там ее тело жаждало его прикосновений.

Она потянулась и распустила его волосы, запустив в них руки, наслаждаясь возможностью погладить кончиками пальцев его твердые мускулы. Она чувствовала, как он дрожит под ее ласковыми руками, как дикость внутри его стремится вырваться на свободу. И это затронуло что-то дикое внутри ее самой. Она хотела ощутить его в своих руках, почувствовать его твердые мускулы под своей нежной кожей, его тело, погружающееся в нее. Она послала ему эротические картины, танцующие в ее голове, в то время как сама пробовала его кожу на вкус.

Его руки были везде, точно так же как и ее. Его рот был подобен огню, точно так же как и ее. Их сердца бились в унисон. Их кровь текла подобно расплавленной лаве. Его пальцы нашли ее влажное лоно и раскрыли его. Кровь ревела у него в голове, все его эмоции слились воедино в яростном шторме желания. Чем сильнее и глубже он проникал, тем более податливой и гостеприимной становилась она. Она была тугой и горячей, вбирая его, принимая его шторм.

Его голод был опасен. Он жаждал ее сладкого вкуса, желал экстаза ритуального обмена. Если он будет питаться... Он застонал от искушения. Он будет не в состоянии остановиться, не испытывая желания восполнить ее. Но он не мог это сделать. Она должна сознательно принять решение о том, чтобы полностью стать частью его мира. Но это слишком большой риск. Если она не выживет, он последует за ней в неизвестность. Он точно понял, что подразумевали древние, когда говорили, что один Спутник жизни не сможет выжить, потеряв другого. Он не хотел бы жить без нее. Не могло быть Михаила без Рейвен.

Его тело, его потребности, его эмоции снова взяли вверх, подталкивая его к потере самообладания. Он никогда не знал таких глубоких ощущений, такой полной, всеобъемлющей любви к кому-то другому. Она была всем. Его воздухом. Его сердцем. Рот Михаила нашел ее — в длительных одурманивающих поцелуях, скользнул вниз к ее горлу, ее груди, нашел свою метку. Вкусить один раз. Всего один.

Рейвен пошевелилась в его руках, повернув голову, предоставляя ему лучший доступ, ее руки запутались в его волосах.

— Я с радостью выйду за тебя замуж, Михаил. Ты отчаянно нуждаешься во мне.

Он поднял голову и взглянул в ее лицо, такое красивое от любовных ласк, такое восприимчивое к нему и его желанию. Ее сердце окутало его любовью, ее разум успокаивал его, питал, дразнил, соответствовал его внутренней дикости. Его руки обхватили ее лицо, его черные глаза смотрели в ее — сине-фиолетовые. А потом он улыбнулся.

— Михаил, — запротестовала она, когда он нежно отстранился.