Чёрные ангелы в белых одеждах - Вильям Козлов

За драку на улице с гораздо меньшими последствиями для здоровья, могут забрать в милицию и даже осудить, а за нанесение жесточайшей травмы на ринге — громкие аплодисменты и лавровый венок…

Но и добившись самого престижного титула чемпиона мира, боксеры не были счастливы. Один из реальных претендентов на звание чемпиона мира среди тяжеловесов Эдди Мачен после головных травм стал психически ненормальным и выбросился из окна отеля. Запомнилось Вадиму интервью в «Советском спорте» чемпиона Южной Америки чилийца А.Санчеса, который заявил журналистам, что врачи его предупредили, мол, еще пара боев на ринге и он на всю жизнь останется инвалидом, в этом же «Советском спорте» было написано, что на рингах мира зарегистрировано 600 случаев смерти боксеров.

В год, когда Вадим твердо решил бросить бокс, в мире всходила звезда боксера Кассиуса Клея. Эрнст Ванаг говорил, что быстрый, как пантера, негр станет чемпионом мира, а пока среди тяжеловесов чемпионом мира был Сонни Листон. Газеты писали, что в 1964 году состоится матч века: на ринге встретятся Клей и Листон. Но Кассиус Клей был в разряде полутяжеловесов, наверное, ему придется набирать вес, чтобы сразиться с Листоном…

Нет, не страх быть покалеченным — советский любительский бокс гуманнее профессионального — подвел Вадима к черте разрыва с боксом, а отвращение к бессмысленной драке. Бокс — это тоже драка, только узаконенная и на потеху зрителям. Не мог Вадим ненавидеть своих противников. Сегодня ему было жалко «колобка»…

Обо всем этом думал Вадим, глядя на мутноватые воды Чистой. Было начало девятого, а они с Раей договорились встретиться в райпотребсоюзе ровно в девять: Рая опять дежурила. В своих чувствах к ней Вадим не мог разобраться: но скорее всего, это не была любовь. Случалось, что, возвращаясь от нее, он испытывал едва ли не отвращение. Этот черный диван, дешевое вино… Заползала в голову мысль, что нужно прекращать отношения… Но проходило несколько дней и его снова неудержимо тянуло к молодой женщине. Точнее, к ее телу. Разговаривали они в кабинете Петухова мало. Вот и сейчас на берегу Чистой он считает минуты до встречи. Он не сказал Рае, что выступает в соревнованиях, впрочем, она не увлекалась боксом да и никаким другим видом спорта, а хоккей ее раздражал. Говорила, что люди просто с ума сошли: носятся по льду роботы-хоккеисты, между ними вертятся бурундучок-судья, а зрители обалдевают и вопят на весь мир… Что-то в этом было. Вадим тоже не понимал повального увлечения советскими людьми хоккеем. Рая любила кино и не пропускала ни одного фильма. Даже самый дрянной досматривала до конца, когда зал на глазах пустел. В те годы столько плохих, фальшивых фильмов выходило на экраны, что каждый мало-мальски удачный фильм вызывал в городе всеобщий интерес. Уж в который раз демонстрировали «Летят журавли» и «Сорок первый» с участием И.Извицкой и О.Стриженова. Хорошие фильмы, ничего не скажешь, но нельзя же их по несколько раз смотреть? А Рая смотрела и Вадима таскала с собой в кинотеатры. Заграничные ему нравились больше. Удивлял только подбор: как правило, советским людям показывали пороки и язвы капиталистического строя, забастовки рабочих, нищету и преступность. Эта тенденциозность раздражала, тем более, что сообщалось о великолепных фильмах, завоевавших на всемирных фестивалях награды. Сообщалось, но картины не показывали. Помнится, у них разгорелся спор, права ли была героиня фильма «Сорок первый» застрелившая белогвардейского офицера, которого полюбила? Вадим осуждал ее, а Рая горячо возражала, мол, любовь любовью, а долг перед Родиной прежде всего.

— Во имя чего долг-то? И какой Родины? — спрашивал Вадим Офицер — Стриженов тоже сражался за Родину. А она во имя нищеты, унижений, которые ожидают всех нас впереди? Вот так скудоумные, необразованные люди, обманутые большевиками, расправлялись с интеллигентами, аристократами, цветом русской нации. Тупо и бессмысленно убивали прекрасных людей во имя какой-то смутной идеи, о которой и сами не имели никакого представления… Вот скажи мне: что такое социализм и коммунизм?

Рая долго и путано чего-то говорила о потребностях и возможностях, но, видно было, что в этих навязших в зубах советских людей символах не разбиралась. Одни общие фразы из школьных учебников. И так очень многие. Спохватившись, Рая посмотрела на него расширившимися карими глазами и сказала:

— Вадик, ты рассуждаешь, как… как человек, который не любит советскую власть!

