Тушканчик в бигудях - Дарья Донцова

– …и едут за ней в специальных белых костюмах, мандрах, – завершила рассказ Николетта, – ты тоже наденешь такой. Сейчас принесу!

Спустя полчаса, взяв с полочки ключи от машины, я окинул взглядом процессию. Николетта, Вера и Николай походили на привидения, все в белом, с бледными лицами и горящими глазами, впрочем, я и сам выглядел не лучше. Просто парад сумасшедших, сбежавших из поднадзорной палаты.

Глава 20

Слава богу, на улице было темно, а в окнах нашего дома не светились огни. Мне очень не хотелось, чтобы соседи увидели странную группу людей, садящуюся в мою машину.

Николай умостился было на заднем сиденье, но потом вдруг воскликнул:

– Какой номер у этого автомобиля?

– Не волнуйтесь, – успокоил я целителя, – никаких чертовых дюжин. Сто тридцать два.

– Ладно, – пробубнил Николай, – это ничего, хотя первые две цифры все же единица и тройка, ох, плохая примета!

Я молча сел за руль. Спокойно, Иван Павлович, Николай человек со сдвинутой психикой, бесполезно ждать от него адекватности.

– Стойте! – вдруг заорал мужик.

Я вздрогнул, слава богу, что не успел двинуться с места!

– Сделайте одолжение, не кричите так на дороге, в аварию можем попасть!

– Мы и так в нее угодим, – закаркал Николай.

– Что за глупости? – я начал потихоньку выходить из себя. – Вы же верите во всякие приметы. Неужели никогда не слышали такое высказывание: не зови беду, а то придет.

– Ни за какие сокровища не останусь более в этой машине, – принялся дергать дверь Николай, – все, поездка откладывается.

Я очень обрадовался, но все же не утерпел и спросил:

– Чем вам не угодила моя скромная лошадка? Конечно, это не дорогая иномарка, но вполне приличный российский автомобиль, совершенно новый… Вожу я аккуратно, не лихачу.

– С таким номером вас ничто не спасет, – заявил Николай.

– Чем вас отпугнула цифра сто тридцать два? – изумился я.

– Если ее на два поделить, выходит число зверя, – сообщил целитель, – шестьдесят шесть.

На секунду все замерли, потом Вера попыталась образумить супруга.

– Вообще-то шестьсот шестьдесят шесть.

– Шестьдесят шесть тоже плохо, – уперся Николай.

– И что делать? – заломила руки Николетта.

– Идти домой и ждать следующего года!

– Ужасно! – завопила маменька. – Вава! Ну с какой стати ты согласился на такой номер! Все из-за тебя.

Вот и славно, нашли того, кто является корнем зла.

– Совершенно нормальное число, – я попытался привести в чувство Николая.

– Нет, я не поеду.

Николетта принялась громко причитать, Вера молча сидела на заднем сиденье, Николай, сопя, стал вылезать наружу. И тут Вера сказала:

– А что, если снять табличку с номером и так поехать?

Николай посмотрел на жену.

– Ну… тогда ничего.

– Ваня, – приободрилась маменька, – быстро отдери номера, и в путь.

– Нельзя, – вздохнул я.

– Почему?

– ГАИ не разрешает.

– Вава! – завопила Николетта. – Сейчас ночь! Ни одного постового на дороге! Немедленно делай что говорят!

Можете считать меня тряпкой и подкаблучником, но уже через четверть часа мои «Жигули», лишенные всяких опознавательных знаков, летели по шоссе в сторону области. Путь был недолог. В трех километрах от МКАД расположен не слишком большой погост, на котором, по заверению Николая, растет мандрагора.

Когда я уже почти докатил до Кольцевой дороги, Николай снова закричал:

– Стой!

Нога нажала на тормоз.

– Что на этот раз?

– Мы забыли съесть сахар, – вздохнул целитель.

– А зачем нам лакомиться рафинадом? – тоном нянечки, служащей в интернате для умственно отсталых детей, спросил я.

– Вава! – с укоризной перебила меня Николетта. – Объясняла ведь тебе! Мандрагору можно выкапывать лишь в белом костюме, поев сладкого. Неужели забыл?

Да нет, просто не услышал. Долгая жизнь с маменькой приучила меня никогда не вслушиваться в ее речи, главное, во время пространных монологов кивать головой и изредка с самым заинтересованным видом говорить:

– Да, да!

– Едем домой, – велел Николай, – значит, не судьба!

– Вон ларек стоит, – спокойно сообщила Вера, – Иван Павлович, купите сахар.

Я добрался до торговой точки и узнал, что рафинада нет.

Услышав это, маменька и Николай снова впали в истерику, но Вера опять проявила разум.

– Возьмем конфет! Леденцов, там один сахар в составе.

Я принес пакетик.

– Нет, – взвыл Николай, – только не такие!

