ПОРОЧЕСТЕР или Контрвиртуал - София Кульбицкая

- А у меня тоже ведь есть для тебя подарок! Можно?..

- и убежала в прихожую, где остался её белый клатч. Тем временем Порочестер (уступивший дорогой гостье своё кресло-качалку, а сам скромно пристроившийся на венском стуле - момент красноречивый!) начал соображать, какую страшную ошибку совершил с этим чёртовым "днём рождения". По тому, как он нет-нет, да и взглядывал на меня, было видно, что я, по его мнению, такого подарка совершенно не заслужил.

- Аллочка, а когда у меня будет день рождения, Вы мне картину подарите?.. - жалобно промямлил он. Алла смущённо улыбнулась. (Улыбка у неё была хорошая, добрая и очень доверчивая, и вот тут-то она выгодно отличалась от Лены, на чьём улыбающемся лице всегда было написано: "вредина").

- Вы же Овен по гороскопу, - мягко заметила она. - Это ещё не скоро будет-то… После этих слов, которые можно было трактовать самым невыгодным образом, Порочестер совсем сник. Вернулась Лена, неся с собой свёрточек - чем-то похожий на первый, только поменьше - и, нарочито изящно, по-лисьи двигаясь, пробралась на своё место рядом со мной на розовом диване.

- Я тоже ещё недостаточно хорошо знаю тебя, Андрюха, - начала она, - и тоже долго не могла придумать, что тебе подарить. Тебе ведь, в общем-то, ничего не нужно. Но я тут тоже подумала и решила… может быть, тебе понравится… И решительно протянула мне свёрток. Когда я стал его разворачивать, то первое, что увидел - был твёрдый уголок, и на долю секунды изумился, неужели и Лена тоже, независимо от Аллы, решила преподнести мне картину. Но, развернув бумагу полностью, ахнул. Это была крохотная икона - потемневшая и поблёкшая от времени и, насколько я мог судить, представлявшая собой немалую ценность. Я человек совсем не религиозный, но от осознания того, что я держу в руках настоящую Вещь, вдруг почувствовал, как внутри меня начинает нарастать вполне физиологическая дрожь алчности. Друзья по ту сторону стола тоже вытянули шеи, чтобы разглядеть подарок. Порочестеру вид иконы едва ли о чём-то говорил, но Алла-то была "в теме", и в следующий миг на её лице отразилось глубочайшее уважение.

- Фамильная реликвия, - опустив глаза, скромно объяснила Елена. - Как говорится, чем богаты…

- Лена, какой подарок, - упавшим голосом сказал я, еле поборов инстинктивный жест отстранения: "прости, не могу принять от тебя такой дорогой…". Я вправду не знал, что с ним делать. Всё-таки от подарков отказываться как-то неудобно, особенно теперь - Аллин-то я принял. Но и совсем взять его я не мог: мне было очень неловко от мысли, что Елена, видимо, не до конца понимает истинную ценность вещи, с которой так легко рассталась. Что ж, я решил, что для виду приму его, ведь всё равно пока живу у неё, а там видно будет, может быть, как-нибудь незаметно пристрою иконку на прежнее место.

- Подарок потрясающий, - согласилась Алла, которая всё это время поглядывала то на Лену, то на меня, - на Лену с сестринским сочувствием, а на меня - почти со страхом. Причину этих чувств я тогда не расшифровал, да и не до того уже было, ибо Порочестер, смекнув, что, так сказать, выпал из общего эгрегора, решил наверстать своё показным гостеприимством щедрого хозяина - и принялся разливать "Каберне" по бокалам с радостным криком:

- Так выпьем же за нашего дорогого виновника! Ура!!!

- Ура-а-а!.. - вполголоса подхватила Алла, которой, по всему, наша компания начинала нравиться: она зарозовела, оживилась и даже почти перестала сутулиться. Елена тоже повеселела: теперь, когда стало ясно, что её подарок вне конкуренции - а, значит, победа за ней! - можно было плюнуть на соперничество, и она, наконец, позволила себе расслабиться и даже улыбнуться новой подруге, которую всё это время демонстративно игнорировала. Та ответила ей нежно-покровительственной улыбкой, машинально прищурившись, чтобы убедиться, правильно ли она поняла этот неожиданный знак внимания.

- Тост, тост! - закричал Порочестер и тут же сам и произнёс тост:

- Дружище! Дорогой дружище! Я хочу Вам кое в чём признаться. Незадолго до встречи с Вами мне удалось на основе многолетних экспериментов и наблюдений разработать стройную классификацию Интернет-пользователей. Я открыл, что они делятся на четыре категории (тут он по своей всегдашней манере стал загибать пухлые пальцы): 1) служащие ФСБ; 2) служащие МОССАД; 3) профессиональные тролли, которых владельцы ресурсов нанимают для оживления форумов и повышения траффика; 4) психи, маньяки, просто больные люди…

- Интересно, а себя ты к кому причислял? - ехидно встряла Елена, но Порочестер, досадливо сморщившись, замахал на неё рукой:

- Да подожди ты. Я продолжаю. Итак, дружище! До встречи с Вами моя система никогда не давала сбоя. Каждый, кто встречался на моём сетевом пути, прекрасно в неё вписывался. Но тут, на беду, появились Вы! И своим появлением в одночасье свели на нет всю статистику! Как же я негодовал! Сперва я думал, что Вы просто хорошо маскируетесь, и только не мог понять, на кого же Вы работаете. Для того и изучал Вас! Но потом, как я ни сопротивлялся, пришлось признать очевидное: оказывается, есть и ещё одна категория - пятая! Очень малочисленная, но есть! Это - истинные таланты, избранные, уникальные Личности, которым попросту тесно в рамках обыденной жизни, вот они и лезут в Интернет, чтобы украшать его собой и бесплатно раздаривать себя людям!.. (Леночка, молчи, к тебе это тоже относится, но твой день рождения ещё не скоро). Итак - давайте же выпьем за это, а также за моего замечательного друга, который ровно сорок пять лет назад удостоил нас своим появлением на свет! Ура!

- Я так и думала, что он - платный тролль, - пробурчала под нос Лена, но всё-таки не отказалась сдвинуть с нами бокалы.

- Да ладно, Лен, - тихо возразил я, - все деньги ведь в общую копилку. Какая разница, где он их зарабатывает?.. Хоть бы и в Интернете… (Вино оказалось очень даже - я почмокал языком, но так и не обнаружил гадкого спиртового привкуса. Очевидно, ради моего дня рождения - то есть ради Аллы, конечно, - Порочестер всё-таки раскошелился.)

- Вы умеете пользоваться Интернет?.. - удивилась Алла. Она так и произносила, не "Интернетом", а как иностранное название, не склоняя, явно сглатывая недостающее звено ошибочного неологизма "сеть Интернет".

- Умеем, - вздохнула Елена, опуская скромный взгляд в рюмку.

…Посидели мы очень душевно. Так не хотелось расходиться, что просрочили время, когда ещё можно было вернуться домой - и Порочестер заявил, что никуда нас с Леной не отпустит. (А я уже собирался уже звонить Ринату Шарифовичу - своему квартиросъёмщику, - чтоб приютил нас на ночь). И чтоб не вздумали возражать! Места полно, сам он в последнее время как-то прижился на диване в гостиной, так что спальня вся целиком - к нашим услугам. Отоспимся, отдохнём, а завтра я протрезвею, вычищу зубы его "Хвойным Жемчугом" - и спокойно поеду домой на машине. К чему суетиться?.. Он прав, смиренно подумал я. К чему?.. Всё идёт так, как должно… Для Аллочки он вызвал по телефону такси, на котором и напросился её проводить, когда оно-таки пришло. Девчонки расстались лучшими подругами - надо было видеть, как они трогательно расчмокивались на прощание. И всё же, когда он уехал и мы с Еленой улеглись в предоставленную нам постель так естественно и непринуждённо, словно были супружеской парой со стажем, она сказала мне:

- Слушай, он, по-моему, всё-таки свихнулся. Знаешь, что он мне заявил?.. Ну, помнишь, когда Алла тебе свои картинки в альбоме показывала, а мы на кухне посуду за вами мыли?.. Так вот, он сказал, что пока подождёт строить дом. А на отложенные деньги арендует в центре Москвы помещение и откроет ГАЛЕРЕЮ!!! И развесит там свою Аллу! А ты… - ну что ты смеёшься, тебя, между прочим, тоже к делу приобщили! - ты будешь писать о ней гениальные статьи и продвигать её где только можно… Раскручивать… Вот такие у него грандиозные планы!.. В иной ситуации я ответил бы ей, что планы Порочестера, скорее всего, потерпят крах - во всяком случае, в той их части, что касается меня. Ибо даже по тем невнятным, наверняка очень далёким от оригинала фоторепродукциям, что успел я сегодня увидеть, мне стало ясно, что Алла - талантлива. Не люблю бросаться словами, большим художником её пока не назову, но очевидно одарена. А я никогда не умел писать об истинном Искусстве. Я слишком его уважаю. Мне нечего сказать о нём - оно говорит само за себя, я ему не нужен. (Наверное, поэтому я и о любви говорить не умею.) Мне подавай никчемное, пустое, дешёвое - вот из него-то я сделаю конфетку, тут вступает в игру уже моё искусство, моя сила!.. Мне нравится самому чувствовать себя творцом, и чтобы материал мне в этом не мешал, не перебегал дорогу. Не терплю ревновать Музу к художнику. Главным в нашем совместном продукте должен быть я, а не он. Вот что я сказал бы Елене, если б, повторюсь, разговор шёл в другое время и в другом месте. Но сейчас я вовсе не был расположен к заумным беседам, поэтому попросту закрыл ей рот, как сумел, и мы уже без всяких помех отдались тому, к чему шли так долго, такими извилистыми тропами. Странно, но даже в наши солнечно-медовые реки совершенного счастья дегтярной струйкой всё-таки вплеталось лёгкое сожаление о, по-видимому, навсегда потерянном друге.