— А за что ее любить? — вдруг озлился Вадим — За то, что она расстреляла моего отца, а мать довела до самоубийства? За то, что вышвырнула меня из Ленинграда, не допустила, чтобы я поступил в университет? За то, что с утра до вечера льется на наши головы из газет, радио-телевидения наглая ложь о самом лучшем, самом гуманном, самом справедливом социалистическом строе в мире? А серость, нищета, убогость искусства и культуры? Усредниловка во всем? Дикая бюрократия, тупое руководство? И это все не у них, а у нас!..

Он вовремя остановился, не так испугавшись своих слов как сообразив, что Рая все равно его не поймет. Ей с детского сада совсем другое внушали, как, впрочем, и всем в СССР.

— Моего дядю тоже расстреляли, после продолжи тельной паузы произнесла она. Я его очень любила Он был очень умным, образованным, знал два иностранных языка, а работал в румынском посольстве. Его еще при Сталине вызывали в Москву, якобы для перевода в МИД и арестовали. Лично Берия его прямо из кабинета Молотова увез на Лубянку И с концами.

— И ты отреклась от него?

— Я — нет, а отец — брат дяди — отрекся, как от врага народа Об этом в газете написали. Но его все равно уволили с хорошей работы. Он заболел и через два года умер.

— Господи! — вырвалось у Вадима. — Наверное, в стране нет такой семьи, где бы не был кто-нибудь арестован или расстрелян. И все равно все молятся на придуманные политическими авантюристами символы социализм, коммунизм, марксизм-ленинизм! Да что же у нас за народ такой! Или его таким сделали? Лучших-то уничтожили…

— Больше молиться некому, — на удивление верно заметила Рая, — Советская власть разрушила церкви, изгнала из храмов служителей Бога… — Она взглянула в глаза Вадиму. — Ты веришь в Бога?

— Я не отрицаю Его, — помолчав, ответил Вадим, — Я уважаю религиозные обряды и вхожу в церковь с каким-то особенным чувством… Тысячу лет люди верят в Бога, а большевики взяли и отменили Его… Разве это не нелепость?

— Они разве не русские?

— Дед показывал мне опубликованные списки руководителей наркоматов. Там русских меньше одного процента я насчитал…

— Людям иной религии Бог не нужен, вздохнула Рая.

— Это ты верно заметила, — согласился он.

— У меня есть бабушкин серебряный нательный крестик, но я его не ношу…

Этот разговор еще больше сблизил их, но когда Вадим стал ей рассказывать о встрече в зимнем бору с прекрасной Аэлитой с золотого корабля, Рая убежденно заявила, что это ему привиделось, вот ей тоже однажды в детстве…

Он не стал даже слушать наивную историю про лесовика, который кругами водил ее, заблудившуюся, по лесу и уж в который раз отругал себя за то, что ставит себя в дурацкое положение, рассказывая про Аэлиту. А, может, и хорошо, что ему не верят? Вот дед его, Григорий Иванович Добромыслов сразу поверил. Вадиму запомнилась фраза, произнесенная им: «Чуден свет — дивны люди. Дивны дела твои, Господи!».

Послышался приглушенный смех, парочка уже полулежала на крашеной скамье: юбка у девушки была задрана выше колен, белели ляжки и запрокинутое лицо, а парень кочетом наседал на нее, не стесняясь Вадима. Правда, сумерки уже сгустились и соседний берег едва различался, россыпь белых и красных огней катилась по мосту, грачи устроились на деревьях и карканье прекратилось. Откуда-то пришел мелодичный звон. Вадим слышал, что на Казанском кладбище открыли церковь, наверное, звонарь бьет в колокол, созывая прихожан к всенощной.

Вадим поднялся, бросил уничтожающий взгляд на парочку — было неприятно смотреть на них — и зашагал по заасфальтированной площади к центру. И тут ему пришла в голову мысль: стоит ли осуждать бесприютную парочку, если он сейчас сам займется любовью с Раей на широком диване в кабинете председателя райпотребсоюза?..

5. Казанское кладбище

Вадим всегда подвозил сотрудников редакции, если ехал без редактора. Румянов тоже не возражал, если кто-либо просил захватить его с собой в город. Редакция находилась в новом районе, где Чистая круто огибала пивзавод, стоявший на берегу. Хотя до центра и было напрямую всего два километра, район, где стояло трехэтажное вытянутое здание редакции, назывался Диким городком, а все, что за пределами его — Городом. Леса не окружали Великополь и грибникам приходилось ездить осенью с корзинками на пригородном поезде. Леса начинались за десять и больше километров от города. Вот полей и лугов было много. Наверное и название города не случайно. И в старину здесь раскинулись на низинах поля. В этих местах происходили исторические битвы за великую Русь.