Целитель начал меня утомлять.

– Чем они плохи? Цифр на пакетике нет, одни буквы!

– Они зеленые!

– Ну да, ментоловые, освежающие.

– Мандрагора боится цвета травы! Можно только красные или белые.

Пришлось снова сгонять в ларек и поменять зеленые на малиновые.

– Всем съесть по четыре штуки, – голосом маршала, готового вступить в бой, объявил Николай.

Маменька и Вера послушно запихнули в рот конфеты, я тоже положил на язык леденцы. Ей-богу, большей гадости я не пробовал, отчего-то сразу началось слюноотделение, как у ротвейлера. Судя по чавкающим звукам, доносившимся с заднего сиденья, у остальных членов отряда возникла та же проблема.

– У тебя есть бумажные платки? – спросила Николетта.

– Закончились, – ответил я, осторожно вытирая губы тыльной стороной ладони.

Маменька принялась возмущаться.

– Налево, – скомандовал Николай, – теперь прямо, прибавь скорость!

– Тут знак, больше тридцати нельзя.

– Ерунда, мы опоздаем! – воскликнул целитель.

– Вава, жми!

– Иван Павлович, поторопитесь…

Я прибавил газу и тут же услышал оглушительный свист. Можете мне не верить, но на пустынной дороге, ночью, оказался гаишник, наверное, такой же ненормальный, как и наша компания.

Парень подошел к машине и рявкнул:

– Сержант Самойлов. Почему нарушаем?

Я полез в бардачок за документами.

– Извините, я очень тороплюсь.

– Куда?

– На кладбище.

– Издеваетесь, да?

– Что вы, чистая правда, – начал оправдываться я, роясь в бардачке.

– Нам надо до рассвета успеть! – вякнула Николетта.

– До крика петухов, – поправил Николай, – как только «ку-ка-ре-ку» раздастся, пиши пропало.

– Жди потом целый год, – вздохнула Вера, – нам только раз в двенадцать месяцев можно предпринять подобное путешествие.

– А почему номеров нет? – вдруг тихо спросил сержант.

– Там число зверя, – пояснил Николай.

Я, не найдя документов, повернулся к гаишнику и, вылезая из машины, сказал:

– Сейчас покажу, они в багажнике лежат.

Луч карманного фонарика ударил мне в лицо, потом переместился внутрь салона. В ту же секунду гаишник по-детски ойкнул и опрометью бросился к своей машине.

– Эй, вы куда? – удивился я. – Подождите, сейчас номера покажу, а потом документы отыщу, они небось за аптечку завалились.

Но сержант двумя огромными прыжками преодолел расстояние до бело-голубой «девятки» и был таков. Полный изумления, я сел на водительское место и спросил:

– Что это с ним?

– Может, его куда-нибудь вызвали? – предположил Николай. – Ваня, чем ты перемазался?

Я глянул на целителя и ахнул. Кожа вокруг его рта была интенсивно-красного цвета. Очевидно, леденец окрасил губы Николая, и целитель, наверное, как и я, вытер их рукой и размазал слюни. Теперь понятно, отчего гаишник задал стрекача. А вы бы как поступили, встретив глубокой ночью на глухой дороге машину, набитую странными людьми в белых одеяниях, с кроваво-красными пятнами вокруг рта, спокойно сообщающими, что им во что бы то ни стало следует попасть на погост до того, как прозвучит первый крик петуха?

Лично я бы унесся прочь на своих двоих, забыв про автомобиль.

– Так мы едем или нет? – начала возмущаться Николетта.

Я воткнул первую передачу, «жигуленок» бойко запрыгал по бетонке.

Естественно, ворота кладбища оказались закрыты на замок.

– Тут должен быть сторож, ну-ка позовите его, – велел Николай.

Все уставились на меня.

– Понятия не имею, где следует его искать, – попытался сопротивляться я.

– А вон там у оврага избушка, – указал Николай, – постучись, дай ему на водку, он и отопрет.

– Отчего бы вам не сходить самому? – Я окончательно вышел из себя.

– Ваня, – неожиданно ласково протянул Николай, – я сейчас буду готовиться к обряду, это дело непростое, энергии понадобится много. Сделай одолжение, пригласи сторожа.

Когда люди разговаривают по-человечески, я моментально иду у них на поводу, поэтому и поспешил к ветхой избенке, больше похожей на собачью будку, чем на жилище человека двадцать первого века. Привратник не боялся лихих людей, дверь в его конуру оказалась незапертой. Я вошел сначала в невероятно грязную кухоньку, заставленную пустыми бутылками всех калибров, затем оказался в комнатенке и понял, отчего хозяин не опасается разбойников. Просто у него нет вещей, на которые может польстится вор. Из обстановки тут были кособокий допотопный гардероб и железная кровать с никелированными спинками.