Тропа. История Безумного Медведя - Андрей Ветер

Но трудности относились, пожалуй, лишь к периоду сватовства. Для создания же семьи, как любили говорить сами Лакоты, требовалось три вещи: постель, котелок, где можно приготовить обед, и старик, который мог бы благословить молодых.

Скотт не знал Медведя, не представлял, что у него за нрав. Он не догадывался о том, как этот краснокожий со строгим лицом заполучил жену. Он не имел ни малейшего понятия о том, что двигало индейцем. Но Рэндал Скотт хотел женщину.

– Хорошо, – он сделал утвердительный знак, – будь что будет.

Медведь удовлетворённо кивнул головой и улыбнулся. Затем он скинул с плеч мягко выделанную бизонью шкуру и набросил на Рэндала и молодую женщину. После этого он поднялся. Следом встала Магажу-Уинна, и они вместе покинули типи. Рэндал удивлённо проводил их глазами и покосился на Джека. Тот откинулся на спину и тихонько стал напевать что-то. Через некоторое время девушка вернулась со своими вещами и принялась в полном молчании раскладывать их слева от входа.

– Теперь у нас есть женская половина, – засмеялся Джек, едва показывая зубы сквозь бороду. – Не забудь сделать подарок Медведю…

– Магажу, – задумчиво проговорил Рэндал, разглядывая склонившуюся девушку. – Пожалуй, мне не нравится это имя.

Он шагнул к вперёд и присел на корточки возле неё.

– Я буду звать тебя Мэгги. Ты – Мэгги, – он указал пальцем на неё и ещё раз повторил имя. – Переведи ей, Джек.

АКИЧИТА НАЖИН

Его рассказ в переводе Уинтропа Хейли

Когда наши женщины вынашивали ребёнка, они строго соблюдали многие правила, которые относились только к беременным. Так они обязательно поднимались до восхода солнца и совершали прогулку, потому что в материнском чреве дети лучше росли в это время суток. Беременные никогда не задерживали надолго свой взгляд на предметах или существах, которые казались им странными, так как это могло плохо отразиться на младенце.

Роды происходили прямо в доме, но в отдельных случаях, когда об этом предупреждал шаман, ставилась специальная маленькая палатка. Приходили взрослые женщины-родственницы, чтобы оказать помощь. Иногда они просили, чтобы шаман исполнял священную песню. Он мог находиться в этой же палатке, но чаще обращался к Великому Духу у себя в типи.

Плаценту обязательно собирали в окуренный мешочек и вешали на дереве за пределами лагерного круга. Закапывать в землю его было нельзя, потому что это могло наслать смерть на новорождённого. Пуповину тоже прятали в специальный мешочек, сшитый в форме черепахи или ящерицы. Этот мешочек целый год висел у ребёнка на шее. Малыша обмазывали жиром, с которым был смешан перетёртый навоз бизона, сгнившая сердцевина тополя и порошок из гриба-дождевика.

Имя ребёнку чаще всего давали родители отца. Но когда Магажу родила сына, имя ему дал Медведь, потому что среди нас не было никаких родственников её белого мужа. Сам он тоже был в отъезде, когда на свет появился его сын. Он часто уезжал со своим другом Собакой, за это мы прозвали его Ичи-Мавани, то есть Путешествующий Без Семьи. Медведь нарёк сына своей сестры Ханвийанпа Чикала – Маленький Лунный Свет, ведь он вышел из тела матери, когда нарождался новый месяц. Но Ичи-Мавани, вернувшись в племя, назвал его Диком. Пока мальчик рос, все так и называли его – Дик-Ханвийанпа (Дик Лунный Свет).

Чуть позже у Медведя и Шагающей Лисицы родилась дочь. В ночь, когда девочка появилась на свет, многие слышали неизвестную песню с вершины горы, у подножия которой стояли наши палатки. Я тоже слышал ту песню. Она была очень красива, но не имела слов. Никто не мог понять, о чём в ней говорилось. Медведь назвал дочь Олоуан Вакан – Священная Песня.

В нашем племени любили детей и относились к ним с уважением. Женщин всегда было больше, чем мужчин, поэтому рождение сына в семье было большим праздником. Но любили всех – мальчиков и девочек. Медведь был рад появлению дочери. Он ждал её рождения. Ему рассказывали о ней невидимые существа, с которыми он постоянно разговаривал.

У нас не было принято, чтобы дети плакали, даже самые маленькие быстро привыкали вести себя тихо. Когда они начинали кричать, мать сразу кормила их. Если они не замолкали, то их укладывали в люльку, выносили из типи и подвешивали на дереве в стороне от стойбища, где они никому не мешали своим звонким голосом и где никто не обращал на их вопли внимания. Таким образом младенцы быстро усваивали, что кричать бесполезно. Были, правда, случаи, когда таких детей убивали враги, подкравшиеся к нашему лагерю. Мой первый ребёнок был так убит. Но жена родила мне ещё сына и двух дочерей.

В те далёкие годы наши дети росли крепкими. Нас окружали красивые горы и леса, воздух был свежим. У нас имелось множество лошадей, на которых как мальчики, так и девочки учились сидеть с малолетства. Некоторые мальчики получали в подарок от родителей коня, когда им было всего пять-шесть лет.

Дети не боялись купаться в самой бурной реке. Зимой они смело ныряли в ледяную воду. Летом играли под палящим солнцем.

Лет до десяти мальчики и девочки росли вместе, но едва в них пробуждались особенности их пола, они расходились и начинали готовиться к обязанностям, которые им предстояло выполнять в жизни. Родители оповещали всю деревню, когда у девочки случалось первое месячное кровотечение, и люди праздновали появление ещё одной женщины. И обязательно устраивались торжества, когда мальчик впервые убивал дичь на охоте, и отец дарил по этому поводу лошадь кому-нибудь из нуждавшихся. После этого мальчики окончательно становились на воинский путь.

У нас была прекрасная жизнь.

Я помню, как-то раз я собрался с моим другом по имени Ночная Выдра в поход за лошадьми. Я велел, чтобы жена приготовила мне новые мокасины и собрала мои амулеты. Утром мы выехали вдвоём, вскоре нас догнал мальчуган на гнедой лошади. Он никогда не бывал ещё в военных походах и сказал, что обязательно поедет с нами. Он был слишком молод, и я сказал, чтобы он отправился обратно.

– Нет, – возразил он, – можете не брать меня, но я поеду следом. Я не могу возвратиться просто так, раз я решил стать мужчиной.

Его звали Крадущий Мясо, потому что он был ловким и лучше других воровал мясо у женщин. Наши мальчики часто играли в войну, и в одной из таких игр женщины, развешивавшие мясо для высушивания, были для них вражеским лагерем, из которого нужно было утащить незаметно кусок мяса. Он был лучшим среди других.

Я согласился взять его с собой.

Три дня нам не попадалось ничего из дичи. Я не знаю, что была за причина. Мы сильно проголодались, и когда, наконец, подстрелили бизона, то сразу вскрыли брюхо и принялись пить его кровь, набирая её в ладони. После этого мы уже спокойно зажарили лакомые кусочки мяса и стали поедать их, смачивая в крови бизона.